Маргит Сандему - Дочь палача
— Нет, именно теперь я поняла, что не можете. Но я думаю, что, поскольку вся деревня теперь узнает, что я должна сегодня вечером отправиться в избушку, мы сможем схватить виновного!
— Боже мой, Хильда, ты не можешь подставлять себя под удар!
— Хорошо. Я думаю, если бы поставить вдоль дороги охрану…
— Нет! — решительно сказал Андреас. — Это слишком рискованно! Маттиас ни за что в жизни не пошел бы на это!
— Маттиас ничего не должен об этом знать.
— Это верно, — согласился судья, — поскольку он один из подозреваемых, и если мы сможем поймать его в капкан…
— Попридержите язык! — сказал Андреас, негодуя на упрямого, как козел, судью. — Маттиас не способен на злодейство. Хильда, чисто теоретически твое предложение великолепно, но мы не располагаем достаточным количеством людей, чтобы поставить посты всюду, подозревая при этом каждого.
— Я могу выставить своих людей, — тут же ввернул судья, — и я дам распоряжение об аресте господина Таральда, если сегодня вечером на Хильду будет совершено нападение.
— Нет, нет и нет! — возмутился Калеб. — Маттиас никогда не простит нам, если с ней что-нибудь случится!
— Мы и сами не простим себя, — сказал Андреас.
— Зато мы положим конец всем этим ужасным подозрениям, — сказала Хильда. — Мысль об этом, конечно, приводит меня в ужас, в особенности, мысль об оборотне, но мы не можем сделать это в дневное время. Днем вся дорога хорошо просматривается, но в темноте… Поставьте посты в поле, в лесу и возле избушки. Но вас должно быть много! Нет, столько людей вы не найдете!
— Я могу прислать десять человек из своей усадьбы, — сказал судья. — Если вы оба… и господин Бранд, и господин Аре…
— Только не дедушка, — сказал Андреас. — Он слишком стар. Может быть, Йеспер?
— Ты что, с ума сошел? — возразил Калеб. — Он тут же наложит в штаны. Но священника позвать можно, он не откажет.
— И церковного служку, — добавила Хильда. — Тогда, пожалуй, хватит.
Все вдруг поняли, что спланировали настоящую операцию в ночь полнолуния. Все испуганно переглянулись. Хильду била дрожь.
— Мы будем стоять близко друг к другу, Хильда, — пообещал Андреас. — Ни одна муха не пролетит!
— Я думаю вот что, — сказал Калеб. — Не послать ли нам кого-то вслед за ней?
Эта мысль понравилась всем, но судья выразил свое несогласие:
— Нет, это не годится. Ночь-то ведь светлая…
— Да, вы правы. Ведь у нас будет оружие?
— Конечно, — ответил судья, — только не берите с собой пугливых людей, стреляющих при малейшем шорохе в кустах.
— Мы строжайше предупредим их об этом.
— Я буду караулить избушку, — сказал Андреас, — это, наверняка, самое опасное место.
— Спасибо, — облегченно произнесла Хильда. — О, как я пойду туда?
— Ты отказываешься? — тут же спросил Андреас.
— Отказываюсь? Я хочу снять подозрение с Маттиаса и его отца, все остальное не так важно.
— Мы должны послать кого-то другого, — глубокомысленно произнес Калеб. — Я слишком высок, но Маттиас…
— Исключено! — отрезал судья. — Во-первых, он сам подозреваемый, а во-вторых, Хильда ведь должна найти там улику, не так ли?
— Да, конечно, — согласился он. Хильда чуть было не сказала, что никакой улики там нет.
— Тогда я и мои люди возьмем на себя лес, — сказал судья. — Мы станем близко друг от друга.
Калеб кивнул.
— А я буду сторожить поле. Бранд тоже может пойти со мной. Но нужны еще люди. Мы возьмем у вас пару мужчин.
— Священник пусть стоит на посту возле церкви, — сказал Андреас. — Там темно. Церковный служка тоже будет там. Но все же так мало набирается людей… Придумал! Многие крестьяне запаслись серебряными пулями! Не позвать ли самых энергичных из них посторожить поле?
— А нужно ли? — сказал судья. — Либо кто-то из них виновен, либо они станут палить напропалую по всем, кто проходит мимо.
— Андреас, ты знаешь местных жителей, — сказал Калеб, — выбери из них пять-шесть рассудительных парней.
— Я так и сделаю.
— Но вы не должны брать слишком много людей! — предупредил судья.
Совещание было закончено. Решили, что Хильда выйдет в девять часов вечера, когда стемнеет.
Их домашние были возмущены.
— Что это вы такое задумали? — сердито спросила Габриэлла. — Заставляете девушку идти куда-то одну!
— Хильда справится, — сказал Калеб. — Она возьмет с собой нож.
Дома они не рассказали о своих планах. Никто не должен был знать о выставленных караульных постах.
Все разошлись по домам, в Элистранд и Линде-аллее, судья поскакал домой собирать людей. Маттиас еще не вернулся, и так оно было лучше (только не для Хильды). Он должен был обо всем узнать, но позже, когда он не сможет расстроить задуманное.
В этот вечер Хильда была сама не своя. Она уже раскаивалась в своей выдумке. И много раз всерьез собиралась пойти к Калебу и все рассказать ему. Но не сделала этого: она думала о Маттиасе и его отце.
Если бы она могла сейчас поговорить с Маттиасом! Если бы он мог сопровождать ее до избушки. Сейчас она нуждалась в нем больше, чем когда-либо. Но в округе была эпидемия кори, и он, скорее всего, ни на что другое не обращал внимания.
Она сидела у постели Йонаса, вытирая пот с его лица, следила за тем, чтобы к нему никто не подходил. Выполняя наставления Маттиаса, она проверяла, все ли в порядке у него с ушами. В случае сильного кашля ей следовало срочно вызвать его.
Но Йонас был крепким мальчишкой.
У одной из девочек тоже стали появляться симптомы болезни. Возле нее сидела Габриэлла и следила за тем, чтобы та не вставала с постели и не сбрасывала одеяло.
Солнце садилось.
Хильду прошиб холодный пот.
Как она могла додуматься до такой глупости?
Андреас давно уже ушел, Калеб тоже собирался уходить. Габриэлла поинтересовалась, куда он собирается, но он уклончиво ответил:
— Немного поболтать с Андреасом.
— Но ведь ты и так болтал с ним весь день!
— Ты ведь знаешь, мужчины никогда не могут наговориться!
Эли смотрела на всех испуганными глазами, чувствуя, что что-то не так.
— Я пойду с тобой в избушку, Хильда!
«Боже сохрани!» — подумала она.
— Нет, тебе туда нельзя!
— Почему же?
— Твои родители ни за что не разрешат тебе!
— Но они же разрешили тебе идти одной!
— Я, сама попросила их об этом. Посидишь вечером с Йонасом?
— Хорошо. Хильда, что вы такое задумали?
— Задумали?
— Да, отец ведет тебя так таинственно, а мама сердится на него, потому что он ничего не говорит ей.
— Нет, я не знаю, в чем дело, Эли…
— Это правда?
— Если… если Маттиас зайдет сюда вечером…
— То что?
— Ты скажешь ему, где я?
— Конечно.
