Дмитрий Казаков - Игра титанов
– Нас словно тащит на юго-восток, – сказала Хельга.
– Нельзя доверять этому морю, – проговорил скальд, оторвавшись от поисков рифмы к слову «многозвучный». – Вот помяните мое слово, мы еще не раз пожалеем, что дали себя…
Галеон качнуло особенно сильно, и Шустрый испуганно смолк.
Дверь каюты приоткрылась, и в нее проскользнул Рыжий. Нервно замяукал, глядя на Рендалла.
– Вот и оцилан что-то чует, – заметил он. – Что…
Треск грома прервал его слова, и галеон мотнуло так, словно великан размером с гору пнул его в корму. Миски слетели со стола, со звоном поехали по полу. Кот гневно зашипел, Олен едва не свалился с рундука, а Юрьяна ощутимо шандарахнуло затылком о переборку.
– Ой-ёй… – запричитал он, – как больно-то! А? Что творится, укуси меня краб за пятки? Неужели мы утонем?
Море, только что спокойное, точно обезумело. Волны бросались на галеон со всех сторон, толкали и швыряли его. Кипела пена, крутились водовороты, черные, как зрачки самой смерти. С тяжелым рокотом колотил по палубе дождь, ветер заставлял сгибаться и скрипеть мачты.
– Кто владеет морями Вейхорна? – спросил Олен, в душе у которого зашевелились подозрения.
– В смысле? – не поняла Хельга.
– Какой бог властвует над морской стихией?
– Каждый – у берегов своей земли, – ответил Юрьян. Рот его округлился: – Так ты думаешь, что Озерная Королева выяснила, где мы, и пытается остановить корабль? Утопить его?
Шустрый побледнел, дыхание его участилось, а в черных глазах появился ужас.
– Маловероятно. Если галеон пойдет ко дну, то вот это, – Рендалл положил руку с Сердцем Пламени на эфес ледяного клинка, – не достанется никому. Морская пучина вашим богам недоступна, если я все правильно понимаю.
– Тогда зачем это безобразие? – пожал плечами скальд. – Встречное течение, ветер, и нас просто притащит обратно.
– Этого я сам не понимаю.
Дверь открылась, и в каюту шагнул капитан, совершенно мокрый, с решительно горящими глазами.
– Ну что же, колдун, – сказал он, глядя на Олена. – Настало время показать собственную силу. С морем и небом творится нечто несусветное. Я никогда не видывал в этих местах такой бури. Укроти стихию, иначе мы пойдем ко дну.
– Гибель вряд ли грозит кораблю, – покачал головой уроженец Заячьего Скока и опустил глаза. – И я… не маг. С помощью моего перстня можно убить, сжечь что-либо. Ни для чего иного он не годится.
Взгляд Дриго напоминал острие хорошо заточенного кинжала, им можно было колоть.
– Вот как? Утопи меня Перебирающая Камни, если я еще раз возьму на борт кого-либо из твоего проклятого племени. А насчет того, что мы уцелеем, – мне бы твою уверенность. А сейчас…
С палубы донесся треск, грохот, а вслед за ними – душераздирающие вопли. Капитан развернулся и бросился прочь. Олен и Хельга метнулись за ним, Шустрый, которого трясло от страха, остался на месте.
Сбежали по трапу и через люк выбрались из кормовой надстройки.
От передней мачты оставался огрызок высотой не более трех локтей, с других сорвало реи. Море вокруг галеона точно кипело, обезумевшие валы, синие и лиловые, сшибались, вздымались и опадали, выбрасывали фонтаны брызг. Дождя не было, ветер постоянно менял направление.
Но все находившиеся на палубе моряки смотрели вверх.
– Ого… – только и смог проговорить Олен, глянув на небо. – Похоже, что это не просто буря.
Посреди низко висящих облаков угадывались очертания громадного лица. Вытянутое, с оттопыренными ушами, оно грозно смотрело вниз, и сверкали глаза – кусочки чистого неба. В них виделся гнев, как и в изгибе сжатого рта, в сведенных к переносице бровях.
– Владычица Ущелий! – Один из матросов повалился на колени, ткнулся лбом в мокрые доски.
Его примеру последовал второй, третий, четвертый. Только тот, что стоял у руля, да капитан остались на ногах.
– Чего это они? – спросил Рендалл.
– Это покровительница народа кивагор, – ответила Хельга. – Варо-Вак. А вон там – моя бывшая хозяйка…
Только тут Олен разглядел, что темная неподвижная туча над горизонтом тоже имеет очертания женского лица. И было оно знакомым – длинные волосы, корона из речных цветов и бешеная ярость, уродующая каждую черточку от высокого лба до подбородка.
– Она недовольна, – сказал он. – Хотя и Варо-Вак не очень рада. Как бы не раздавили нас ненароком.
Мелькнула мысль пустить в ход Сердце Пламени. Обрушить вал испепеляющего огня на затеявших драку богинь. Вот только сможет ли повредить он их воплощениям в тучах?
Ветер налетел с новой силой, по правому борту возникли два толстых смерча, словно одно из облаков вырастило ноги. Между ними ударила сиреневая молния, еще одна, и смерчи направились в сторону галеона. Стоящие на коленях кивагор начали монотонно завывать, моряк у штурвала выкрутил его, пытаясь изменить курс.
Лицо Варо-Вак перекосилось от напряжения, глаза заволокло серой дымкой.
– Лучше бы нам вернуться в каюту и приготовиться к купанию, – сказал Олен, ощущая, как от страха потеют ладони.
Осознавал собственное бессилие, чувствовал себя мошкой, оказавшейся предметом игры для исполинов. Это было на редкость мерзко, хотелось выхватить меч и броситься в атаку…
– Да, – кивнула Хельга.
Но они не успели. Смерчи задвигались быстрее, а в полусотне локтей от галеона столкнулись с чудовищным грохотом. Остался один, невероятно толстый, что вертелся, качаясь и вибрируя.
Распался и исчез без следа. Громадные лица в небесах стали развеиваться.
В этот момент Дриго обратил внимание, что пассажиры выбрались на палубу.
– А, и вы тут? А ну, марш в каюту. Пользы от вас никакой, – злой взгляд достался Олену, – здесь и без сопливых скользко. Идите и молитесь кому угодно, чтобы мы уцелели во всей этой свистопляске.
И он отправился пинками поднимать на ноги впавших в ступор матросов.
Вернувшись в каюту, обнаружили, что Юрьян сидит под столом, вцепившись в одну из ножек.
– Э… хм… что там? – поинтересовался скальд, сделав попытку улыбнуться.
С бóльшим успехом он смог бы выстрелить из лука лопатой.
– Ничего хорошего. – Подробностей Рендалл решил не говорить – вдруг скальд от ужаса совсем с ума сойдет? – Но, как видишь, пока мы на плаву держимся. Ты-то сам как, а?
На этот раз улыбка получилась немного лучше.
Олен уселся на пол, потом лег, глядя в потолок. Шторм длился и длился, и страх потихоньку ушел, осталось лишь унылое оцепенение и какое-то странное нетерпение – скорее бы все закончилось.
Буря трепала галеон до самого вечера. Не ослабила она напора, и когда на море опустилась тьма. В вечерних сумерках корабль лишился оставшихся двух мачт, в трюме обнаружилась течь.
