Макс Фрай - Чуб земли. Туланский детектив
— Что стряслось? — спросил я. — И почему меня не разбудили? Лаюки, мы же вместе собирались…
— Прости, — сквозь слезы пробормотала Лаюки. — Илка попросила тебя не будить.
Ага. Значит, Илка. Гляди-ка, подружились, кто бы мог подумать… Я обдумал ситуацию и понял, что эта скороспелая девичья дружба мне очень не нравится. Почему — фиг знает. Не нравится, и все тут.
— Я решила: ладно, действительно, я и сама справлюсь, если что, — захлебываясь плачем, объясняла Лаюки. — Но тут, в общем, не с чем справляться. Теперь нам уже никто не поможет. Это… Это так грустно и страшно!
Глядя на ее зареванную мордашку, я окончательно убедился, что творится неладное. Все же Лаюки — не избалованная барышня из знатной семьи, для которой самые великие душевные потрясения — смерть престарелой болонки да посещение поэтического вечера в трактире «Трехрогая луна». Она как-никак личный телохранитель Короля, дочка и ученица одного из величайших воинов в истории Соединенного Королевства. За несколько дней совместного путешествия я успел убедиться, что ее невозмутимость и здравый смысл выше всяких похвал, разве только мой коллега, сэр Шурф Лонли-Локли, мог бы с нею потягаться. Но Шурф обычно держался строго и даже сурово, а Лаюки приветлива и весела как птичка, поэтому ее уравновешенность, пожалуй, впечатляла меня даже больше.
Впрочем, что там меня впечатляло, а что нет — дело десятое. Факт остается фактом: та леди Лаюки, которую я знал, не могла вот просто так, ни с того ни с сего, рыдать в три ручья на груди у малознакомой государственной преступницы, только что успешно покусившейся на Королевский рассудок. Тем более ничего непоправимого не случилось: все мы пока что живы и здоровы, а трезвый ум и память — дело наживное.
— Лаюки, — строго спросил я, — с какой радости ты так ревешь? Что случилось?
— Ты не представляешь, сэр Макс, — прошептала она. — Такое… такое… такой ужас! Представляешь, кроме нас никого не осталось во всем Мире! Ни единого человека. Пока мы тут бродили по лесу, все умерли: и в Соединенном Королевстве, и на других материках, даже в Красной Пустыне Уандука ни единого дикаря не осталось. И только мы вчетвером тут как-то чудом уцелели, и еще Илка. А лучше бы… лучше бы не-е-е-е!..
Признаюсь честно: в первую секунду я ей поверил. Несколько дней в лесу, без связи с внешним миром — для человека, привыкшего сперва к телефонам, а после — к еще более удобной и безотказной Безмолвной речи, это кое-что да значит. Люди часто даже не подозревают, насколько они эгоцентричны, а ведь в глубине души почти каждый способен поверить, будто человечество может взять да и погибнуть в одночасье — только потому, что он, такой распрекрасный и важный пуп земли, долгое время не получал ни единого известия об этом самом человечестве. Как же оно там без присмотра, в самом-то деле!..
Словом, я поверил. Почти целую секунду я был в аду. Сердце мое рвалось вон из груди, на свежий воздух, но, к счастью, не сумело пробиться, застряло на полпути, где-то в ребрах. Я захлебнулся ужасом и скорбью, как мутной болотной водой; еще немного, и волна эта, пожалуй, утащила бы меня на дно, но я как-то выстоял, выжил, вынырнул на поверхность, перевел дыхание и осознал наконец, что Лаюки городит чушь, полную ерунду, попросту бредит. С какой бы стати человечеству погибать? А даже если и так, неужто все представители гибнущего человечества потрудились доложить о своей кончине двум совершенно незнакомым девицам? Ну или одной из них, какая, к Темным Магистрам, разница…
— Лаюки, — спокойно, но очень твердо сказал я. — Немедленно встань и подойди ко мне.
Она поглядела на меня с некоторым сомнением, потом пожала плечами и обернулась к своей новой подружке, но та сидела понурив голову и не размыкала объятий. Поэтому Лаюки не сдвинулась с места: не могла, да и не очень-то хотела, кажется.
— Пожалуйста, подойди ко мне, — попросил я. — Если ты сию секунду не встанешь, я начну колдовать — вот, к примеру, метну в тебя Смертный Шар. Ты же, наверное, слышала сплетни, будто мои Смертные Шары не убивают, а подчиняют волю? Ну так это чистая правда. Уверяю тебя, ты вскочишь как миленькая, зато Королевской миссии на Муримахе тогда уж точно каюк. Ты меня понимаешь?
Это, как ни странно, подействовало. Хотя, казалось бы, зачем нужна какая-то Королевская миссия, если кроме нас на этой планете не осталось ни единого живого человека… Но Лаюки тут же высвободилась из цепких лапок ведьмы и двинулась на меня. Выглядела она, надо сказать, угрожающе, несмотря на размазанные по щекам слезы и сопли.
— В драку лезть не советую, — на всякий случай предупредил я. — Ты меня, конечно, пополам переломишь, но Смертный Шар я метнуть успею. И делайте потом что хотите — без меня.
Она взглянула на меня оценивающе, поняла: да, действительно, успею, притормозила. Заодно и реветь перестала — каков прогресс!
— Достаточно, — сказал я, когда между нами осталось метра полтора. — Остановись пока. А теперь, пожалуйста, объясни мне еще раз: откуда ты знаешь, что человечество погибло? Кто тебе сказал? И самое главное: ты проверила информацию?
— Я… — Она запнулась, беспомощно оглянулась на подружку, но та не стала ей помогать. — Я… Но как я могу проверить?
— Вот с этого и нужно начинать, — примирительно сказал я. — Проверить проще простого: послать зов кому-нибудь из знакомых — для начала. Но этого мы делать пока не будем, не дергайся, Лаюки. Обещаю: я не буду колдовать, пока ты держишь себя в руках. Давай вернемся к погибшему человечеству: кто сказал тебе такую чушь?
— Илка сказала, — неуверенно пробормотала Лаюки. Встрепенулась, утерла мокрые щеки тыльной стороной ладони, снова обернулась к ведьме: — Илка, это ведь ты мне сказала. Ты ворожила, глядела в свое Зеркало Ночи и увидела там ужасную картину, да?
Ведьма упорно молчала. Я подошел к Лаюки и осторожно положил руку на богатырское плечо.
— Ты сама начинаешь понимать, правда?
Она посмотрела мне в глаза, и я увидел, что дело пошло на лад: взгляд из-под слипшихся от слез ресниц был ясным, удивленным и, хвала Магистрам, сердитым.
— Просто еще одно наваждение, — наконец сказала Лаюки. — Я переоценила свои возможности, сэр Макс. Надо было разбудить тебя, как договаривались. Вернемся домой, подам прошение об отставке: по моей вине могло произойти…
— Стоп! — заорал я. — Какое прошение, какая отставка?! Нашла время…
В этот момент ведьма благоразумно решила, что нас с Лаюки следует оставить наедине, и принялась тихонько отползать в кусты. Я видел ее маневр, но не успел отреагировать, зато стоявшая к ней спиной Лаюки, не оборачиваясь, прыгнула назад, схватила подружку за шиворот и передала мне, из рук в руки.
