Макс Фрай - Чуб земли. Туланский детектив
— Ага, только ветчину забрал, — слабо улыбнулась она. — Помню, конечно.
— Ты ведь профессиональный телохранитель, — добавил я. — У тебя интуиция должна быть о-го-го! Ты же чувствуешь, когда рядом неправильный человек. А я — правильный. Мне все можно рассказать по секрету, и я тебя не выдам, правда-правда. Ну? Неужели не веришь?
— Не знаю, — вздохнула Лаюки. — Ладно, сэр Макс, ты меня раскусил. Но все не так плохо: я, конечно, тоже вижу этот прекрасный дворец и прекрасно понимаю, что сейчас мы с тобой сидим у дверей Королевской спальни, но иногда мне мерещится, что…
Она шмыгнула носом — совершенно по-детски — и умолкла.
— Что тебе мерещится? — нетерпеливо спросил я. — Лаюки, что именно тебе мерещится? Скажи, пожалуйста. Это очень важно. От этого зависит безопасность Короля, я уже не говорю об успехе нашего похода…
— Конечно, — обреченно кивнула Лаюки. — Человек, страдающий галлюцинациями, не может оставаться телохранителем Короля, я понимаю… Ладно, ты прав, сэр Макс. От меня, наверное, воняет безумием, как кошачьей мочой на заброшенной ферме… Так вот, иногда мне мерещится, что этот дворец — жалкая лачуга, а сейчас я почти явственно вижу, что Король валяется на полу, как портовый нищий, хотя я же знаю, что он у себя в спальне, на ложе, под шелковым одеялом…
На этом месте она не выдержала и заплакала, да и я чуть не прослезился — от облегчения. Все-таки Лаюки оказалась крепким орешком. Мне бы еще убедить беднягу, что ее «галлюцинации» — и есть самая что ни на есть правдивая картина мира.
— А теперь, — попросил я, — успокойся и послушай меня очень внимательно, Лаюки. Во-первых, у меня есть хорошая новость: никаким безумием от тебя не пахнет. И вторая новость тоже ничего себе: мы действительно находимся в хижине, а не во дворце. В хижине «забавной муримахской ведьмы» — так говорил о ней Король, когда мы шли по лесной дорожке, вымощенной желтыми кирпичиками, помнишь?
Теперь уже она глядела на меня как на безумца, но я упорно гнул свое. Понимал: ставка очень велика. Либо я сейчас обзаведусь союзником, с которым никакие наваждения не страшны (по крайней мере, чужие наваждения), либо леди Лаюки свяжет меня по рукам и ногам да отволочет в погреб, чтобы не покусал Короля, псих ненормальный.
— Гуриг действительно изволит почивать на полу, бедняга. Можешь протянуть руку и пощупать матрас, на котором он лежит. Дрянной тощий травяной матрас, если тебя интересует мое мнение. А перед этим мы сидели за колченогим столом, и вы трое пожирали какую-то мерзостную серую кашу; впрочем, ты величала ее бабушкиным паштетом, а Моти — сливочным тангом. Мнение Его Величества Гурига Восьмого лично мне неизвестно, а жаль. Хотел бы я знать, что ему примерещилось: он-то, кажется, больше всех ее слопал…
— Он сперва сказал, что ест сырный омлет, такой, как любил в детстве, а потом — ягодный пудинг по старинному хоттийскому рецепту, такой только мама Моти умела готовить, она же выросла там, на Границе, — серьезно сказала Лаюки. — Макс, ты говоришь, Король действительно спит на полу? То есть мои видения правдивы? Но этого не может быть. Я же иногда прихожу в себя и вижу, что на самом деле…
— Просто протяни руку и пощупай матрас, — предложил я.
— Но как? Тут же стена… кажется, — беспомощно возразила она.
Тогда я взял ее руку и опустил на край королевского ложа. Лаюки глядела на свою конечность с ужасом, словно бы я и правда помог ей проникнуть сквозь стену.
— Что ты чувствуешь? — требовательно спросил я.
— Ну… похоже на тонкий матрас, да, действительно, — неуверенно согласилась Лаюки. — И, кажется, я трогала край его одежды из туланской шерсти…
Мне надоели эти сомнения и полумеры. Я взял вторую руку Лаюки и заставил ее хорошенько ощупать и матрас, и спящего Короля. Гуриг отмахнулся от нас, как от назойливых мух. Буркнул: «Не сегодня, устал», и перевернулся на другой бок. Что ж, по крайней мере, во сне он вел себя более чем разумно.
Потом я водил Лаюки по хижине. Заставил ее ощупать шаткий стол, колченогий табурет, ветхий тряпичный коврик у входа, облезлые оконные ставни. Лаюки занозила ладонь; острая щепка оказалась куда более убедительной, чем все предыдущие ощущения, вместе взятые. Лаюки была потрясена.
— Последнюю занозу, — объяснила она, — я вынимала из пальца в детстве, в день принятия Кодекса Хрембера. Мы тогда жили на границе с графством Хотта и как раз собирались возвращаться в Ехо, благо замок Рулх снова стал самым безопасным местом в мире… Заноза — это же просто невозможно! Невероятно…
— Что именно невероятно? — переспросил я.
Лаюки сперва удивилась моей непонятливости, но потом вспомнила, что я чужеземец, и объяснила:
— Сэр Макс, это же общеизвестная вещь: в Королевской резиденции, да и вообще в любом более-менее приличном доме невозможно занозиться, даже если очень захочешь. Действительно невозможно! В старые времена строительство всякого жилища заканчивали специальной церемонией. Всего-то четвертая ступень Черной магии, чрезвычайно полезное заклинание: чтобы дом никаким образом не мог навредить жильцам… Впрочем, теперь тоже так делают, только очень хлопотно стало: надо за специальным разрешением в Иафах ходить, а потом ждать несколько дюжин дней, пока из Ордена Семилистника пришлют специалиста, еще и оплачивать его услуги. Некоторые на этом экономят, но большинство все же предпочитает уладить отношения с новым домом и только потом вселяться… Но чтобы в Королевском дворце занозу в ладонь загнать — немыслимо!
Я изумленно покачал головой: вот оно как, оказывается! А я-то еще удивлялся, что, перебравшись в Ехо, почти перестал набивать синяки и шишки. Прежде-то, дома, чуть ли не каждый день умудрялся стукнуться — не об столешницу, так об угол подоконника, а ведь еще есть такие прекрасные вещи, как форточка, умывальник и, конечно же, дверные ручки. Но в Ехо со мной действительно не происходило ничего подобного. Я думал, все потому, что помещения здесь просторные, а это, оказывается, специальное заклинание действует, четвертая ступень Черной магии, не хрен собачий.
Благотворное воздействие занозы на леди Лаюки невозможно переоценить. Она сразу же собралась, взяла себя в руки, прекратила шмыгать носом и изъявила готовность внимательно меня выслушать.
— Я могу не доверять своему разуму, — сказала она, — но уж тело-то мне врать не станет, не для того я его сто с лишним лет тренировала. Заноза есть заноза: мы не во дворце, и я, кажется, начинаю припоминать, как мы пришли в эту хижину. Думаю, нас действительно околдовали… Рассказывай, сэр Макс. Как вышло, что ты в порядке?
