Рик Риордан - Перси Джексон и похититель молний
Я бежал по берегу штормящего моря. На этот раз позади меня находился город. Не Нью-Йорк. Очертания были совсем другие: здания располагались дальше друг от друга, росли пальмы, вдалеке виднелись холмы.
В сотне ярдов от полосы прибоя боролись двое мужчин. Они выглядели точь-в-точь как борцы, которых показывают по телику: мускулистые, бородатые, длинноволосые. На обоих были развевающиеся греческие туники, на одном с синей каемкой, на другом — с зеленой. Они то неистово вцеплялись друг в друга руками, то наносили обоюдные мощные удары, то сшибались лбами, и при каждом их соприкосновении вспыхивала молния, небо становилось все темнее и ветер крепчал.
Я должен был остановить их. Зачем — не знаю. Но чем быстрее я старался бежать, тем яростнее ветер отбрасывал меня назад, пока я уже не смог сделать вперед ни шагу, беспомощно топчась по песку.
Сквозь рев штормящего моря я слышал, как тот, что был в синем, пронзительно кричал второму, в зеленом: «Отдай! Отдай!» Как в детском саду, когда дерутся из-за игрушки.
Волны становились все круче, разбиваясь о берег, забрызгав меня солью.
«Прекратите! Перестаньте драться!» — завопил я.
Земля вздрогнула. Откуда-то снизу донесся хохот и голос, такой низкий и зловещий, что у меня кровь застыла в жилах.
«Иди же сюда, маленький герой, — негромко и проникновенно произнес голос. — Иди!»
Почва разверзлась у меня под ногами, и расселина эта вела прямо к центру Земли. Ноги мои соскользнули, и тьма поглотила меня.
Я проснулся, уверенный, что все еще падаю.
Но я по-прежнему лежал на кровати в домике номер три. Организм подсказывал, что уже утро, но за окном было темно, и громовые раскаты неслись над холмами. Надвигался шторм. Выходит, что мне ничего не приснилось.
Я услышал стук копыт возле порога, потом заколотили в дверь моего домика.
— Войдите!
Гроувер рысью вбежал внутрь, вид у него был встревоженный.
— Тебя хочет видеть мистер Д.
— Зачем?
— Он хочет убить… Впрочем, пусть лучше сам все тебе расскажет.
Я торопливо натянул на себя одежду и последовал за Гроувером, уверенный, что двигаюсь навстречу серьезным неприятностям.
Уже несколько дней я постоянно ожидал, что меня призовут в Большой дом. Теперь же, когда меня провозгласили сыном Посейдона, одного из богов Большой троицы, которые предположительно не могли иметь детей, я полагал, что просто оставаться в живых с моей стороны — уже преступление. Возможно, другие боги обсуждали, как лучше всего наказать меня за это, и вот теперь мистер Д. готов огласить их вердикт.
Небо над всем Лонг-Айлендом выглядело как суп из чернил, который вот-вот закипит. Мутная завеса дождя двигалась в нашем направлении. Я спросил Гроувера, не нужен ли нам зонтик.
— Нет, — ответил тот. — Здесь никогда не идет дождь, хотя порой очень хочется.
— А это тогда какого черта? — Я указал рукой на приближающуюся бурю.
Гроувер беспокойно посмотрел на небо.
— Пройдет стороной. Плохая погода всегда нас минует.
Я понял, что он прав. За неделю, что я находился здесь, небо ни разу не обкладывало тучами. Несколько дождевых облаков, которые я видел, просто огибали край долины.
Но шторм… это вам не шутки.
На волейбольной площадке ребята из домика Аполлона играли против сатиров. Близнецы Диониса бродили вокруг клубничных полей, способствуя произрастанию ягод. Все вроде бы шло своим чередом, но везде ощущалась какая-то напряженность. Глаза всех обитателей лагеря были прикованы к надвигающейся буре.
Мы с Гроувером вошли на веранду Большого дома. Дионис сидел за столом для безика в той же самой тигровой гавайской рубашке, и перед ним точно так же стояла банка диетической колы — словом, все как в первый день. Хирон сидел напротив него в своем бутафорском инвалидном кресле. Они играли против двух невидимых противников: в воздухе парили сданные карты.
— Так, так, — сказал мистер Д., не поднимая глаз. — А вот и наша маленькая знаменитость.
Я промолчал.
— Подойди поближе, — велел мистер Д. — И не жди, что я буду лебезить перед тобой, потому что твой отец этот старый похотливый бородач.
Разветвленная молния прорезала тучи. Гром сотряс стекла.
— Бла-бла-бла, — передразнил Дионис.
Хирон с притворным интересом уставился в свои карты. Гроувер спрятался за перила, перебирая копытами.
— Будь на то моя воля, — продолжал мистер Д., — я бы подпалил огоньком все твои молекулы разом. Мы бы тут все чистенько подмели — и делу конец. Но Хирону кажется, что это противоречило бы моей миссии в этом чертовом лагере: держать братьев наших меньших подальше от опасности.
— Самопроизвольное возгорание — также форма опасности, мистер Д., — вставил Хирон.
— Чушь, — огрызнулся Дионис. — Мальчишка ничего и не почувствовал бы. Тем не менее я согласился, что буду проявлять сдержанность. Думаю, лучше обратить тебя в дельфина и отослать к папаше.
— Мистер Д… — предупредил Хирон.
— Ну-ну, — смягчился Дионис, — просто еще один вариант. Но это глупо дальше некуда. — Дионис встал, и карты невидимых игроков упали на стол. — Я отбываю на Олимп на срочное совещание. Если мальчишка будет все еще здесь, когда я вернусь, я превращу его в какого-нибудь длиннорылого дельфина. Атлантический бутылконос подойдет? Короче, если у тебя есть хоть крупица разума, Персей Джексон, то ты немедля согласишься с предложением Хирона.
Дионис взял игральную карту, свернул ее, и она превратилась в пластиковый прямоугольник. Кредитная карточка? Нет. Удостоверение для службы безопасности.
Он щелкнул пальцами.
Воздух обернулся вокруг него коконом. Потом мистер Д. превратился в голограмму и развеялся ветром, оставившим после себя лишь запах свежеотжатого винограда.
Хирон улыбнулся мне, но вид у него был усталый и напряженный.
— Садись, Перси, пожалуйста. И ты, Гроувер.
Мы сели.
Хирон выложил свои карты на стол — выигрышная комбинация, которой он не воспользовался.
— Ответь мне, Перси, — сказал он, — какое впечатление на тебя произвела адская гончая?
Одно только упоминание об этом отродье заставило меня содрогнуться.
Возможно, Хирон хотел, чтобы я сказал: «Да ну, чепуха все это. Я таких собачек на завтрак ел», но я не настроен был врать.
— Она напугала меня, — честно ответил я. — Если бы вы ее не застрелили, я бы погиб.
— Ты встретишь монстров и пострашнее, Перси. Куда страшнее, прежде чем завершишь его.
— Что… что завершу?
— Свой поиск, разумеется. Так ты берешься за это дело или нет?
