Диана Джонс - Сын менестреля
Морил сидел на козлах, чувствуя, как у него по лицу бегут слезы. Ему казалось, что он плачет из-за всего случившегося, потому что теперь он остался один и так будет всегда.
— Тут армия, — сказал Киалан. — Толиан собрал армию, чтобы напасть на Север. В долине чуть дальше. Наверное, они уже отправились в погоню за нами.
Керил переглянулся со своими спутниками.
— У нас в лесу небольшой отряд. Насколько велика его армия?
— Довольно большая, — ответил Морил, шмыгая носом. — В той части долины, которую мы видели, было пятьсот человек, поделенных на три больших полка, и сто всадников. Но это, наверное, только четверть всей армии.
— Откуда ты знаешь? — спросил Киалан. — Ты их считал?
— Нет. Просто знаю, — ответил Морил. — И пока мы там были, пришли три отряда новобранцев. В первом — двадцать три человека, во втором тридцать два…
— Короче, их для нас слишком много, — прервал его Керил. — Спасибо, паренек. Давайте вернемся в наш лагерь и приготовимся защищаться.
Лагерь северяне разбили у подножия скалы с расчетом на то, чтобы его можно было оборонять. Когда усталый Олоб вывез повозку к лагерю, там уже шли приготовления. Солдаты тушили костры, а два фургона с провиантом перегородили то место, на которое можно было выехать из леса. Эти приготовления должны были бы внушить Морилу тревогу, но на самом деле он почувствовал себя более спокойным и счастливым, чем в последние несколько дней. При свете фонарей он смог разглядеть, что в отряде графа Керила человек около пятидесяти и все они такие же смуглые, светловолосые и светлоглазые, как Киалан. Теперь уже Морил вспомнил, что такое можно увидеть только на Севере. Керил был исключением, потому что у него волосы оказались темными, хотя нос был такой же формы, как у Киалана.
Их провели в палатку, где они наелись так, как не ели с самого отъезда из Маркинда. Пока они ели, Морил успел понять, что граф стоит здесь лагерем уже два дня. Накануне ночью он доехал почти до Нитдэйла, надеясь встретить Кленнена и узнать новости о Киалане, и этой ночью намеревался сделать то же. На Юг его привело послание Хенды, предложившего вернуть Киалана за выкуп. До этого момента в Ханнарте все считали, что Киалана тоже повесили.
Устало и путано они пересказали свои приключения вплоть до ареста Дагнера. Керил, которого известие о смерти Кленнена скорее огорчило, чем изумило, нисколько не удивился, услышав, что Линайна вернулась в Маркинд. Однако узнав о Дагнере, он гневно вскрикнул, я они поняли, что он при этом вспомнил о Кониане.
— Подумайте только — повесить паренька таких лет! Как бы мне хотелось что-нибудь сделать… Э-э… Морил… тебя ведь так зовут?
— На самом деле — нет, — уточнил Киалан. — Его имя Осфамерон. А Брид Маналиабрид.
Керил забыл свой гнев и расхохотался, откидывая голову назад.
— А что тут смешного? — возмутилась Брид, которая становилась очень ранимой, когда речь заходила об их именах.
— Наверное, то, что история повторяется, — ответил Керил. — Видите ли, Киалан — это Адон.
— Неправда, — возразил Морил. — Адон жил двести лет тому назад. Киалан мне сказал.
— Но наследника Ханнарта всегда называют Адоном, — объяснил Керил грустно, явно думая о Кониане.
Морил и Киалан посмотрели друг на друга в свете тщательно затененного фонаря. Морил страшно смутился. Если Киалан действительно Адон, значит, сам Морил уже месяц переживал то, что было предметом его самых заветных мечтаний, но сам об этом не подозревал. Однако, вспоминая странный сон, который ему пересказал Киалан, он заподозрил, что, возможно, история действительно повторяется.
— Почему ты мне не сказал? — спросил он у Киалана.
— Я об этом как-то не подумал, — признался Киалан. — Я был просто я, который пытался попасть домой.
Похоже, он тоже вспомнил свой сон. Киалан кивком показал на отца.
— Расскажи ему о квиддере.
Морил рассказал Керилу о том, как усыпил Толиана и его армию. Керил был немного удивлен и попросил Киалана подтвердить эти слова, но в целом принял это так же спокойно, как и сам Киалан.
— А можно мне взглянуть на эту квиддеру? — спросил он.
Морил в темноте прошел из палатки к повозке и вернулся с квиддерой. Керил взял ее и поднес к свету. Он провел пальцами по инкрустации с ее странными узорами.
— Да, это она, — сказал он. — Я думал, что Кленнен просто хвастается, утверждая, что это — инструмент Осфамерона, но в те дни я плохо умел читать старинные словеса.
Его мозолистый, привычный к оружию палец указал на линию закорючек и точек, составленную из кусочков перламутра. — Здесь написано: «Я пою для Осфамерона». А вот здесь, его палец переместился на другую линию значков, — сказано: «Мне открыты многие миры». — Керил улыбнулся Морилу и вернул ему квиддеру. — Береги ее.
Той ночью Морил уснул, обнимая квиддеру, устроившись как можно дальше от колен и локтей Киалана. Им было довольно тесно, потому что Керил уступил свою палатку Брид. Морил собирался еще немного поразмыслить, но оказалось, что он слишком устал. Он проснулся на рассвете оттого, что кто-то пришел поговорить с Керилом, и очень рассердился на себя. Потому что он был уверен: читая незнакомые письмена, Керил на самом деле сказал ему, как пользоваться квиддерой так, как это делал Осфамерон.
Какое-то время у него не было возможности о чем-то думать. Мужчина пришел сказать Керилу, что по дороге ночью проскакал отряд всадников и что тот же отряд только что галопом вернулся обратно наверное, они направлялись к Толиану с докладом. Оба раза они скакали так быстро, что не заметили лагеря.
Было ясно, что всадники искали повозку. Толиан, наверное, решил, что Морил, Брид и Киалан постараются как можно быстрее пересечь границу его земель. Поскольку всадники их не нашли, то Керил подумал: Толиан решит, что Киалан уже за перевалом и его новости вместе с ним.
— И на месте Толиана, — сказал он, — я бы уже двинул свою армию вперед, пока Север не успел приготовиться к войне. Нам следует торопиться.
Они свернули лагерь и тронулись на север. Повозка тоже поехала, но в нее запрягли какую-то незнакомую молодую лошадку, чтобы двигаться побыстрее. У Олоба был такой безутешный вид, что Брид решила ехать на нем верхом.
— Он мне позволит, — сказала она, — если только его не попытаются оседлать. Мне страшно не хочется, чтобы он чувствовал себя забытым.
Так что она уселась на Олоба без седла, но в сапожках (ведь она все-таки была в обществе графа!), и Олоб не возражал. Он просто шел довольно медленно. Брид никак не поспевала за повозкой, где Морил сидел со своей квиддерой. Повозкой правил рослый северянин с медленной речью, которого звали Эгил, а Киалан позаимствовал коня Эгила.
— Знаешь, — сказала Морилу Брид, — мне жалко, что Киалан оказался Адоном. Он мне нравился, и теперь мне как-то неловко…
Морил был очень занят своими мыслями, но тут невольно рассмеялся.
— Ничего, привыкнешь.
— Ты просто невозможен! — заявила Брид, но не так возмущенно, как ей хотелось.
Для размышлений Морила было важно, что Киалан оказался Адоном. Это стало одной из трех вещей, которые ему хотелось мысленно свести воедино. Остальные две заключались в надписях на квиддере и его собственном открытии, что с нею необходимо говорить правду. Его немного удивляло, как легко можно привыкнуть к новым идеям. То, что накануне казалось совершенно невероятным, сегодня становилось привычным, и этим можно было воспользоваться, чтобы идти дальше.
Отряд северян быстро двигался по лесу Марки. Керил хотел остаться незамеченным. Вдоль дороги были вырубки и деревни, а там могло оказаться достаточно народа, чтобы задержать небольшой отряд северян до тех пор пока не подойдет Толиан, который их уничтожит. Вот почему они пробирались на Север через лес. Всадникам это было достаточно легко, а вот повозка и фургоны продвигались с трудом. И всех тревожил последний участок пути, где им придется выехать из леса, чтобы попасть на перевал Фленн. Оказавшись на перевале, они будут в безопасности. Перевал охранял форт Фленн, южный форпост северян.
Ночь наступила раньше, чем отряд выехал из леса. Керила тревожило то, что они прошли так мало, но они ехали весь день и очень устали. Им пришлось рискнуть и остановиться на ночлег. После ужина, сидя вокруг тщательно укрытого костра, дети немного подробнее поведали графу о своих приключениях. Рассказ Киалана подтвердил догадку Морила о том, что в Холанде ему пришлось гораздо хуже, чем показалось. Керил настолько разгневался и расстроился, что Киалан сменил тему разговора и стал рассказывать о винной бутыли.
— Я сожалею о том, что оставил Толиану все то золото, — сказал он. — Вот ревень я ему отдал бы с удовольствием, и записки тоже, но деньги нам следовало забрать.
— Успокойся, — сообщила Брид, — я забрала их. Я переложила их в ящик для денег.
