Анастасия Анфимова - Оскал Фортуны-2. Под несчастливой звездой.
Пробираясь по легко различимым следам, жрец заметил уходивший в заросли ручеек, который привел его к небольшому пруду, явно искусственного происхождения. Вода из него вытекала через потрескавшийся деревянный сток.
— Сюда, маг! — услышал он взволнованный голос Нарона.
Жрец вскарабкался на низкую плотину и увидел хижину, смотревшую на мир единственным закрытым ставнем окном. Заросшая травой и вьющимися растениями она бросалась в глаза чернотой просмоленных корабельных досок.
У дверей Тусет столкнулся с капитаном. Презрительно скривив губы, Нарон бросил:
— Там ничего нет, маг! Только кости.
Не обращая внимания на его слова, старик вошел в полумрак единственной комнаты и сразу увидел скелет с остатками плоти, лежавший головой в очаге.
На грубо сколоченном столе стоял изящный серебряный светильник либрийской работы, и лежал длинный очень узкий кинжал.
— Где Растор? — обратился жрец к матросу, внимательно разглядывавшему что-то в открытом сундуке.
— Ушел посмотреть, нет ли здесь еще чего-нибудь, — ответил тот, не поднимая головы.
— Чего нашел? — спросил Нарон, вновь заходя в хижину, где сразу стало тесно.
— Вот, — матрос легко перевернул узкий сундук. На пол выпали какие-то тряпки, моток веревки, два ольвийских кубка из серебра, украшенных крупными камнями, бронзовый кинжал и кресало. Снаружи послышался шум, в дверь заглянул Растор.
— Еще две могилы там на холме.
— И это все! — вскричал капитан, хватая Тусета за плечо. — За этим я плыл на край земли?
— Убери руку, — тихо проговорил жрец.
Нарон скрипнул зубами, но отпустил старика.
— Два кубка и старый кинжал! — вскричал он, и не в силах сдержать бешенство ударил ногой по скелету. С костяным стуком череп улетел под кровать, где звонко ударился о стену.
— Ты не уважаешь своих мертвых, — укоризненно покачал головой жрец.
— Он не мой! — огрызнулся капитан, решительно поднимая один из кубков.
— Разве ты не даросец? — вскинул брови Тусет.
— Я да, — кивнул Нарон. — Но с чего ты решил, что это мой соплеменник?
— Ваши глаза моложе моих, а вот мозги…, — с этими словами жрец отодвинул матроса и ударом посоха выбил ставни на окне. В хижину хлынул полуденный свет.
— Письмена! — ахнул Растор.
— Даросские, между прочим, — сказал Тусет.
Нарон, открыв рот, смотрел на стену над ложем, где темнела цепочка выжженных значков.
— Это же Инон из Ромса, — побледневшими губами пробормотал он. — Тот самый!
Капитан нырнул под ложе и через секунду появился, бережно сдувая со скалящегося черепа паутину и пыль.
— Чем же он знаменит? — спросил Растор, удивленный столь внезапной переменой.
— Ты не знаешь? — вскинул брови капитан. — Он ходил по всему Великому морю! Плавал в океан! Добирался до вечных льдов! А главное — Инон последним пытался достичь счастливой Уртании!
— Что тут написано? — поинтересовался юноша, щуря глаза.
Нарон дернул плечом, собираясь что-то сказать, но его опередил жрец.
— Я Инон из Ромса, капитан "Счастливой звезды" умираю здесь. Если кто прочтет эту запись, пусть передаст магистрату Рамоса, что Уртании нет…
— Что? — прервал его Растор. — Как это нет?
— Подожди! — досадливо махнул рукой матрос. — Читай, маг.
— В четвертый год третьего магистраторства Мурма Остроглазого мой корабль вышел из Ромса. Я имел на борту самые лучшие карты и матроса, побывавшего в той благодатной стране. Боги противились моим замыслам. Шторма, мели и пираты попадались на нашем пути. Сто восемь дней шли мы к счастливым берегам. У нас закончилась вода и провизия, но я не отступил и мы увидели землю. Но она оказалась пустынна и безжизненна. С трудом мы нашли маленькое селение, где узнали, что боги разгневались и разрушили гору Лмерк, вызвав огненный дождь и реки расплавленного камня. Мы отняли у жителей последнюю еду, иначе нам было не вернуться домой. Те прокляли нас и наш корабль. Цилк забыл о нас, и гребцы изнемогали…
— Кто такой Цилк? — опять влез в разговор Растор.
— Бог попутного ветра! — огрызнулся Нарон. — Не мешай.
Жрец прокашлялся, высморкался и вытер нос.
— А после ужасная буря погнала нас на запад. Здесь у этого острова наше судно разбилось. Уцелели только я и двое матросов. Три года мы жили здесь, питаясь рыбой и птицами, но сейчас остался я один. Злая болезнь гложет меня изнутри. Кто бы ты ни был, читающий эти строки, исполни последнюю просьбу умирающего.
Тусет умолк. Какое-то время в хижине стояла тишина.
— Мы похороним его достойно, — негромко сказал капитан.
— Если ты и не привезешь из этого путешествия больших денег, — заметил жрец. — То добрую славу приобретешь точно.
— О чем ты? — не понял даросец.
— Разве не станет знаменитым капитан, отыскавший самого Инона? А ведь ты еще сообщишь магистрату, почему никто не возвращался из Уртании.
— Ты прав, маг! — вскричал Нарон. — И хотя это не заменит мне золота… Вот только понадобятся доказательства.
— Возьми его печать, — подсказал Растор.
— Конечно! — капитан присел и легко снял с костяного пальца массивное золотое кольцо. Засунув его за пазуху, он приказал матросу:
— Собери здесь все! Я пришлю еще кого-нибудь. Надо выкопать могилу.
Понимая, что ему тут больше нечего делать, Тусет вернулся на берег, где другие члены команды уже раскинули палатки для него и капитана. Узнав о находке, люди пришли в страшное возбуждение, и едва в лагере появился Нарон, накинулись на него с вопросами. Капитан гордо продемонстрировал кольцо Инона, отправил трех человек копать могилу и готовить все необходимое для похоронного обряда.
Приготовление затянулось до вечера. Нарон и матросы — даросцы отправились на маленькое кладбище отдать последние почести великому капитану.
Жрец укрылся за палаткой от налетавшего с океана холодного ветра. Закутавшись в теплое одеяло, он бездумно смотрел на огонь и мелкими глотками потягивал подогретое вино. Котас Минатиец не поскупился и снабдил экспедицию лучшими продуктами.
К нему, пошатываясь, подошел Растор, держа в руке медный кувшин. Плюхнувшись на траву, он икнул, сделал глубокий глоток и вытер рукавом заросшее лицо.
— Скажи, маг, — вдруг произнес он жалобным голосом. — Ты учил свою рабыню волшебству?
Только многолетняя привычка ничему не удивляться позволила второму пророку сохранить неподвижное лицо.
— Волшебства нет, юноша. Все что происходит вокруг это лишь воля богов. Айри обычная девочка из Нидоса.
— Тогда, может быть, ее мать была ведьма? — с пьяным упорством допытывался Растор.
— Она сирота, — ответил Тусет. — И уже давно.
— Гадина, — прохрипел молодой человек.
— Разреши спросить, благородный юноша, — жрец допил вино.
Собеседник кивнул, тоже приложившись к кувшину.
— Чем простая служанка могла так обидеть племянника самого Котаса Минатийца? В чем причина твоей ненависти?
— Ненависти! — вскричал Растор, делая попытку подняться. — Да я готов отдать правую руку, чтобы все вернуть назад!
— Что вернуть?
— Я не могу без нее, маг! Она снится мне каждую ночь! — юноша всхлипнул и вытер пьяные слезы. — Даже днем я вижу ее лицо в волнах, а ветер шепчет мне на ухо чудесное имя.
— Айри, — он произнес это так, как будто читал молитву. Потом зарычал, попытался сделать глоток, но посуда была уже пуста. — Так не должно быть! Она грязная рабыня, а я свободный гражданин Тикены! Я племянник Котаса Минатийца! Так почему же мне так плохо без нее?! Она меня околдовала?
Растор вцепился в медный кувшин руками и сжал, словно комок мягкой глины.
— Помоги мне, маг, — вдруг проговорил он совершенно трезвым голосом. — Избавь от наваждения. Клянусь, я найду, чем заплатить.
Пораженный Тусет молчал.
— У меня ведь есть невеста. Красавица, дочь уважаемых родителей. Мы ждали осени, чтобы пожениться. Но теперь… Какая-то рабыня! Уличная девчонка. А я так хочу ее!
— Неужели нетерпение плоти так терзает твое тело? — удивился жрец.
Юноша порывисто обернулся к нему и занес кулак.
Старик бестрепетно посмотрел в налитые бешенством глаза молодого человека.
Рука задрожала.
— Только твой возраст спасает тебя, маг, — Растор отвернулся.
— Если бы только плоть, — он вздохнул. — Я мужчина и справился бы с этим. Но как быть, если без ее улыбки померкло солнце? Как ее глаза звезды светят с ночного неба, а имя шепчет морской ветер?
Жрец молчал, юноша отбросил смятый кувшин.
— Я в жизни никого, кроме отца, ни о чем не просил. Мне стыдно. Поэтому я и напился. Но в одиночку я не справлюсь с этим колдовством…
Он всхлипнул.
— Я пытался, поверь! Казалось, что если я увижу ее унижение и позор, злые чары разрушатся… Но у меня ничего не вышло… Тогда я решил, что если не буду ее видеть, морок исчезнет, и все будет как раньше…
