Сергей Петренко - Империя
Так и случилось, что возродились в нашем мире волшебные твари, и чары остались в земле и в небесах ещё на долгие времена.
Мерлин же, сотворив подземный тайный дворец, удалился от мира, оставив вместо себя вершить земные дела девятерых Наместников. А слуга его, Ворон, остался при нём.
…Прошли века. Как ни велик был Мерлин, но не удалось ему изменить самые основы законов магии. Слабела магическая ткань Земли, исчезали волшебные создания, не осталось былого могущества у чародеев. Люди, однако, не осознали ещё всей глубины изменений, привыкнув верить в привидения, бояться вампиров и мечтать о чудесных предметах, дарующих могущество. Пока волшебные силы были растворены в природе, мало кто из смертных мог оценить, насколько важны они для мира. Страх перед необъяснённым, могущественным, чужим часто рождал в душах людей ненависть. А когда волшебство стало исчезать, привычка верить долгое время ещё заменяла настоящее…
И взрослый, и ребёнок — кто не видел их в прежние времена? В избах и замках жили страшноватые, но добродушные домовые, в редком лесу не обитала семья леших, а болота сторожили покрытые с ног до головы тиной водяные.
Разве обходился мало-мальски таинственный заброшенный дом без духов и привидений, разве ваши бабушке не хранили в памяти десятки жутковатых история о проделках нечисти?
А ведьмы? Какие загадочные, опасные это были существа! Одни только празднества их, знаменитые шабаши, о которых люди сочинили столько небылиц, достойны целой библиотеки. Да разве книги могли бы всё рассказать!
Но что же Мерлин? Неужели за много веков не нашёл он способ преодолеть умирание волшебства? Увы, силы чародея таяли. Пропал источник живительного эликсира, и стал немощным в прошлом могучий повелитель магов. Устал он от долгой жизни.
И вот призвал Мерлин верного слугу своего, ворона, и молвил:
— Друг мой, мы совершили с тобой немало славных дел, и много лет наблюдали за течением жизни, и путь пройден такой, какой никем до нас не был осилен. Счастья и невзгод, испытанных нами, достанет не на один десяток судеб. Но сослужи ты мне последнюю службу…
Отвечал ворон:
— Приказывай, повелитель, до последнего дыхания буду верен делу твоему!
— Так слушай. В полночь приму яд Локусты, ученицы моей, от которого не бывает смертному спасения. А ты созови всех Наместников и объяви волю мою предсмертную: пусть каждый, кто будет в час тот присутствовать во Дворце, подойдёт к магическому Кристаллу, и тот, при ком воспылает берилл сиянием, станет преемником престола. Открой ему тайны заветные и книги волшебные, и передай наказ: не должен он жалеть сил для спасения чудес земных… Да ещё запомни, хотя ты и так это знаешь — Наместники мои коварными и властолюбивыми себя выказывали, как бы не вспыхнул раздор меж ними. Прошу тебя, сделай всё, чтобы не обагрились эти покои междоусобной кровью. И когда увидишь, что не погибнет плод усилий наших, можешь оставить и ты бренный мир сей.
Так напутствовал Ворона великий Мерлин в свои последние часы. И уже уходя в тайную комнату, поведал маг своему слуге самую главную и опасную тайну, повелев хранить её до самого конца…
…И понёс слуга Мерлина весть о конце эпохи в разные уголки Земли.
* * *Спустя некоторое время после того, как Димка с Вампыром вошли в тронный зал, перед гостями вновь предстал Ворон. Тишина, которая и так господствовала во дворце, при его появлении стала ещё заметнее, и маги, застыв неподвижно в напряжении, пытались угадать мысли того, от чьих слов зависели сейчас судьбы мира.
Это была минута, значимость которой не мог понимать Димка, но подсознательно он чувствовал грандиозность происходящего. Даже страх отодвинулся куда-то вглубь, Димка в эти мгновения просто не мог думать о самом себе, об опасности, о доме… Потрясающие размеры зала, блеск золота и драгоценных камней, чудовища, изображённые на барельефах — и молчаливые фигуры магов, гнетущая атмосфера. Одеяния магов, их тёмно-синие плащи, камзолы, шляпы — и простая Димкина одежда — этот контраст в другое время заставил бы Димку испытывать ужасную неловкость… но не теперь, теперь случайно оказавшийся в тронном зале мальчик был последним, на что маги пожелали бы отвлекаться — и Димка это осознавал.
Наконец, Ворон, по всей видимости, главный в собрании, заговорил. Вначале он ещё раз осведомил Наместников о тяжёлой утрате, произнося слова медленно и скорбно. За этим последовала пауза, наполненная тревожным ожиданием. Помолчав минуту, Ворон продолжил. И как ни бесстрастно он выглядел, даже Димка мог понять по его голосу, что бывший слуга Мерлина немало взволнован.
— Великие маги, — сказал Ворон. — Волею Мерлина я обязан исполнить необходимое таинство. Сейчас каждый из вас приблизится к Кристаллу, и мы узнаем, кому из нас судьбою определено править волшебным миром.
Наместники с каждым его словом всё явственнее выказывали беспокойство. Они сдвигались, шуршали плащами, лица их, бледные, как у мертвецов, казалось, вот-вот оторвутся от тел и окружат Ворона порождениями ночного кошмара.
Первым у трона встал Ворон. Димка даже почувствовал, как у Вампыра перехватило дыхание — ведь приближённый Мерлина имел большие шансы…
Но Кристалл продолжал равнодушно поблёскивать редкими огоньками. В гробовом молчании слетел слуга к дальней стене. Никто теперь не смотрел в его сторону. Мальчику даже стало его жалко, он испытал странную симпатию к зачарованной птице, имевшей огромную власть над волшебством. Димке показалось, будто от Ворона исходили невидимые лучи, единственное живое ощущение в холодной мощи Дворца.
Место у трона пустовало недолго. Маги, повинуясь какой-то очерёдности, подходили к бериллу. Тишину нарушали несдерживаемые чародеями проклятия и заклинания, которые Наместники бормотали, в полном смятении сходя с возвышения. Чем меньше оставалось не прошедших испытание, тем заметнее становились злоба и раздражение одних и волнение других, ещё ожидавших своей участи. Наконец, к трону подошёл последний из Наместников, торжествуя, уверившись в том, что корона Мерлина достанется ему. Димка даже чуть зажмурился, ожидая вспышки. Но… словно поражённый молнией стоял маг у трона — Кристалл «молчал».
Дворец вновь тревожно замер. Тогда на середину зала вылетел Ворон. Маги с прежним почтением расступались перед ним.
Он с торжеством в чёрных и страшных глазах оглядел собравшихся — и вдруг остановил взор на Димке. Чуть помедлив, Ворон знаком приказал мальчику приблизиться.
Димка шёл словно в забытьи. Ощутив прикосновение крыла, он вздрогнул и чуть не упал — так ослабели ноги. И вдруг началось волшебство! Димка почувствовал, как страх уходит, а вместо него сердце наполняется спокойной уверенностью. Стряхнув с себя оцепенение, Димка следовал за магом в обличье птицы к трону. Кто-то — из далёких-далёких пределов — бросил:
