Лана Тихомирова - Властелины Пограничья
- Ну, да.
- Сказала бы я тебе, кто ты, - ворчливо отозвалась Пенелопа, поджав левый уголок рта.
- А ты скажи, не бойся, - сощурился ван Чех.
- Я боюсь? - Пенелопа вытаращила на наглеца разные глаза, - Ты маленький ссыкун, вот ты кто.
Ван Чех два раза открыл рот, но ничего не сказал.
- Да-да. Ты мелкий трусишка, который все знает и всего боится, - усмехнулась Пенелопа, - А теперь еще и на рыбку похож.
- Хамка! - обиделся доктор.
- В наше время, правда - не в цене. И заметь, ты сам попросил, так что это не я хамка, а ты слишком любопытный.
Доктор насупился и глубоко задышал, раскрывая крылья роскошного носа. Голубые глаза налились злостью.
- Можешь пыхтеть сколько угодно, только бы это помогло Бонни и тем несчастным, которые попали к такому нерешительному врачу, - жестко сказала Пенелопа, любуясь, как доктор злится.
Ван Чех резко встал, стул за ним опрокинулся, шапочка слетела. Пенелопа охнула и попридержала улыбку. Ван Чех порывисто поднял шапочку и попытался натянуть ее на голову, но она была мала, поэтому осталась держаться на его голове лишь чудом. Он вылетел из кабинета, хлопнув дверью. На раковине звякнула мыльница.
- Люблю манипулировать, - довольно улыбнулась Пенелопа.
Она встала и спокойно прошлась до палаты Бонни по коридору. Пенелопа пришла в тот момент, когда доктор проводил опрос больной. Бонни сидела бледная, сверкая на доктора опасливо серыми глазами. Наматывала на палец рыжий локон.
- Когда приснился первый кошмар?
- Я не помню. Давно, - печально ответила Бонни, - О чем он был, я тоже смутно помню. Понимаете, это всегда был вроде бы и один сон, и с другой стороны, в нем всегда что-то было по-другому.
- Детали менялись?
- Постоянно что-то добавлялось. В результате, я ни одного сна не могу вспомнить, - Бонни сказала это с каким-то надрывом.
- Почему именно пауки? Чем они для тебя опасны?
- Ночью они могут заползти под одеяло, укусить, впрыснуть яд и к утру сожрать.
- А не подавится? - доктор с сомнением посмотрел на Бонни.
- Чего?
- Я говорю, ему жирно не будет одному? В смысле, он такой маленький, а ты по сравнению с ним большая. Питон и тот бы человеком подавился.
Бонни задумалась, но ничего не стала говорить, уверения на нее не подействовали.
- Вам угрожали когда-нибудь расправой?
Бонни промолчала. Она долго сидела, глядя на угол стола.
- Нет, никто, никогда, нет… нет…
Она долго шептала слово: "Нет!", а глаза ее наливались слезами.
- Ох, ты бедненькая, - доктор закусил губу, - дай сюда ручку, ну, дай, не бойся.
Бонни еще могла себя контролировать, она подала руку.
- Расслабь… расслабь, тихо… - доктор потряс руку и пальцами нащупал вену на сгибе локтя.
- Я сделаю укол, не беспокойся. Тревога сразу уйдет. Я больше не буду тебя спрашивать об этом, хорошо?
Бонни держалась из последних сил, закусила пухленькую розовую губку и кивнула. Доктор быстро достал из халата железный ящичек со шприцом и парой ампул препарата. Сделал укол. Убрал железную баночку.
- Бонни, ложись.
Девушка встала из-за стола, повалилась на кровать. Слезы еще текли из глаз, она была вся в каких-то своих неприятных воспоминаниях. Доктор сидел рядом на кровати, сложив руки на коленях, и задумчиво кусал губу.
- Идемте, доктор ван Чех, - спустя три минуты созерцания сказала Пенелопа.
- А Бонни?
- Она успокоится. Я не думаю, что она начнет буйствовать, - мягко сказала Пенелопа.
- Я все провалил, - доктор насупился и сел на подоконник в коридоре.
- Ну, и что ты провалил? Пойдем в курилку, - Пенелопа дернула его за халат.
- Она рассказала мне о себе. Она совершенно не помнит детства. Помнит себя, начиная лет с 14. То есть ей 24, а она не помнит значительный кусок жизни, - доктор вздохнул.
Пенелопа открыла дверь в курилку и заперла ее ключом, доктор сел на подоконник и стал болтать ногой. Пенелопа закурила.
- Я слушаю тебя, продолжай, - сказала она.
Доктор достал из кармана халата портсигар и тоже закурил.
- Стильная вещица, - отметила Пенелопа.
- Она не помнит важный период жизни. Как правило, у людей есть воспоминания о жизни до 7 лет. Хотя бы на уровне ощущений. Период с 7 до 14 она помнит очень смутно. Она оперирует только тем, что знает со слов других. То есть, что в 14 лет ее удочерили, а до того она жила в детском доме. Оттуда никаких воспоминаний. Возможно, ее страхи это воспоминания, которые пытаются прорваться.
- Скорее всего, - Пенелопа стряхнула пепел и продолжила слушать.
- Бонни явно угрожали расправой, и она это помнит, но настолько боится, что даже не говорит. Хотя все реакции "за". Она помнит кто, она помнит за что.
- За что? - Пенелопа хитро прищурилась.
Доктор закусил губу и задумчиво ее пожевал. Он несколько раз бросил опасливые взгляды на собеседницу. Он не решался сказать.
- Как маленький! - хихикнула Пенелопа.
- Вы тоже так думаете?
- Как? Что ты как маленький мальчик жмешься?
- Ее поведение похоже на то, как будто бы ее изнасиловали.
Пенелопа довольно кивнула.
- При этом человек, который много значил для нее.
- Он играл роль отца, - авторитетно подтвердила Пенелопа.
- Причем тут все эти пауки и прочее?
- Не знаю, - Пенелопа пожала плечами и повернулась лицом к окну, - Ты допустил всего лишь две ошибки сегодня. Это нормально. Мне хотелось бы, чтобы ты не повторял больше одной единственной ошибки. Не будь робким. Это трудно, особенно вначале. Но я не могу каждый раз толкать тебя под задницу, чтобы ты встал и шел к больному. Ты должен прочитать историю, а потом идти и лечить его. Чем дольше человек живет так, тем труднее его лечить. Каждый день сумасшествия может обернуться годом лечения. Это раз.
Второе. Ты не дал Бонни выпустить эмоции. Я поняла, что ты рассудил, мол, девочке не нужна истерика, это ее истощит. Как истощит, так и восстановится. Психика пластична. Кстати, мне нравится этот твой контейнер со шприцом, это интересно, но непродуктивно. У нас есть медсестры. Достаточно нажать кнопку и она придет с готовым шприцем. Тут ты потерял время. Однако, заметил ли, Бонни держалась? - Доктор кивнул, глаза его сияли любопытством. Пенелопа села рядом с ним на подоконник и продолжила, - Это значит, она боится выдать себя в истерике. Промаринуй ты ее без лекарства немного, может быть, она выдала бы какую-нибудь реакцию. Это жестоко! - Пенелопа отреагировала на мрачное выражение лица доктора, - Психиатрия - самая бесчеловечная из всех наук о человеке. Запомни это. А вообще, ты порадовал меня. Из тебя выйдет толк. Ты не владеешь гипнозом?
- Почти нет.
- Ты не гипнолог, это видно, - Пенелопа цокнула языком и закусила ноготь на большом пальце правой руки, - летом отправлю тебя учиться. К моему учителю, далеко-далеко.
