Роджер Желязны - Девять принцев Амбера
— Так, теперь о транспорте. Как отсюда вызвать такси?
Он дал мне название компании и телефон. Я проверил по телефонной книге: мы находились где-то на севере штата Нью-Йорк.
Я заставил его вызвать для меня такси, потому что так и не понял, где я, и не хотел, чтобы он догадался, что голова у меня не в порядке. Между прочим, один из бинтов я снял как раз с головы…
Когда врач разговаривал по телефону, я услышал, как он назвал свое заведение: частная клиника «Гринвуд».
Я погасил окурок, закурил новую сигарету и с облегчением плюхнулся в мягкое кресло возле книжного шкафа, освободив свои бедные ноги как минимум от девяноста килограммов живого веса.
— Подождем здесь, а когда придет такси, ты меня проводишь, — сказал я.
Он не ответил и больше не произнес ни единого слова.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Было уже около восьми утра, когда мы добрались до ближайшего городка. Я расплатился с водителем и побродил минут двадцать по улицам. Потом зашел в кафе и заказал сок, яичницу, ветчину, тосты и три чашки кофе. Ветчина была слишком жирной.
Завтракал я не торопясь, с удовольствием, наверное, не меньше часа. Потом снова отправился бродить по городку. Нашел магазин готового платья, дождался его открытия и купил брюки, ремень, три спортивные рубашки, белье и подходящие ботинки. Выбрал еще носовой платок, бумажник и расческу.
Потом отправился на автобусную станцию «Грейхаунд», где сел на автобус до Нью-Йорка. Никто не пытался меня задержать. Никто не обращал на меня ни малейшего внимания.
Сидя в автобусе и лениво поглядывая в окно на проплывавшие мимо осенние пейзажи, на ясное холодное небо, я снова и снова мысленно перебирал все, что было мне известно о себе самом и о происшедших со мной событиях.
Итак, моя сестра Эвелин Фломель поместила меня в лечебницу «Гринвуд» под именем Карла Кори. Это было следствием автомобильной катастрофы, случившейся дней пятнадцать назад, во время которой я переломал себе все кости. Кстати, ноги меня совершенно не беспокоили.
Никакой сестры Эвелин я не помнил. Персоналу «Гринвуда», видимо, было велено держать меня в «отключке», и теперь они опасались попасть под суд, которым я пригрозил, когда освободился. Хорошо. Значит, кто-то меня по каким-то причинам боится. Что ж, буду иметь это в виду.
Я упорно пытался вспомнить хоть что-нибудь об этой автокатастрофе, просто голова распухла. Случайностью авария явно не была. Почему-то я в этом совершенно не сомневался, хотя и не мог понять, почему. Но я все выясню. Тогда кому-то придется заплатить! И очень дорого!
Ярость, черная ярость закипела в моей груди. Кто бы ни был тот, что так старался навредить мне или использовать меня в своих целях, вскоре он получит по заслугам!.. Я ощутил страстное желание немедленно уничтожить того, кто заманил меня в ловушку. И еще я знал: не впервые мне приходится испытывать это чувство, эту яростную жажду мести, и не раз уже в своей жизни я следовал этому желанию… Не раз.
За окном, медленно кружась, опадали осенние листья.
Первое, что я сделал, добравшись наконец до Нью-Йорка, это постригся и побрился в ближайшей парикмахерской. Затем зашел в туалет и полностью переоделся во все новое — терпеть не могу ходить с волосами по всей спине. Пистолет, прихваченный в клинике «Гринвуд», я сунул в правый карман куртки. Если бы тот тип или моя неведомая сестрица Эвелин хотели засадить меня в тюрьму, то сейчас повод был бы идеальный: незаконное ношение оружия. Поправка Салливана[1]. Но я все же решил оставить пистолет при себе. Пусть сперва найдут меня, и объяснят, зачем.
Потом я наскоро пообедал и целый час добирался на метро и автобусе через весь город до дома Эвелин, моей так называемой сестры и возможного источника информации.
По дороге я обдумывал, какой тактики мне следует придерживаться.
Так что когда я постучал и массивная дверь огромного старого дома наконец открылась, я уже знал, что именно скажу. Я продумал все, направляясь к дому по подъездной аллее, окруженной мрачными дубами и яркими кленами. Листья шуршали под ногами, ветер забирался под ворот и холодил свежевыбритую шею. Аромат лосьона смешивался с затхлым запахом гниющей листвы, исходившим от увитых плющом старых кирпичных стен. Ощущения чего-то знакомого не было. Раньше я явно здесь никогда не бывал.
Я постучал в дверь, и из глубины дома ответило гулкое эхо. Я сунул руки в карманы и стал ждать.
Дверь отворилась, и я улыбнулся возникшей на пороге горничной. Она была смуглая, вся в родинках и говорила с пуэрториканским акцентом.
— Что вам угодно?
— Я бы хотел видеть миссис Эвелин Фломель.
— Как мне о вас доложить?
— Скажите, что это ее брат Карл.
— Пожалуйста, войдите, — пригласила горничная.
Я вошел в холл. На полу — мозаика из мелких плиток кремового и бирюзового цвета, стены отделаны красным деревом, слева — огромное кашпо, откуда свисали пышные побеги какого-то растения с огромными зелеными листьями. Под потолком — куб из стекла и эмали, из которого вниз лился желтый водопад света.
Горничная удалилась, а я оглядывался по сторонам в поисках хоть чего-нибудь знакомого. Пусто.
Что ж, подождем.
Вскоре горничная вернулась, улыбаясь мне и кивая головой:
— Пожалуйста, прошу. Вас ждут в библиотеке.
Я пошел за нею, миновал три лестничных марша, коридор и две закрытые двери. Наконец третья дверь по левую руку от меня оказалась открытой. Горничная указала мне на эту дверь, я вошел и остановился на пороге.
Это была библиотека, и она, разумеется, была полна книг. Еще там висели три картины: два в высшей степени мирных пейзажа и одна, тоже в высшей степени мирная, марина. На полу — тяжелый зеленый ковер. Рядом с огромным письменным столом стоял гигантский глобус, с которого на меня смотрела Африка. За глобусом — окно во всю стену, восемь прозрачных стеклянных панелей. Но не это остановило меня.
У стола сидела женщина в платье цвета морской волны, с узким глубоким вырезом и широким воротником. Длинные волосы и пышная челка были цвета облаков на закате или, может быть, напоминали тот ореол, что окружает пламя свечи в темной комнате; я почему-то знал, что это их естественный цвет. Глаза за стеклами очков, которые ей, по-моему, совершенно не требовались, были пронзительно-голубыми, как воды озера Эри безоблачным летним днем. На губах, вполне подходящих под цвет волос, играла сдержанная улыбка. Но не это остановило меня.
Я знал ее! Откуда-то я ее, безусловно, знал, вот только не мог вспомнить откуда.
Я подошел ближе, улыбаясь в ответ на ее улыбку.
