Галина Бахмайер - Око Пейфези
— Отрастут.
— И ногти тоже, — подцепила Лейла ее руку.
— Все постепенно восстановится.
— А нельзя было применить заживляющие заклинания?
— Ни в коем случае, — твердо ответила Халифа. — Я теперь не переношу чужую магию.
То есть, заклинания на меня действуют, но тому, кто их накладывает, приходится плохо. На любое магическое воздействие джинн во мне отвечает огненным щитом.
Даже колдомедика, который попытался после трансформации просканировать мое состояние, очень сильно обожгло. И сильнейшие зелья еле-еле помогают. Все должно зажить само.
Лейла потрепала ее по торчащему ежику волос.
— Такая смешная… Только страшная, — и вздохнула: — Где теперь твоя красота, сестрица?
Халифа прикрыла глаза. Красота осталась там — на пустыре, недалеко от Хогсмида.
На том месте, где до сих пор, как писал Джордж, еще видна маленькая воронка с оплавленной землей. Все непосвященные считают, что это — работа дракона. Огонь и аура магии… Вот только когда дракон успел незаметно побывать возле Хогвартса?
И снова — Джордж… Не думать о нем не получалось.
Девушка открыла глаза и встретилась с проницательным взглядом Лейлы.
— Расскажи мне о нем, — прошептала та. — Расскажи мне все. С самого начала.
И Халифа заговорила. Слова лились, словно прорвало плотину. Она рассказала все, о чем не могла или не хотела писать в письмах. О своем одиночестве в огромном замке. О подчеркнуто издевательской отчужденности слизеринцев. О череде унылых дней, заполненных порой одними только уроками и домашними заданиями, книгами и собственными мыслями. О Селиме. О похищении в аэропорту. О планируемой князем насильной женитьбе. И о его кошмарном "свадебном подарке"…
Лейла молча плакала, даже не пытаясь вытирать бегущие по щекам слезы. Только теперь она узнала в подробностях то, чем скупо и неохотно делились родители Халифы.
Рассказ продолжался своим чередом. Помолвка с Драко Малфоем. Постоянные склоки с ним — единственное тогдашнее развлечение. Появление нового боггарта. Кровавые кошмары по ночам. И тот самый, судьбоносный поход в Хогсмид… Первый день весны, необратимо изменивший ее тело и душу. Две недели, пролетевшие как во сне, и сны, разрушавшие ее ночь от ночи. Две недели, за которые она превратилась в огненное чудовище…
— Самое странное — это то, что я все-таки осталась жива, — задумчиво бормотала Халифа. — Я до сих пор пытаюсь разобраться, как у меня это получилось. Какой-то дремлющий инстинкт проснулся в нужный момент и подсказал, что нужно делать.
— А что было потом? — не унималась Лейла. — Ты спала всего два месяца, хотя твой отец сказал…
— Да, знаю. Я должна была спать целый год. Но что-то изменилось. Однажды рано утром приехал Джордж и сказал папе, что хочет жениться на мне. Что ему неважно, какая я сейчас, что он помнит меня прежней и ничего не боится. Что они с братом Фредом и их наставником по Алхимии придумали для меня выход, — она улыбнулась. — С того дня я начала стремительно поправляться, как будто у меня открылось второе дыхание, и за последующие две недели стала почти прежней! Почти… Но и кое-что новое появилось.
— Что именно?
Помедлив, Халифа потянулась к стоящей на прикроватной тумбочке свече, зажгла фитиль и накрыла огонек рукой. Язычок пламени принялся безмятежно облизывать ладонь, которую девушка и не думала отдергивать.
Глаза Лейлы расширились.
— О, Аллах! Ты не обжигаешься?! Не больно?
— Нет. Я теперь вообще нечувствительна к ожогам. Можно сказать, закалку прошла.
Халифа продемонстрировала подруге невредимую ладонь.
— Конечно, всему есть предел, и от сидения в литейной печи мне вряд ли поздоровится. Папа собирается летом провести испытание на предел моей устойчивости. Но вот такой огонек совершенно нипочем, и в камин могу руки-ноги сунуть. Даже бодрит…
Лейла восхищенно погладила ее ладошку.
— Здорово! Ты теперь неуязвима для огня!
— Зато все еще очень уязвима для эмоций. Горькая ирония, не правда ли?
Улыбка подруги погасла.
— Тебе теперь вообще нельзя волноваться?
Халифа задумчиво покачала головой, вытащила из-за пазухи висящий на цепочке удлиненный флакон из темно-синего хрусталя, открыла и уже автоматическим движением забросила в рот крохотную полупрозрачную гранулу. Она делала это периодически, примерно каждые два часа — принимала кристаллы наркотического зелья для стабильного самочувствия.
— Не знаю. Я каждый день думаю обо всем, что произошло — и с каждым разом мне все легче и легче. Я как будто обрела логичное завершение. Понимаешь, я словно всю свою прежнюю жизнь двигалась к этому, только недостаточно быстро.
— Ой, ты как скажешь! — протянула Лейла, прижав ладони к щекам. — Тебя послушать — так всех, кто «помог» тебе стать джинном, теперь и простить можно. А то и поблагодарить.
Халифа поджала колени к груди и мечтательно посмотрела на пляшущий язычок огня свечи.
— Я не могу вернуть прошлое, и никто не может. Но что-то во мне изменилось, и меняется с каждым днем. Я словно иду к чему-то лучшему, к чему-то стабильному.
Раньше я была вроде гусеницы — простым существом, ограниченным в своих возможностях, очень слабым. Потом стала беспомощной куколкой, застряла в коконе разрушительных эмоций. Они держали меня в плену, пока я изменялась внутри себя.
И у меня был выбор: либо задохнуться, либо вырваться наружу…
— И стать бабочкой, — с улыбкой закончила Лейла.
— Да! Рано или поздно я все равно пришла бы к этому. Сейчас я постепенно расправляю крылья. Они еще слабые, меня может сдуть малейшим ветерком. Но они крепнут день ото дня, и однажды… — Халифа взмахнула руками. — Я полечу!
* * *— …Пол-унции сушеной ульвы, собранные в полнолуние семена торицы, крылышки шелкопряда, яд и чешуя двухлетнего самца индийской кобры…
Перечисляя вслух необходимые компоненты, Халифа аккуратно расставляла баночки на полке. Котел с практическим заданием — зельем Прояснения внутреннего зрения — аппетитно булькал на огне, а рядом с ним под расписным полотенцем исходил ароматным паром заварочный чайник. Анвар-эфенди заранее предупредил Халифу, чтобы та приходила сдавать Алхимию последней, когда все уже уйдут. Теперь уставший за день Бизаль быстро читал теоретическую часть экзаменационной работы девушки, а сама она в это время без применения магии — было в этом что-то душевное, церемониальное — неторопливо накрывала на стол. Будто все вернулось на пару лет назад, и стало как прежде…
Услышав позвякивание чашек, Анвар-эфенди свернул пергамент и отложил его в сторону.
