Ольга Табоякова - Все дороги нового мира
- Это как? - потребовал ответа король.
Язон молча уставился на сына.
- Колдун сказал, что он мне, как оберег, - признался Льяма.
- Из Белой башни? - уточнил Язон.
Льяма кивнул.
- Ладно, не про это, - отмахнулся Главрик IX. - У нас есть Шляссер, пусть он с этим и разбирается.
Шляссер иронично кивнул.
- Позвольте доложить, - соизволил он высказаться, на кивок короля продолжил. - По сведениям независимых источников...
Его перебил первый министр:
- Ясновидящих?
Шляссер затряс своими многочисленными подбородками в знак неодобрения такого поведения и продолжил:
- По сведениям этих источников к Эвари действительно приближается организованная группа людей, в которой замечен наследник. Эта группа дает представления, то есть является актерами. Что касается "зимних драконов", упомянутых ранее, то действительно они странные, покрытые мехом создания. Маленькие человечки тоже есть. Птицы синие тоже были замечены.
- Замечательно, - всплеснул руками король. - Вы лишь подтвердили сведения с закрытой линии, но что это нам дает?
Министр выдохнул от сожаления, что это все - правда.
- Это дает нам уверенность, что эта группа действительно приближается сюда. И возникает вопрос с какой целью? - игнорируя иронию короля, заключил Шляссер.
- Такая большая организованная группа может идти, чтобы захватить власть, - ни с того ни с сего ляпнул кот.
- Да ты в своем уме? - вспылил Язон. - Он и так наследник.
- Может тогда, он идет с другой целью, - не унимался кот.
- С какой? - Маэстро Льяма широко раскрыл глаза.
Кот порадовался, что стал центром внимания.
- С такой, чтобы не быть наследником. Всем же известно, что он не доволен таким раскладом, - весьма рассудительно заметил он.
Терпеть напраслину, возводимую на внука, Язон не стал. Он подскочил с кресла и попытался пнуть кота.
Тот, обладая приобретенными инстинктами и кошачьими реакциями, увернулся перекатом под ноги короля. Главрик IX от неожиданности дернулся и выплеснул из чашки вино, которое попивал во время разговора. Все это выплеснулось на кота Болтуна, который резким движением метнулся к Льяме.
Через секунду маэстро Льяма держал на руках тяжелого толстого вцепившегося в него котяру и был залит вином. В свою очередь уже от боли он попытался скинуть с себя кота, который опомнившись, убрал когти. В связи с этим маэстро Льяме удалось освободиться от тяжелого груза. Тот прямым ходом полетел к соседу по креслам - Шляссеру.
Сам Шляссер флегматично среагировал на прибытие грубого экземпляра мохнатого вида. Начальник разведки активировал поле безопасности и Болтуна отбросило назад на маэстро Льяму.
Крики с разных сторон сопровождали этот своеобразный перекид кота, вместо мяча.
В помещение ворвались стражи, которые не разобрав ситуации, а лишь убедившись, что поле безопасности активировано на их начальнике, приступили к немедленным бестолковым действиям.
Спустя два часа всем участникам совещания удалось вернуться к разговору. На этот раз кот разместился в отдельном кресле.
Главрик IX продолжил с места, на котором они остановились:
- Так зачем он сюда идет? Если, чтобы не быть наследником, то ерунда все это. Он что придет и предъявит мне ультиматум, что мол я не буду наследником, иначе что? Устрою тебе войну? Да еще с актерами? Какое это войско?
Министр вздохнул с облегчением.
- Тогда зачем он идет?
Шляссер потряс подбородками и предложил здравомыслящее решение:
- Предлагаю об этом спросить его самого. Можно или дождаться самого Сентенуса или послать к нему гонца. - Шляссер не собирался им сообщать, что уже выслал гонцов. - Он сможет все объяснить, и тогда мы решим, что делать в этой ситуации.
Король вздохнул с облегчением и подумал, что колдун был прав, все будет путем.
- Отличное решение, - похвалил он Шляссера. - А пока предлагаю все это хранить в тайне, - вспомнив о государственных интересах, велел им Главрик IX.
Не знал он, что через пару часов об этом будет судачить весь город. Маэстро Льяма повел кота залечивать душевную травму в Клубное кафе, которое являлось местом распространения слухов.
Сентенус не спал всю ночь, он заново переживал все то, что было с ним этим вечером. Сам себя он никогда не считал особо впечатлительной натурой. Даже просто впечатлительной личностью не считал. Работа и родственники закалили его восприятие действительности. До сегодняшнего вечера именно так о себе и думал Сентенус. Но актеры и их представление смогли доказать обратное.
За приготовлениями актеров настороженно наблюдали несколько человек из деревеньки Строгий Вал. Старший из них - Чинче, показался Сентенусу ушлым пройдохой, слегка испуганным, но в то же время уверенным, что с ними то уж ничего не случится. За Чинче стоял еще один эксклюзивный тип - толстячок и крепыш Эспио. Совсем уж не казал носа, прячась за их спинами, любопытный Моцалбет. Этот самый Моцалбет больше походил на деревенского прадурка, коим и был признан всеми. Чинче, Эспио и Моцалбет тихонько переговаривались, смотрели, как актеры и рабочие сцены устанавливали декорации, как ставились ограничители для первых рядов публики. Потом Боцман поинтересовался, принесут ли жители себе сидушки, представление то они будут давать полное, не сокращенное. На что Чинче поцокал языком. Полное представление обычно давалось в городах, но отнюдь не в маленьких затрапезных деревеньках. Но головой закивал, что жители обеспечат себя сидячими местами.
На маленьких человечков жители деревни взирали с любопытством, на нескольких кодров, которые улеглись на краю расчищенной площадки с еще большим любопытством, а на актеров с подозрениями и восхищением. Так они смотрели и на Сентенуса. По крайней мере, сам Сентенус был в этом абсолютно уверен.
- Хей! Неси сюда то! - сдалека покричал Мухмур Аран. Он тоже сегодня вечером принимал участие в установке декораций. Сентенус посмотрел на что ему указали, подошел к коробке, поднял ее и потащил к зовущему.
- Что, нравиться? - на ухо спросил его Аран.
- Вы о чем? - не понял Сентенус.
- Обо всем этом, - тот развел руки в стороны. - Ты небось никогда не был на подготовке к представлению.
- Да, я и забыл, когда был на самом представлении, - пробормотал Сентенус.
- Стыдно, молодой человек, - Аран улыбался, но голос был грустным. - Все твердят о литературе, но никто ничего не читает, твердят о представлениях, но и на них не ходят, твердят о доброте, но добрых людей я давно не встречал. Знаете, Сентенус, идите и поговорите с наблюдающими за нами зрителями, - без перехода от предыдущих слов, предложил Аран.
