Роберт Асприн - Артур-полководец
Пройдя по короткому коридору, они оказались в помещении, некогда, видимо, бывшем главной столовой, пятьдесят на тридцать футов. Длинные половицы из красноватого дерева пружинили под ногами. На стенах играли отсветы дисплеев компьютеров.
Старинный черный стол был завален папками и компьютерным оборудованием. Восемь участников проекта сидели на стульях, не занятых грудами роликов притертой бумаги. Пятерых Питер узнал по фотографиям: руководитель проекта доктор Генри Уиллкс, преподобный доктор Найт, Джейкоб Гамильтон, Розенфельд (американец) и Селли Корвин. Остальные трое, по всей вероятности, были аспирантами-ассистентами, и в файлах их фотографий не оказалось. Коннер (Рыжий), Зеблински и Фауст.
Селли Корвин в одиночестве сидела у камина, утонув в мягком кресле, вполне подходящем для курительного салона. Когда Питер вошел, она, прижав пальцы к губам, не моргая, уставилась на него.
Бланделл громко прокашлялся.
– Джентльмены и ты, Селли.., это майор Питер Смит из морского флота. Его послал Билл Раундхейвен. Он будет нашим.., ну, скажем так.., телохранителем.
– Бланделл скорчил гримасу. Затем он представил Питеру семерых мужчин и Селли. Питер старательно коверкал имена, которые давно знал наизусть.
Селли Корвин упорно молчала и продолжала сверлить Питера глазами. Она словно ждала, что он не выдержит и спросит: «В чем дело?» Питер покраснел и почувствовал себя неловко.
Его приход прервал речь доктора Уиллкса, и теперь тот в упор уставился на Смита так, словно Питер был в чем-то виноват. Как только Бланделл всех перезнакомил, Уиллкс демонстративно вернулся к прерванной беседе с Гамильтоном.
– Ну будет тебе, Генри, – пожурил коллегу Бланделл. Уиллкс опять замолчал, недоуменно глянул на Бланделла, а тот добавил:
– Думаю, Питер, как и мы, не в восторге от этой работы. Наверное, он с гораздо большим удовольствием бы сейчас маршировал или летал на самолете, или.., ну, чем там они занимаются, эти ребята в Морфлоте?
– Да, сэр, – кивнул Питер. – Если честно, то я бы с большим удовольствием полетал. Но, увы, я вынужден летать за письменным столом, а не за штурвалом «Хэрриера». – Он потрогал ухо. – Мне его сдуло на Фолклендах. – На самом деле ухо у Питера было в полном порядке, он просто нагло взывал к сочувствию.
– Правда, сэр? – обрадовался Гамильтон. – Я там тоже побывал. В пехоте служил. А вы?
– Тупая, мерзкая война, – буркнул Уиллкс. – Что там есть на этом острове, кроме стада тупых овец?
– ,Ну.., я… – начал было Гамильтон, но замолчал, видимо, не желая спорить с боссом. Питер выступил на его защиту.
– Как солдат, доктор Уиллкс, я считаю любую войну вызовом для себя. Стреляют в меня, а не в вас. А Джейк Гамильтон – вы позволите так вас называть? – исполнял свой долг во имя королевы и отечества, – Ага, и был готов голову сложить ради того, чтобы спасти этих баранов! – расхохотался Бланделл. Гамильтон побагровел.
Питер сменил тему разговора, дабы избежать расспросов о выдуманной им службе на Фолклендах. На самом деле, в это время он вел микроскопическую войну в Гибралтаре, вылавливая там террористов из ИРА.
– В боевых действиях довелось поучаствовать, Джейк?
– Да. – Гамильтон вымученно улыбнулся. – Честно говоря, и овец я тоже видел, сэр, и знаете, а ведь я впервые там выстрелил из винтовки.
– Девственник! – прогрохотал Бланделл.
– Там многие из нас потеряли девственность, Джейк, – утешил беднягу Питер.
Селли вздернула брови. Питер посмотрел на нее. Голос у нее оказался мягкий, гортанный, а совсем не металлический, как ожидал Питер.
– Потеряли девственность? Так вот почему эти овцы имеют такое большое значение? – Последние слова она выговорила, словно торговка со снодсберийской ярмарки из книги Вудхауса : «Такое ба-альшое зна-ачение».
Наступила неловкая пауза. Наконец Смит подал голос:
– Там погибло много храбрых парней, профессор Корвин. Они защищали свою страну.
– Не стоит извиняться, майор Смит, – махнула рукой Селли. – У нас, англичан, давняя традиция. Мы обожаем вешать похитителей овец, чего бы нам это ни стоило. – Она улыбнулась. – Но ведь не разбив яиц, омлет не приготовишь, верно?
Она так старательно выговаривала слова, что Питер подумал, уж не пародирует ли она Бланделла?
Смит мысленно выругался. Вроде бы Селли не сказала ничего особенного, но все сказано было таким тоном, что в голове у Питера сработала сигнализация. «Похитители овец».
– Знаете, у меня такое предложение, – встрял Марк Бланделл. – Пока мы окончательно не переругались, давайте-ка прогуляемся да пропустим по пинте пивка. Хватит микросхемы палить, а, Хэл?
Уиллкс от такой фамильярности вздрогнул и напрягся, но Бланделл этого не заметил. Когда компания начала собираться на выход, Гамильтон оказался рядом с Питером и прошептал ему на ухо, но так, что все равно все услышали:
– Когда увидите вывеску пивной, то решите, что мы нарочно завели этот разговор. Но Богом клянусь, кабачок так назван в честь графа, который когда-то жил в этом особняке.
Все поеживались, шагая по узкой аллее. Снег на земле еще не задерживался, таял, но холод тянулся к Смиту, словно пальцы баньши. Около паба компания остановилась.
Питер взглянул на вывеску и усмехнулся. Там было написано «Броня Фолкленда». Бланделл расхохотался во все горло, вошел в паб и тут же громко потребовал шерри.
Глава 3
Корс Кант Эвин скользнул в открытые ворота и побежал вокруг прочно сработанного трехэтажного дворца Артуса, Dux Bellorum Пендрагона, командующего легионами и создателя «Pax Britannicus» .
Ворота Юпитера всегда стояли открытыми, их закрывали только на время осады, но, пройдя через эти ворота, юный бард с неизбежностью должен был миновать похожие на грибы окна покоев Мирддина. «Господь и Пресвятая Дева, молю вас, пусть он еще спит, этот старый козел, хоть бы утомился, ведь должен был устать после битвы», – помолился Корс Кант. Скорее всего так оно и было. Битва при горе Бадона была долгой и тяжкой, и для того, чтобы одолеть отряды сакских ведьм, потребовалось немало магических усилий.
Корс Кант прижался спиной к мозаичной стене между чисто декоративными мраморными колоннами. Из окна Мирддина не доносилось ни звука – стало быть, старый друид не заметил запоздалого возвращения барда.
Корс Кант проскользнул в бани, дал знак рабу принести пропитанную маслом пемзу. Тот быстро стер с кожи барда большую часть грязи. Корс Кант ополоснул лицо и руки в тазу с холодной водой и счел, что прилично вымыт.
Он отряхнулся, на ходу напялил чистую рубаху, промчался по внутреннему двору, отвернувшись от фонтана Дианы, где богиня красовалась, окруженная обнаженными нимфами, одна из которых была потрясающе похожа на.., на нее, ослепительную возлюбленную барда.
