Светлана Зорина - Наследница Ингамарны
Вся сантарийская молодёжь обожала так называемый любовный лин-лам. Девушка через подруг передавала поклоннику дощечку, покрытую рисунками, а он, внимательно изучив их, искал свою возлюбленную. Каждый знает: если девушка отвечает тебе взаимностью, она постарается поточнее указать, где она прячется и как её найти. Если же она не хочет твоей любви, её письмо приведёт тебя куда угодно, только не к ней. Бывает, даже удачливый поклонник не может по рисункам найти любимую. Тогда девушка, не желая выставлять его на посмешище, мысленно подсказывает ему, где она находится. Если девушка тебя любит, ты её обязательно найдёшь, будь ты хоть бестолковее гуна, говорят в Сантаре.
Собственно переписки у сантарийцев не было. Да и зачем она, если люди и так могут общаться на расстоянии? Деловые записи вели далеко не все. Рисуночное письмо было своего рода искусством. На его основе возникали орнаменты, которыми украшали и ткани, и стены домов. В Сантаре каждый узор имел своё значение, а то и несколько. А причудливые стенные росписи порой повествовали о тех или иных событиях из жизни хозяев дома. Прочесть их мог не каждый, зато каждый мог истолковать их по-своему. Если разобраться, люди всю жизнь этим и занимаются. Мало кому удаётся понять истинный смысл увиденного, даже когда всё кажется предельно ясным. Истина неуловима для большинства, ибо они смотрят только теми глазами, что у них во лбу, и видят только то, что лежит на поверхности. Мудрый видит глазами своей нафф и дарит истинное знание другим. Истинное знание передаётся из уст в уста. Живое слово сразу проникает в сердце. Когда говорит мудрец, слушай и запоминай. У валлонов даже была поговорка — "Память, как у сантарийца". Они недоумевали, как эти дикари умудряются с первого раза безошибочно запоминать длинные тексты.
— Мы предпочитаем записывать в своей нафф, а не на хрупких листах, которые легко горят, — сказал однажды дед Аххан валлонскому наместнику, посетившему замок Ингатам.
— Но ведь человек тоже не вечен, — возразил тот.
— Тело не вечно, — согласился дед. — Но нафф бессмертна.
— И она всё запомнит, побывав в разных телах? — насмешливо поинтересовался валлон.
— Мудрая нафф запомнит всё, что нужно, — ответил дед.
Наместник приезжал в замок в конце осени. Он был ещё не стар и довольно красив. Больше всего Гинту удивила в нём странная смесь высокомерия и тщательно скрываемого страха. Она смотрела на валлона из соседней комнаты и кожей чувствовала его страх. Чего он боялся? Ему ничто здесь не грозило. Но он боялся. И чем сильнее был его страх, тем заносчивее он себя вёл. Гинтой неожиданно овладел гнев. Чего он тут задирает нос, этот бледномордый? И вообще, что ему тут надо? Они убили её отца, а мать после этого умерла от горя…
"Если бы я могла, я бы убила его, — сжав кулаки, подумала Гинта. — Я бы отняла его нафф и поселила в камень. Навсегда! Негодяй! Я бы убила тебя…"
Валлон вздрогнул и обернулся. По его побелевшему лицу пробежала судорога. Дед увидел Гинту и нахмурился.
— Больше так не делай, — сказал он, когда наместник покинул дворец. — Или мне вообще не подпускать тебя к людям? Поистине, великое несчастье, когда сила дана тому, кто не умеет собой владеть.
— Почему ты сердишься? — обиженно спросила Гинта. — Разве не валлоны погубили моего отца и мою мать?
— Валлонов много. Этот невиновен в смерти твоих родителей. На нём нет пятна убийства. И я думаю, не будет. Он человек мягкий, безвольный… Может, потому и пыжится. Он в сущности не злой. Ты вела себя хуже его.
Первый раз Гинта увидела валлонов, когда ей было пять с половиной лет. Они показались ей слишком высокими, бледными и… странными. И ещё — похожими на водяных богов, чьи изображения украшали стены святилищ Лиллы. Эти пятеро были воинами. Из тех, что небольшими группами разъезжали по дорогам и селениям, якобы следя за порядком. Их никто не боялся, несмотря на их стреляющие палки. Зато они чувствовали себя здесь явно неуютно. Валлоны не любят лесов, а север Сантары — самое глухое место. Абеллургам так и не удалось покорить северные мины. В Ингамарне и Улламарне власть минаттанов по-прежнему считалась реальной, а не формальной, как, например, в Лаутаме, Хортанге и Зиннумарне. А после недавней войны временный правитель Ингамарны Аххан заключил с абеллургами договор, согласно которрому наместник с войском занимал чётко обозначенную территорию на границе с Лаутамой и не вмешивался в дела мина, если они не представляли непосредственной угрозы для Валлондорна. Гвардейцы должны были периодически объезжать посёлки и докладывать обстановку. Впрочем, далеко они не ездили, а в Улламарне и вовсе не появлялись. Слишком дурной славой пользовалось это место. В последнее время люди бежали оттуда, бросая дома и земельные участки.
В тот день был какой-то праздник. Гинта сидела с подружками в тени хага, лакомилась жареным сараном и смотрела, как юноши исполняют охотничий танец. На них были лишь узкие повязки из шкур да серебряные браслеты, которые мелодично позванивали в такт музыке. Длинные чёрные волосы плясали по смуглым плечам, гибкие, мускулистые тела блестели от пота. Всадники подъехали со стороны селения и остановились возле поляны. Гинта заметила их раньше других. Все пятеро были одеты в облегающие серые штаны и расстёгнутые до пояса синие куртки. На белых шляпах покачивались голубые перья. У каждого за спиной виднелся ствол кесты. Двое показались Гинте довольно симпатичными. А особенно её поразили волосы валлолнов. Такие светлые… Почти как седина у стариков, а ведь эти воины были совсем молодые. Они остановились, чтобы посмотреть на танцоров, и в их глазах Гинта прочла восхищение. Видно, правду говорят, что валлоны не умеют танцевать.
Потом Гинта узнала от дяди Таввина, что в Валлондорне есть специальные школы, где обучают танцам. Принимают туда не всех и учатся очень долго. И всё равно валлоны танцуют гораздо хуже сантарийцев. У них какие-то застывшие танцы, говорил дядя. Они их подолгу разучивают, а потом повторяют, повторяют. Всегда одно и то же. И как им не скучно?
Школы, в которых учат танцевать… Гинту это удивило. Майма, тиумида храма Санты, иногда собирала девочек — посмотреть, что они умеют. Иногда она показывала им какие-нибудь движения, давала советы, танцевала перед ними или вместе с ними, но Гинта никогда бы не сказала, что они ходят к Майме, как в школу. Дети сроду учились танцевать сами, глядя на взрослых. Благо, без танцев в Сантаре почти ни одного дня не проходило. Зачем тут школы? А у валлонов всему учат в школах. И всех одинаково. И к тому же всех заставляют верить в одного бога — Эйрина. Или Эрина, как у них говорят. Эйрин действительно великий бог, но чем хуже другие? Когда-то валлоны даже разрушали в Сантаре храмы богов. Всех, кроме солнечного. Потом перестали. Ведь это глупо — воевать с богами, даже если люди могут дать отпор. И всё же в Валлондорне, бывшей Тиннутаме, теперь остались только храмы солнца. Святилища других богов валлоны разрушили сразу, едва войдя в город. Валлоны странные. Они считают, что порядок — это когда все молятся одному богу и думают одинаково. Но говорят, они совсем даже не глупы. Их мудрецы многое умеют. Они придумали повозки, которые ездят сами, без упряжки. И ещё какую-то железную дорогу. По ней катятся тележки, тоже железные. Гинта слышала, что такую дорогу скоро построят и в Хортанге. Там сейчас валлонов — чуть ли не каждый второй. А в Ингамарне их почти нет. Только на границе с Лаутамой — там, где живёт наместник и размещается гвардия абеллургов.
