Вячеслав Касьянов - Ужасные рассказы
Ужасный случай с Иваном Ивановичем
Однажды Иван Иванович, поедая угря в васаби, вдруг начал говорить с придыханием 'а-аа-а… ааа…ооо….', как будто постанывая, и одновременно набирая в себя воздух и закатывая глаза, а затем выставил перед собой руки и громко закричал 'апчхи!!', выпустил из себя воздух и вытаращил глаза. В ту же секунду у него на ногах, словно надувшиеся шары, выросли человеческие головы; Иван Иванович, встав на ноги, сейчас же опрокинулся навзничь, потому что головы были круглые и не могли удержать его в равновесии, как если бы он стоял на футбольных мячах. Более того, когда он снова попытался встать, обе головы вскрикнули разом, так что, Иван Иванович от ужаса даже не стал повторять попытку и только беспомощно лежал на полу, весь перепачканный васаби, в страхе глядя на головы на ногах.
Собственно, дальше начал происходить такой несусветный бред, что я даже не знаю, стоит ли его рассказывать.
Ужасное происшествие с Амарантой
Однажды Амаранта отошла подальше от людей, находившихся на кухне, вышла в темную прихожую и забрела в самый дальний уголок ее, повернулась ко всем спиной, прикрыла рот ладонью и сказала шепотом:
— Если не помоете посуду, я умру. И не говорите, что не слышали.
Посуду помыли.
Амаранта села в углу на пол, уткнула голову в колени и умерла.
Ужас социально-экономической ситуации
Ну, так вот, вернемся к нашим баранам. Я же говорил, что все, чего мы добьемся — это анархии и беспорядков; больше ничего. Еще когда состоялся тот самый достопамятный съезд и, как всегда, привлек всеобщее восторженное внимание, мама почему-то сразу сказала, что она нутром чувствует, что этот самый съезд будет последним: почему-то у нее есть предчувствие, что больше никогда не будет подобных съездов. Так оно, собственно, и произошло. Кто-то обрадовался этому, но что касается меня, я теперь вижу, что радость была несколько преждевременна. Люди не понимали, что их ждет, и думали, что это 'что-то' будет иметь, конечно же, человеческое лицо; другими словами, они надеялись на сохранение всех благ, которые имели до сих пор, и вдобавок надеялись получить и другие блага, которых прежде не имели. Глупая, смешная наивность! Какие новые блага вы получили, скажите на милость? Где они, эти самые блага? Разве у тех, кто и раньше жил вполне себе припиваючи, как выразился бы весельчак Рабле. Эти люди ничего не потеряли, а теперь стали жить еще лучше. Мне бы такую раблезианскую веселость! Я ведь даже не могу купить на дисках тех фильмов, которые были записаны у меня на кассетах, потому что многие из них никогда не были выпущены на дисках, а выходили только на кассетах. И это, по-вашему, блага? Черт возьми! Если вы называете это благом, то я просто озадачен.
Непостижимый ужас
И вот печальный Серхио Кальдерон де ла Иглесиа дель Мучас Грасиас шел себе по ночной улице, которая петляла и извивалась меж причудливых зданий псевдоготического толка, плотно обхвативших ее булыжную мостовую, и грустно вздыхал, просто так, оттого что ему было нечего делать. Но непостижимый ужас не заставил себя долго знать, как выразились однажды по телевизору. По правде говоря, никто даже и не понял толком, что же все-таки случилось с бедным Серхио Кальдероном: слишком уж быстро и внезапно все произошло.
Смертельный ужас
Однажды Иван Иванович пережил воистину смертельный ужас, о котором он до сих пор вспоминает с содроганием.
Думаю, мало кому из моих уважаемых читателей захотелось бы пережить такое.
Глава из книги
— Итак, я, собственно, хотел бы закончить следующим образом…, - продолжал Сергей Сергеевич, запыхаясь от жары и вытирая платком толстую шею.
— А ну-ка, слезай с трибуны! — крикнул дядя Петя, грубо прервав Сергея Сергеевича и не давая ему продолжить. — Слезай с трибуны! Нечего тут заканчивать! Нечего тут!
— Однако, это странно, — с недоумением сказал Сергей Сергеевич, глядя на дядю Петю исподлобья, — я вовсе не нахожусь на трибуне, а стою среди зрителей, в то время как на трибуне находитесь как раз вы!
Дядя Петя не обратил на слова Сергея Сергеевича никакого внимания, и ничуть не смутившись, продолжал выкрикивать:
— Слезай с трибуны! Слезай с трибуны!
— Мне весьма обидно, — горько продолжал Сергей Сергеевич, — мне весьма обидно, что среди нас имеются столь невоспитанные и безапелляционные хамы… Я отказываюсь объяснять свою позицию, которую только что собирался объяснить. И от голосования также воздерживаюсь.
— Ну, и слезай с трибуны! — орал дядя Петя.
(Сергей Сергеевич с достоинством удаляется).
Речь Сергея Сергеевича
Сергей Сергеевич прокашлялся и сказал:
— Я бы никогда не стал говорить вам всего того, что собираюсь сказать, если бы вы меня сами не вынудили. В общем, скажу откровенно: вы ведете себя в последнее время с крайним нахальством и, попросту говоря, нарываетесь на неприятные комплименты. Я что вам?… То есть, за кого вы меня принимаете? За добрячка, который будет спускать вам все ваши наглые выходки? Нет, молодой человек, вы очень заблуждаетесь. Я ваших выходок спускать не намерен. Да я вообще не собираюсь больше иметь с вами дела. Идите к черту. Я, знаете, за такие деньги найду нормального адекватного человека, который и пользы принесет больше вас, и вести себя будет прилично. Угораздило же меня с вами связаться. Как такое вообще могло произойти, не пойму?… Кажется, это вас ваш дружок порекомендовал, с которым я особо даже и не был знаком. Честно говоря, я и сам не могу понять, как в тот день….
Произнося эти слова, Сергей Сергеевич вдруг так расчихался, что долго не мог продолжить.
Ужасная судьба супергероя
Однажды у супергероя Жана ван Стивена Сильвестра Турбодизеля похитили дочку 12 лет, такое голубоглазое прелестное создание.
Жила она, как вы сами понимаете, вдвоем с папой, а мамы у нее не было, и где она, собственно, находилась, никто не брался утверждать наверняка.
Как выяснилось, это совершенно неслыханное преступление совершили некие зловещие негодяи, которые таким образом хотели склонить нашего супергероя к участию в какой-то тайной политической акции — нужно ли говорить, что акция эта была совершенно незаконна и нелигитимна, что вообще чрезвычайно сильно привлекает разного рода негодяев.
Узнав от неизвестного звонившего о том, что его дочку похитили, Жан ван Стивен хладнокровно положил трубку на рычажок, даже не дослушав страшных угроз, сыплющихся с другого конца провода: когда злодеи угрожают, они становятся весьма словоохотливыми. Нужно ли говорить о том, что он не стал обращаться и в полицию. Вместо этого он молча обвешался оружием и гранатами, надел ботинки 'Тимберленд' с пожизненной гарантией, не забыл пуленепробиваемый жилет для тела — для головы защиты не требовалось — и в таком виде вышел из дома, горя холодным желанием спасти свою дочку или умереть.
