Дмитрий Гаврилов - Спасение драконов — дело рук…
— Вот ведь, и ста метров без машины не могут, — проворчала мама.
— Не могут, — согласилась Маша, и побледнела, предчувствуя недоброе.
Водитель суетливо выскочил наружу и открыл заднюю дверцу «Мерса». Из машины выкарабкался упитанный, с заметным брюшком, мужик, лет сорока-сорока пяти. Лоб у него плавно переходил в залысину, которую обрамляли коротко стриженные рыжеватые ежиком волосы, как у космонавта Гречко.
— Здравствуй, соседка! — выдохнул Смелянский, переводя дух.
— Здравствуйте! — ответила мама, подходя к калитке со своей стороны.
— Как она, жизнь? — по-отечески нежно спросил Смелянский и положил руку на покосившуюся дверцу.
— Всё своим чередом… — отвечала мама.
— Дочке-то скоро в институт, поди…
— Куда ей, маленькая ещё.
— Я не маленькая! — вспыхнула Маша, и дракошка, сидевший у неё на плече, одобрительно крякнул, слегка расправив крылышки.
— Вот и я об том же, — согласился Смелянский, — А сынок у меня, ему будет десять, всё ещё в игрушки играет…
— Да и ей одиннадцать, — возразила мама.
— Ну, девочки, они быстрее мальчиков взрослеют! — подмигнул сосед, — Оглянуться не успеете, уже принцесса без приданого.
— Знаете, у меня там, на плите молоко стоит… — намекнула мама.
— Ближе к делу, правильно, соседка! — улыбнулся её наивной уловке Смелянский. — Я слышал от сына, есть у вас одна зверушка. Так он бы очень хотел такую же на день рождения. Не подскажете ли, где поймали?
— Горыня мой! — возмутилась Маша. — Я его никому не отдам.
Дракоша зло сверкнул глазёнками и презрительно зашипел на Смелянского, причём гребень у него стал торчком, а хвост начал бить по Машиному плечу.
«Аськина выучка!» — смекнула девочка.
— А кто говорит, что отдать! — недоуменно молвил Смелянский, — Может, я купить думаю! Продайте! Сколько хотите за него?
Поигрывая ключами, к ним подошёл водитель. Мама посмотрела на него, тот нехорошо улыбнулся.
— Дочка права, — ответила мама. — Она не торгует друзьями. Неужели вы не можете купить сыну иную забаву?
— Мне хочется сделать сыну приятное, я не каждый день его вижу. Стало быть, не договорились? — cпросил Смелянский.
— Извините, нет, — сказала мама, а Маша подумала: «За что это её дорогая мама перед этим боровом извиняется?»
— Ну, на «нет» и суда нет, — усмехнулся Смелянский. — Вы осторожней, может молоко убежать… Али ещё что случиться…
* * *После этого разговора у калитки мама стала собирать дочку в город, Маша недоумевала, но мать была непреклонна.
— В воскресенье уедем.
— Мам, почему!?
— Потому что нервы не резиновые, с этими новыми русскими лучше не связываться, — последовал ответ, из которого девочка поняла лишь то, что уехать всё-таки придётся.
— И Горыню возьмём?
— Куда же без него, хоть и змея, а тоже живая, и не ядовитая, — ответила мать.
— Не змея, он! Горыня — дракон, только крохотный! — обиделась Маша, и дракошка сидел у неё на плече, нахохлившись.
— Из-за такого крохотного у нас могут быть очень большие неприятности, а нам их не надо, — рассудила мать и ушла готовить обед.
— Я тебя в обиду не дам! — поклялась Маша и погладила Горыню по головке.
— Я тебя — тоже! — сказал дракон.
Но уехать им не пришлось, на следующий день примчался папа, встревоженный телефонным звонком.
— Вы практичный человек, — говорили ему, — тридцать пять лет уже на государство барабаните. И что нажили — каждый рубль на счету. А тут — плёвое дело… Всего-то продайте зверюгу, получите столько, сколько за год не наработаете.
— Я бы непременно продал, — отвечал папа, — сейчас бы продал, не задумываясь. А вот, когда был ребенком — ни за какие коврижки. Маша — ещё девочка, и это её друг. А доллары — не самое главное даже при такой поганой жизни.
— Ну, смотри, отец, как бы твоя девочка в бабу не превратилась, — зло прошипели в трубке.
— Может, выпустить дракона на свободу? — предложила мама, услыхав такие вести.
— А кто его держит? — возразил папа. — Он всегда может улететь.
— Тебе кто дороже, дочка или змей зелёный?
— Оставь, мать! Сама понимаешь, что и так нехорошо, и эдак. Я вас, собственно, забрать приехал…
— Но ты же знаешь, что если этим… Ну, им что-то в голову взбредет, блажь какая — покоя не будет. Всю душу вымотают, злыдни… Вот ведь, редкость, дракон! Тьфу! — сказала мама.
— Может и надо отдать диковину, но не им, — он почесал в затылке, — Учёным отдать, али в зоопарк какой. Там и сохранее будет, а Маша может навещать, — придумал отец.
— Тогда поговори с дочкой, у тебя лучше получается… А у меня давление.
— Говори, не говори, но с Горыней нам придётся расстаться, — заключил папа.
* * *До Москвы добрались без приключений. Пока тряслись в электричке, Маша держала картонную коробку на коленях. Дракошка сидел тихо, даже не пискнул за всю дорогу ни разу. Только когда уже поднимались по лестнице, перед самой квартирой Маша едва не выронила драгоценную ношу.
— Вот и умница, девочка. А в зоосаде его никто не тронет! — обнадёжила мама и пошла варить обед.
— Эт точно, — подтвердил отец и устроился за газетой на кухне, попыхивая неизменной трубкой.
— Мам, я Аську выведу на улицу!?
— А обедать?
— Я мигом. Я успею.
— Ну, ступай. Да где ж это видано, чтобы кошку, как собачонку выгуливали? — недовольно ответила мать.
— А может, у неё котятки будут! — парировала дочь и выскользнула за дверь, прихватив ненароком коробку из-под торта.
— Переживает, — заметил отец.
— Угу, понесла-таки своего Горыню выпускать, — ответила ему жена.
…Помогая себе рукой, девочка взобралась вверх по косогору, над которым зачинался предлесок. Кошка терпеливо карабкалась следом
Вот и её тропа, заветная тропа к той единственной поляне, где никто не посмеет тронуть малыша. Никто и никогда — она это знала наверняка, и это знала только она!
— Выпусти! — пропищал Горыня, — Душно тут у вас!
— Сейчас, сейчас, маленький! Только в лес поглубже зайдем, — успокоила Маша питомца.
— Ээй! Девочка! Постой! Разговор есть! — окликнули её.
Маша обернулась. Скорыми шагами её нагоняли двое спортивного вида… Нет, их было трое. И третьим за спинами своих жлобов шагал красный и потный Смелянский.
— Потерпи, Горыня! — взвизгнула она, и стремглав бросилась вперед по тропе. Кошка припустила за ней. Девочка оглянулась.
Мужчины не отставали.
— Догоните девку! — хрипел им в спины Смелянский, лишь он остался далеко позади.
