Холли Лайл - Испытание пламенем
При виде этого лица все ее страхи обернулись реальностью.
Она видела не болезнь и не уродство. Единственный взгляд на крошечное создание заставил все ее нутро болезненно сжаться. Девочка была прекрасна. Но она не была человеком. Ее глаза, раскосые, как у сиамской кошки, и огромные, как лимоны, были целиком изумрудно-зеленого цвета и не имели ни склер, ни зрачков, ни радужной оболочки. Они походили на два неограненных изумруда, сверкающих на скуластом темном личике, одновременно прекрасном и пугающем. На крохотной детской ручке, выбравшейся из одеяльца, было слишком много пальцев, а в каждом пальце — слишком много суставов. Молли посмотрела на ее отца, и ей ответил взгляд таких же в точности глаз на таком же заостренном лице с непривычными, чужими чертами.
А потом последняя капля яда вымылась из тела девочки, и пронизывающий Молли зеленый огонь, более ненужный, опять скрылся в сердце Вселенной, которая его породила. Животворное пламя угасло.
Девочка села, огляделась и с поразительной скоростью издала серию протяжных звуков. Молли все поняла: звуки выражали протест. Дитя оттолкнуло Молли и протянуло ручки к отцу.
Молли слышала, как мужчина всхлипнул. Голос его звучал пронзительно, и, будь это человек, Молли решила бы, что он подавился. Но она поняла. Отец прижимал к себе дитя с такой силой, словно хотел втянуть его в самое сердце. Не унимая рыданий, он проговорил:
— Мне надо отнести ее домой, забрать с этого холода. — На секунду он оторвался от своей дочери, взглянул на Молли и добавил: — Когда я буду тебе нужен, я приду. Клянусь.
Потрясенная Молли с недоумением смотрела на свои руки, как на чужие. От их прикосновения возникло зеленое пламя, а какое-то нечеловеческое создание поклялось ей служить. Молли хотелось закричать, а еще лучше — упасть в обморок, но вместо этого она прошептала:
— Отведи меня домой.
— Ты среди друзей, — ответил он. — Доверься нам. Сейчас ты отправишься в свой замок. Ты будешь богиней, Води! И если я тебе понадоблюсь, просто позови меня, скажи: «Йенер, Йенер», произнеси свое повеление, и я явлюсь. — Он снова притянул к себе дочь, быстро спрыгнул с повозки и убежал.
Молли откинулась на солому. Она слишком устала и отупела от впечатлений и сейчас просто лежала и смотрела в пустоту. Не было сил даже снова укрыться одеялом. Она с самого начала заподозрила правду, но теперь поняла, какая громадная и угнетающая разница кроется между догадкой и уверенностью. Она оказалась вовсе не в какой-нибудь стране третьего мира, она — не политический узник, не заложница террористов, действующих ради неких идеологических утопий.
Она испытала огонь зеленого пламени, но не чувствовала боли.
Молли Мак-Колл разглядывала свои руки и пыталась понять, что с ней происходит. Тоннель из зеленого пламени, странные, чужие создания…
Вокруг с тихим шорохом падал снег, но сквозь это мягкое шуршание Молли вдруг различила какой-то другой, неуместный здесь звук. Бейсбольная бита бьет по кожаной куртке. Но медленно. И сверху.
И тут, без всякого предупреждения, сопровождающие выхватили ее из повозки и молча, словно привидения, на руках потащили к лесу.
Сзади началось нечто невообразимое, слух улавливал лишь невнятные вопли: «Рроны, рроны!» Хлопали гигантские кожаные крылья, рокочущий рев сотрясал окрестности — осыпался даже снег с ветвей, а у Молли от него заложило уши. Лязгал металл, неслись крики раненых и умирающих, стояла вонь испражнений, тошнотворный запах крови.
Спасители уронили Молли на землю и стиснули ее с обеих сторон.
— Ни звука, — прямо в ухо прошептал чей-то голос. Но кто бы ни был этот советчик, он зря рисковал выдать себя шепотом, Молли прекрасно слышала, какой ад царит у них за спиной, и никак не собиралась привлекать к себе внимание — это было бы как броситься в огонь из любопытства: посмотреть, что будет. Она, как могла, пыталась спасти свою жизнь: дышала ртом, потому что так получалось тише, расслабилась и стала прикидывать, что делать, если их все-таки обнаружат. Будь у нее «М-16» с тысячью патронов, от нее был бы толк, но в данный момент у нее имелись лишь две обернутые одеялами ноги, две голые руки и ни одной единицы какого бы то ни было оружия. А то, что обрушилось на караван, было огромным. Действительно огромным.
Молли чувствовала, как дрожат охранявшие ее существа. В рокочущем позади реве слышались слова, но непонятные. Деревья сотрясались от пушечной канонады, повозки и тягловые животные кувыркались в воздухе и падали в лес рядом с укрытием Молли и ее похитителей. Люди орали, бились, погибали, слышались крики, все слабее и слабее, потом их не стало совсем.
Воздух снова наполнился громом кожаных крыльев, а страшный рев смолк.
И стало тихо.
Шорох снежинок, постукивание ветвей в зимнем лесу — и ни всхлипа, ни шепота, ни стона, ни слабой мольбы о пощаде.
Не двигаясь, Молли долго лежала между двоих охранников, которые унесли ее в лес из повозки. Потом она ощутила, как они зашевелились, села, стянула с лица одеяло и посмотрела сначала на одного, затем на другого.
— Рроны, — еле слышно произнес тот, что слева. — Они почувствовали исцеление, и они пришли.
Второй сказал:
— Теперь тебе придется идти пешком. Повозок больше не будет. Но ты должна остаться с нами. Рроны могут проверять дороги. Тебе нельзя попасть к ним в руки.
— А помочь тем, кто еще жив? — возразила Молли. — Раненым?
— Рроны не оставляют раненых. Все погибли.
— А такие, как мы?
— Если кто-нибудь спрятался, вместо того чтобы защищать тебя, то лучше ему отдаться на милость рронов, чем вернуться в Медный Дом.
Один из них наклонился, осмотрел ее ноги, увидел, что она больше не связана и не боса, потом проверил руки. Молли слышала, как он тяжело, со свистом дышит и внимательно смотрит ей в глаза.
— Нас осталось только двое, — наконец произнес он. — Ты пойдешь с нами?
Молли прочистила горло и выдавила:
— Да. — Сейчас она чувствовала себя спокойно. — Сколько людей погибло? — спросила она, пока сопровождающие вели ее прочь от дороги в глубину леса.
— Больше сотни. Другие из нашего отряда придут завтра и уберут тела, чтобы йариши не утащили их на продажу. Или не съели.
Молли решила, что этой ночью она не станет сбегать. Немного осмотрится.
Кэт-Крик, Северная КаролинаЛорин Дейн соскребла с древнего зеркала последние крошки черной краски, еще раз помянула недобрым словом неизвестного вандала, который испоганил такую ценность, вздохнула и встала. От долгого сидения на корточках затекли ноги. Лорин потянулась. Колени хрустнули. В спине тоже что-то затрещало. Да, тридцать пять — совсем не то, что двадцать пять. Она прекрасно сознавала, что с годами становится умнее, но в то же время физически сдает с не меньшей скоростью. Пожалуй, годам к семидесяти она станет мудрой, как змий, но настолько дряхлой, что вряд ли сумеет воспользоваться знаниями, доставшимися столь тяжким трудом.
