Олег Борисов - Мистер Данбартоншир
– Батюшки-светы! И правда солдаты! – радостно заволновались крестьяне.
Командир настороженно покосился на высыпавших навстречу мужиков с бабами и повернулся к колдуну:
– Готы?
– Не, селяне, – отмахнулся тот. – Но – как обещал! Неделя отдыха. Никаких дождей. Никаких варваров из леса. Никто стрелять не будет. И кормежка от пуза. Отпуск, легат, все по-честному. Ты же меня знаешь.
– Знаю, – согласился одетый в позолоченные доспехи командир. – Потому и предупреждаю сразу, что крест с собой принесли. Чтобы не как в прошлый раз…
Засуетившийся колдун тут же хлопнулся с осла и кривобоко засеменил к старосте, представительно выпятившему брюхо.
– Я договорился. Поэтому тащите млеко, яйки… Чтоб тебя! Значит, еду тащите, как в том году. И побыстрее. А ребята все сделают в лучшем виде. Они обещали…
* * *Первые капли дождя упали на закаменевшую землю, как только солнце скрылось за лесом.
Уже давно исчезли в пыльном облаке последние шеренги Шестого легиона, вернувшиеся домой под хмельком громить дерзких варваров (говорят, германцы были чрезвычайно недовольны укрепившимся воинским духом проклятых римлян). Уже давно последняя телега с душистым сеном въехала в деревню. И уже давно безмерно довольный староста попрощался с задумчивым колдуном за ручку, напомнив о ближайших выходных и партии в подкидного дурака.
А мистер Данбартоншир все стоял, сосредоточенно разглядывая грубо сколоченный крест, оставленный в подарок легионерами. Наконец, решившись, заволок тяжелое бревно в избу, пристроил рядом с кроватью. Отдышавшись, оценил обновку и довольно хмыкнул:
– А что? И ничего. Готично. Куплю фотоаппарат с автоспуском, свечей побольше у батюшки займу и первую же фотосессию в районный журнал отправлю. Не все же одной молодежи глупости с вечеринок печатать. Пусть подлинного самородка оценят.
Устроившись с кружкой горячего травяного настоя на крылечке под навесом, старик смотрел на ливень и мечтал. О славе, почете и уважении. И о толпах поклонниц, стоящих за забором в ожидании автографа…
* * *Наутро из воды торчали только деревенские крыши. И с первыми лучами солнца в легком утреннем тумане громко разнеслось:
– Где этот ирод окаянный?! Утоплю мерзавца!
Глава третья, пацифистская
Мирная политика мистера Данбартоншира
Мистер Данбартоншир медитировал. С полгода тому назад заезжий лидер какой-то звериной партии забыл после банкета чемодан с прокламациями. Среди кучи глупых бумаг великий колдун нашел действительно стоящие вещи: пару журналов с непонятным названием «Делец» и брошюру про древние индийские верования.
После внимательного изучения мужская часть населения признала, что с журналами ошиблась. Это были каталоги порноторговца со странными вкусами (мистер Данбартоншир в свои годы не увлекался ни зоофилией, ни педофилией, поэтому «Хастлер» был отдан на растерзание молодежи). А вот индийские сказки дипломированный чернокнижник потихоньку приватизировал и изучил от корки до корки. Очень уж забавные вещи там рассказывали. В своих путешествиях по Индии колдун не встречал и сотой доли описанных чудес. Видимо, автор книжки постигал древние легенды вместе с великими гуру, сидя на берегах Ганга и беспощадно истребляя пахучие травы и веселящие напитки.
Сегодня утром мистер Данбартоншир решил навести порядок в доме. Он поставил перед оставшимися на ходу зомби боевую задачу, строго-настрого запретил трогать любимый крест для распятия и удалился в ржавую клетку, заботливо установленную во дворе под навесом. Там, отгородившись от суетного мира, колдун воскресил из памяти одну из сложных поз для самопознания, описанную как Камасутра-69, и воспарил к ментальным высотам…
* * *Процесс самосовершенствования был грубо прерван вопросом, заданным бесконечно трагичным голосом:
– Карлович, а Карлович, у тебя от головной боли ничего нет?
Открыв глаза, потомок шотландцев неодобрительно покосился на старосту деревни – мужика, телом округлого, в целом положительного и в меру сил добродушного. Но, оглядев гостя сверху вниз, колдун забеспокоился и распахнул дверь клетки:
– Заходи, сосед. Ты это что, съел что-то нехорошее?
Бледный и несчастный глава деревни рухнул на крепкую скамейку и вздохнул:
– Если бы. С благоверной поспорил. Прочел в газете, что крызис закончился, и сдуру вслух обрадовался этому моменту.
– Крызис? – удивился новому ругательству колдун.
– Крызис, – обреченно подтвердил сосед. – Это когда денег нет и выпить не на что.
– Не может такого быть, – поразился мистер Данбартоншир. – Это же катастрофа! Конец света!
– Вот и я о том. А моя ответила… Кстати, ты и сам сейчас услышишь, что она ответила…
В распахнутую калитку ворвалась целая делегация. Во главе нарядной колонны выступала супруга старосты, крепкая и шустрая Агафья Просковна, пыля яркой зеленой юбкой и махая руками почище вертолета. Не отставая ни на шаг, вслед за ней мчалась хозяйка крошечного стада в семьдесят голов, всеми уважаемая Михайловна. Остальная масса женщин на фоне главной артиллерии выступала в роли статисток.
– Слышь, сосед, я своему сказала, что егойный крызис – это вовсе не выдумка! И вообще, я по радиоточке слышала – городские на пятьдесят лет все разворовали и теперь последнюю лавку делят!
– Окстись, Агафья! Чего там воровать-то! Сама подумай, в районо еще прошлой весной вывеску в ломбард снесли. А парик судья выкупает лишь по большим праздникам, когда надо показательно нашу нехристь засудить и отчетность повысить!
– Не серди меня, Михайловна! Ты же знаешь, я в гневе…
Оглохнув, мистер Данбартоншир лишь распахнул рот, пытаясь хоть как-то снизить мощь акустического удара. Разглядев, что гостьи обосновались во дворе надолго, он вздохнул, аккуратно сотворил несколько заклинаний и отгородился волшебной прозрачной стеной от бушевавшей снаружи бури. Сквозь магический полог изредка прорывались наиболее громкие звуки и слова, но в целом в клетку вернулась благоприятная обстановка.
– Я тебе дам «крызис»!.. А вот… Да… тить… – доносилось из-за звенящих прутьев.
– Давай садись ровненько, дыши глубоко. – Колдун осторожно поправил старосту на скамейке и начал массировать ему виски, возвращая соседа к жизни…
* * *– …запомни, друг мой. У женщин всегда есть мнение. По любому вопросу. И древние земли Шотландии, моей любимой родины, ничем не отличаются от утонувших в грязи местных просторов.
– Что же мне теперь – и перебивать больше нельзя?
– Конечно. Если ты не дашь высказаться, твоя любимая супруга не сумеет безболезненно сформировать следующее мнение. Оно так и останется в глубинах ее пышногрудого организма. А если внутри застрянет не одно мнение, а целая группа по всем мировым проблемам, ее просто разорвет на части.
