Лайон Камп - Звезда Хоралы
Следуя за девушкой, Конан и капитан, не привлекая ничьего внимания, без помех прошли по улицам Ианты к Западной башне. Ее крепкая и надежная кладка до высоты примерно четвертого этажа не имела ни окон, ни даже бойниц — собственно говоря, башня являлась частью стены, отделявшей город от королевского дворца. В сумерках было хорошо видно, что из трех рядов окон, которые располагались выше сплошной кладки, несколько были освещены изнутри.
— За которым из них комната королевы? — тихим голосом спросил Конан.
— Вот оно, — девушка показала пальцем на третье справа окно во втором ряду.
— Что ты размахиваешь руками? — зашипел на нее Гарас. — Нам нельзя привлекать к себе внимания!
Киммериец подошел поближе к стене, чтобы хорошенько осмотреть кладку.
— Здесь нам не забраться, — высказал свое мнение Гарас.
— Пожалуй, ты прав, — согласился Конан. — Стыки меж камнями забиты так плотно, что ни рукой не зацепишься, ни ногой не обопрешься. Будь у меня время, я бы, выскребая понемногу раствор делая щели чуть глубже, забрался бы на самый верх. Ты и представить не можешь, Гарас, по каким скалам я лазал у себя в Киммерии! Главное — сделать опору понадежнее, и все! Над этим придется подумать, а пока что уйдем отсюда. Мы ведь еще хотели навестить лекаря Кафратеса, так? Ну и отправимся к нему.
* * *Лекарь — дородный пожилой мужчина плотного телосложения, на широкой груди которого лежала окладистая серая борода, — говорил неспешно, тщательно обдумывая свои слова:
— Меня не волнует, кто обращается ко мне за помощью: чтит этот человек закон или нет, вор он или нобиль — я дал клятву целителя! Конечно, я знаю почти всех наиболее ловких воров Ианты — сам понимаешь, я лечу людей уже не один десяток лет, — но имен их я никогда никому не называю. Само собой разумеется, королеве я отказать бы в такой просьбе не смог, но благородная Марэла понимает мою щепетильность в подобных вопросах и никогда не интересуется такими вещами.
Но теперь дела обстоят так, что мне придется нарушить свой обычай и свести вас с нужным человеком, с неким Торгрио. Когда-то он был весьма умелым, дерзким и удачливым вором и занимался похищением драгоценностей, которые, как считали их обладатели, хранятся в безопасности за высокими стенами и в крепких сундуках. Ныне же Торгрио удалился от дел — на деньги, заработанные бывшим ремеслом, он купил целый особняк и спокойно живет там, как почтеннейший из обывателей. Ну, иногда, может быть, слегка приторговывает краденным… Вот и все его грехи.
Торгрио жил невдалеке от богатого квартала нобилей — там, где начинались улица Гончаров. Его дом не выделялся среди прочих ни размерами, ни какими-то особыми украшениями — простое, прочное строение, какое мог бы позволить себе не очень богатый, вышедший на покой купец. Разумеется, бывшему вору совсем не хотелось лишний раз напоминать людям о своем прежнем ремесле и нынешнем достатке.
Кафратес познакомил Торгрио со своими спутниками и коротко сообщил о деле, которое привело их сюда. Хозяин был человеком небольшого роста, щуплым и юрким; он как бы находился в беспрерывном движении, и в его повадках чудилось что-то паучье. Он улыбнулся и хитро подмигнул Конану:
— Я, как и наш уважаемый целитель, привык следовать своим особым правилам, но не могу не принять участия в таком достойном деле, как ваше. Так чем же я могу вам помочь?
— Надо забраться за Западную башню, — коротко сказал киммериец.
— А кто будет забираться — ты, что ли? — удивился Торгрио. — Мысль, конечно, неплохая, но я-то здесь причем?
— Может, тебе трудно будет в это поверить, но я когда-то лазил по стенам не хуже тебя, — и, думаю, ты прекрасно понимаешь, о чем речь. Я пользовался для этого особыми штуковинами и, думаю, что в Ианте тоже должно найтись нужное мне снаряжение.
— Может быть, и есть у кого-то, но почему обязательно у меня?
— Ну, а у кого ж еще? Ведь до сих пор не нашлось вора, превзошедшего тебя в мастерстве! А мне эти штучки необходимы позарез!
— Поскольку мы с тобой в каком-то смысле собратья по ремеслу… — начал сдаваться Торгрио и, подумав немного, наконец решился: — Джуния! — крикнул он, обернувшись через плечо. — Принеси мне когти дракона!
В комнату вошла немолодая женщина, неся какие-то непонятные железные штуковины. Торгрио, поочередно перебирая их, начал объяснять Конану, как ими пользоваться:
— Вот эта пара предназначена для рук, а эта — для ног. Обязательно оставляй прикрепленными к камню два захвата: один ручной и один ножной. Кстати, — засомневался он, оглядев могучую фигуру киммерийца, — влезут ли они на твои сапоги? Ну да ладно, как-нибудь приспособим! Слушай дальше: отрегулируешь захват по выпуклости камня, прижимаешь к нему, опускаешь рычаг… когда надо отцепить — поднимаешь рычаг. Понял?
— Это что же получается — ползать по стене, как муха! — с отвращением сказал Гарас. — Я не справился бы с этим, даже если бы мне приказал сам Солнцеликий Митра…
Конан только разразился похожим на раскат весеннего грома хохотом.
— Никуда бы ты не делся, коль встал бы выбор: влезть на стену или погибнуть! полез бы, как миленький. В Киммерии мне частенько приходилось взбираться по крутым скалам — может быть, даже круче, чем стена этой проклятой башни.
Давай, Торгрио, опробуем твои причиндалы на стене дома — во дворе, само собой, лишние глаза нам ни к чему.
3. Башня
Как обычно, стража остановила Кафратеса у входа в темницу, где томилась королева Офира. Когда десятник ловкими привычными движениями обыскал его с ног до головы и убедился, что ничего недозволенного лекарь при себе не имеет, замки с металлическим скрежетом отворились — и Кафратес смог войти в камеру королевы Марэлы. К племенной владычице его проводила та самая смуглая хорошенькая женщина, с которой Конан и Гарас повстречались в «Диком Вепре». Стены помещения, в котором содержали королеву, были занавешены коврами вендийской и иранистанской работы, на изящных столиках красного дерева сверкали золотые чаши на серебряных подносах, на ложе манили к отдыху шелковые подушки и пуховые перины. Для темницы убранство было весьма богатым, если не сказать — роскошным.
Однако королеву вся эта пышность утешить не могла; сейчас она лежала, уткнув лицо в подушки, и горько плакала — да так, что от рыданий сотрясалось все ее тело.
— Госпожа, — тихо обратилась к ней служанка, — ты сможешь принять целителя Кафратеса? Он пришел к тебе с обычным визитом.
— Входи, конечно, входи, дорогой друг! — Марэла подняла голову, все ее лицо было залито слезами. — Ты остался единственным человеком, которому я могу доверять! Оставь нас, милая Райма, — обратилась она к служанке. Кафратес приблизился к ложу, опустился на одно колено, почтительно приветствуя королеву, и с трудом поднялся, что-то невнятно пробормотав. Платком их тончайшей льняной ткани королева вытерла слезы и предложила лекарю присесть возле нее.
