Василий Жеглов - Короли не плачут
Корчмарь, облокотившись, стоял за стойкой и меланхолично ковырял щепкой в зубах.
— Хозяин, не желаете ли починить какую-нибудь одежду? — спросил Герр с надеждой в голосе.
— Не-а, — лениво ответил Гурман и переместил щепку в другой угол рта.
— Может, нужны новые фартуки? Возьму недорого, — попытался умаслить его старик.
— Отвали! Выпивка только за деньги, работой не беру.
Хозяин достал из-под стойки бутыль «Клоповника» и принялся старательно её протирать. Портной вожделенно уставился на бутылку и судорожно сглотнул. Гурман это заметил.
— Может, куртку новую себе пошить? — задумчиво протянул он, глядя куда-то в сторону.
— Из вашего материала! — быстро вставил лис и подхватил пустую кружку.
— Эй, остынь! — сказал хозяин, отбирая у него посуду. — Ты мне нашьёшь спьяну, стыдно будет к гостям выйти! Только после работы!
— А вдохновение?
— Обойдешься без вдохновения! — отрезал корчмарь.
— Без вдохновения не буду! — упрямо сказал портной. — Что я, сапожник какой — работать без чувства? А насчет качества не сомневайтесь, хозяин, я же мастер!
— Вижу, какой ты мастер, руки вон трясутся! Наверное, и нитку-то в иголку вставить не сумеешь, ещё сукно мне попортишь. — Хозяин презрительно посмотрел на него.
Герр гордо выпятил грудь:
— Я, может, человек и со слабостями, но никогда ещё пошивочного материала не портил. Чтоб мне всю жизнь из напёрстка пить! Да мои куртки даже благородные носят! Да я…
— Ага! — прервал его Гурман. — Счас, поверил я тебе, как же!
Портной умоляюще посмотрел ему в глаза.
— Кхур с тобой! — сдался хозяин. — Но только на два пальца!
Он плеснул в кружку. Портной нетерпеливо схватил её и залпом осушил.
— Гк-ха! — крякнул Герр и зажмурил глаза от удовольствия. — Может, ещё? — без особой надежды спросил он.
— Хватит! — Гурман был непреклонен. — Пошли, покажу, где работать будешь.
Он провел портного вслед за собой через кухню в отдельный кабинет. Войдя, он плотно затворил дверь и сварливо произнес:
— Чтоб к вечеру куртка была готова!
Герр сел на лавку и с блаженством вытянул натруженные ноги.
— Хорош паясничать, Гурман! И так целый спектакль устроил!
— Ты что, хочешь сказать, что я останусь без куртки? — округлив глаза, деланно возмутился корчмарь.
— Тебе, бродяга, уже давно другую одёжку присматривать надо — деревянную, — рассмеялся Герр.
— Злой ты, лис, знаешь ведь, что я в завязке! — обиделся было Гурман, но тут же не выдержал и тоже расхохотался.
Они крепко обнялись.
— Чего не заглядывал целый месяц, старый? Или радикулит свой лечил? И когда ты только свой седой нос на покой отправишь? — похлопывая старика по плечам, прогудел Гурман.
— Ты мой нос не трогай! Старый… Заладили с утра! На себя посмотри, вон лысина уже на задницу сползла, — насупился Герр. — Ты лучше давай петь начинай. Только не говори мне, что за целый месяц ничего не наскрёб.
Бывший каторжник сокрушенно вздохнул:
— Ни-че-го! — по слогам произнес он, усаживаясь напротив. — Верь — не верь, но по бродягам словно мор прокатился. Да-а-а, — протянул он, — обмельчал народец! Не то, что в ранешние времена. О фальшивых стоунах уже слышал? — Лис кивнул. — Ну чисто дети! Даже левак нормально слепить не могут. Тут один такой ко мне заявился и попытался этим дерьмом расплатиться.
— И что? — спросил Герр, заранее зная ответ.
— Да ничего! — Корчмарь стал задумчиво рассматривать свой огромный кулак. — Объяснил я ему ласково, куда он может засунуть свою железку, и выпроводил. — Герр хихикнул. — Да ладно тебе! Что я, зверь какой? Через неделю высрет он свой стоун, и снова сможет в дело пустить, если науку не просёк, — он молниеносным движением поймал в кулак пролетавшую муху. — Давай-ка лучше тяпнем за встречу!
Гурман достал бутылку «Золотого Граевского» и ловко выбил пробку.
— Вчера Ноэль забегал, байку занятную травил. Он теперь у Гинза подмастерьем работает, — корчмарь разлил вино по кружкам.
— Гинз по-прежнему перелаживает охотничьи арбалеты на боевые? — спросил Герр, пробуя вино.
— А кто без греха? Балуется помаленьку. Заказов у оружейников после войны сам знаешь сколько. Почитай, всё западное приграничье оружием усыпано — знай только нагибайся. Вот Гинз и отступил немного, жить-то надо.
— Сейчас слезу пущу, — хмыкнул лис.
— Да брось ты! Ну что вы, лисы, упёртые такие в свой закон? Прицепи вам отступника на хвост, так вы за собственным хвостом до самой смерти гоняться будете, клацая зубами, если только кто хвост не прищемит.
— Ты как-то попробовал прищемить, — ощерился Герр, начиная их давний спор.
Но бывший бродяга уже понял, что хватил лишку и, подняв руки, примирительно сказал:
— Остынь, занесло меня, — он помолчал и ехидно добавил, — а нервишки уже не те! Всё-всё, молчу, а то в самом деле в глотку вцепишься!
Гурман снова разлил вино по кружкам.
— Так вот, Ноэль баял, что к Гинзу вчера салиец заходил. Этот губошлеп притащил Гинзу какой-то черный камень и потребовал, чтобы тот из него наконечник для стрелы выточил. Это из камня-то! Ноэль хвастался — двести золотом обещал.
Гурман обернулся и взял с полки вторую бутылку.
— Как ты думаешь…, — продолжил он, поворачиваясь обратно, и осёкся, уставившись в пустоту.
Лис из кабинета исчез.
— Кхур меня забери! — растерянно пробормотал корчмарь. — До сих пор привыкнуть не могу к его выкрутасам…
«…Время! Как мало времени! — непрерывно крутилось в голове. — Только бы успеть до того, как суом начнет петь свою песню!»
Лис шёл по следу. Он даже не шёл — летел, кляня себя за то, что расслабился во время встречи со старым другом и забыл своё же правило: сначала дело, потом сопли. Узнай он о странном заказе чуть раньше — и у него, может, был бы еще шанс успеть. Теперь же он чувствовал, что безнадёжно опаздывает. Он не успеет пройти след до конца… Не успеет! Сердце бешено стучало, с каждым ударом увеличивая темп. Вскоре стук перешел в почти сливающуюся дробь, и Герр привычно ощутил начало трансформации. Он сосредоточился, и через секунду шумно выдохнул. Сердце успокоилось. Лис встал на след.
«…Поворот. Улица. Снова поворот. Забор. Через двор короче. Опять улица. Кто-то попытался загородить дорогу — в сторону!» Краем сознания: «Кажется, сломал ему руку. Ничего! В следующий раз не будет вставать на пути лиса, идущего по следу».
Снова мысль: «Почему так спокойно? Неужели не знают? Суом уже в городе и готов начать свою песню, а никто не шевелится… Недопёски!»
Вот и мастерская Гинза.
Лис остановился и принюхался. Другими лисами не пахло. Не было здесь других лисов. Значит, никто ничего не знает, сделал он вывод. Значит, всё-таки, он один, и у него очень мало времени.
