Сергей Девкин - Тайпэн. Оскал войны
Укрепления, которые императорские инженеры возводили столетиями, расширяя стены и наращивая бастионы, армада с юга даже не попыталась штурмовать. Огненный дождь с небес обрушился на головы врагов раскаленным фосфором и пылающим маслом. Теперь в этих замках, почерневших и выгоревших дотла, уже обустраивались новые хозяева. Два ряда пограничных крепостей были куда надежнее одного. Но главной целью компании, которую поставили перед Манчи в генеральном штабе, был захват не этого рубежа, а всех южных провинций Империи — Хэйдань, Генсоку, Чжу и, возможно, Нееро.
Высокогорья, богатые металлами и драгоценными камнями, были ценны не только этим, но еще и тем, что давали прекрасный выход прямо в сердце неприступной страны Даксмен. Приморские равнины изобиловали рисовыми поймами, а рыбы, краба и иных существ, порожденных океаном, было в здешних водах невиданное множество. Чжу ценили за умеренный климат и богатые плантации чая и сахарного тростника. Нееро смогла бы стать идеальным рубежом для новой границы.
Именно поэтому Манчи не мог поступить со здешними городами так же, как и с имперскими крепостями. Царство Юнь нуждалось в этих городах, нуждалось в их жителях, в крестьянах и мастерах, которые смогли бы на первых порах сохранить наследие имперского владычества и влиться в состав единых юнь.
Впрочем, речь шла только о простонародье, знать и военная элита должна была быть уничтожена, и это предрекало судьбу Циндао, древней резиденции рода Юэ, и, конечно же, Таури. Морская база Южной эскадры, где также располагалось одно из знаменитых училищ хайтинов, должна была быть уничтожена обязательно, только ее падение обусловило бы полную и безоговорочную победу в этом походе. Но сказать проще, чем сделать, и еще во время подготовки к вторжению генерал Манчи изначально предполагал, что здесь не обойдется без длительной осады и блокады с моря. Другие замки и населенные пункты тоже заслуживали внимания, и потому цели для каждой из шести армий были определены отдельно.
Дробление сил было бы опасно в другой ситуации, но Юнь прекрасно понимал, что у Империи просто нет сейчас наличных сил, чтобы тягаться с его войсками. Хотя разгоравшаяся междоусобица на закатной границе и завершилась мирными переговорами, имперские псы оттянули туда слишком много солдат. Куда больше стоило опасаться вольных крестьян, чья непочтительность к правам высших каст, могла подвигнуть их на всякую недостойную глупость. Дабы избежать возможных атак на тыловые обозы и разведывательные отряды, Манчи разработал для каждой армии свой порядок движения и контроля над территорией, чтобы не опасаться выступлений поданных Единого Правителя, кипящих ненавистью к «подлым захватчикам».
И все–таки силы генерала представляли слишком удобную цель для удара, и Юнь искренне надеялся, что не все полководцы врага окажутся такими же холоднокровными, как и он сам. Соблазн собрать гарнизоны и ополчение внутренних провинций, ударить по копошащемуся на юге противнику, смешать его планы, бить войска по отдельности — нет, Манчи вынужден был признаться, что и сам не устоял бы против такого искушения.
Он ждал этого хода — стремительного и жесткого удара, который бы встретила одна из двух армий, которые командующий Юнь пока что берег в резерве. Седьмая и восьмая группа войск, они были собраны в тайне даже от некоторых членов генерального штаба, передвигались лишь в арьергардах других частей, числились тыловыми частями и пока играли роль тех сил, которым предстояло сформировать гарнизоны в уже занятых землях. Они действительно могли ими стать, если приманка, подброшенная имперским военачальникам, не вызовет у тех интереса. Но если все же вызовет…
Потеря любой отдельной группы ничего не значила. Врага, рвущегося к Таури или к Циндао, встретила бы одна из «скрытых» армий. После чего вторая ринулась бы на север в ставшие беззащитными Маннай и Фуокан, чтобы сеять пламя и разрушение. Возможно, этот грабительский рейд позволил бы им добраться до границ самого Хэйана, впервые побеспокоив столичную провинцию Империи вражеским вторжением со времен последнего правителя династии Цы. Но это был, конечно, самый удачный и оптимистичный вариант, хотя и разорения нескольких центральных провинций было бы достаточно для того, чтобы государство противника не смогло бы так скоро оправиться.
Генерал медленно передвинул по карте пару фишек. Диспозиция выкладывалась в идеальную картинку, которую он когда представлял себе лишь умозрительно. Он подготовился ко всему, и теперь ждал ответного хода. Только одно беспокоило Манчи, и с этим вопросом он сам ничего не мог поделать.
Вести из вражеской столицы уже добрались до этих мест. Военный переворот устроенный тайпэнто Мори прогорел. В буквальном смысле. И роль тайпэна Ли Ханя заметно подчеркивалась во всех слухах и домыслах, что гуляли относительно того, что же на самом деле случилось в тронном зале Золотого Дворца. Никогда прежде Юнь еще не приходилось состязаться с полководцем, умеющим подчинять себе демонов и заживо сжигать своих оппонентов в черном пламени карающего огня. И он не знал, чего именно следует опасаться. Досье на Ли Ханя, представленное расторопными ребятами Фанга, содержало на удивление мало информации. Историю о том, как юный дзи оказался на месте своего хозяина и спас целый город, Манчи слышал и раньше. Во всем южном царстве трудно было бы найти того, кто ее не слышал. На подмостках Ляоляна уже даже репетировалась пьеса, посвященная тем событиям, а откровенные истории о похождениях бесстрашного юноши пересказывались шепотом на женской половине каждого знатного дома. Но и не меньшей популярностью среди молодых юнь пользовались и рассказы о ручных къёкецуки Ханя. Причем о прекрасных и смертоносных демонах куда чаще заводили разговор в тесных мужских компаниях после изрядной порции осхе или пшеничного пива.
Действия молодого тайпэна не позволили Нефритовому трону оказаться в пучине анархии и хаоса. Центральное правительство Империи, главный узел той самой великолепной бюрократической машины, державшей в руках всю эту гигантскую страну, остался цел. Закатная армия тайпэна Кара Суня возвращалась, а передовые ертаулы манеритов и тиданей вообще могли оказаться в Нееро уже через несколько недель. Это было опасно, но лишь в том случае, если Манчи не успеет реализовать свое текущее преимущество в численности и быстроте. Легкая кавалерия серьезный противник в поле, но она не может штурмовать бастионы, защищенные лучниками и метательными машинами.
Но, так или иначе, Ли Хань был обязан еще проявить себя в предстоящих боевых действиях, и генерал Манчи не собирался совсем уж ничего не предпринимать по этому поводу. Письма к царскому двору и в генеральный штаб были уже отравлены, а в них потомок прославленного рода излагал свои опасения, ничуть не кривя душой, и с полным основанием требовал оказать ему помощь в решении этой проблемы. Юнь было все равно, кого привлекут для этого дела — придворных чародеев, наемных убийц, разведчиков Фанга или кого–то еще. Главное, генерал хотел быть уверен, что никто и ничто не помешает разыграть эту партию так, как будет нужно только ему одному.
