Борис Сапожников - Ultima Forsan
- Помоги зарядить, - попросил он, вынимая пистолеты и протягивая их мне.
Я кинул пару Абеле и ещё пару Гитане. Мои спутники явно опасались брать в руки оружие morituri, однако всем известно, чума так не передаётся, что бы там ни говорили деревенские побасенки. Порох и пули имелись у каждого из нас – без огнестрельного оружия в города соваться не стоит. Не прошло и пяти минут, как в бандельере у него болтались восемь заряженных пистолетов.
Баум кивнул нам и сделал пару вполне уверенных шагов к двери. Никто и не заметил, что та содрогалась под ударами напиравших на неё тел мертвецов. Нас успели взять в плотную осаду.
- Господа, я выхожу, - заявил подошедший к самой двери Баум, и изо всех сил врезал по ней ногой.
И без того едва державшаяся дверь распахнулась наружу, повалив нескольких замешкавшихся мертвецов. Баум шагнул навстречу орде трупов, напирающих друг на друга в жажде как можно скорее добраться до живой плоти и тёплой крови. Бывший ландскнехт рассмеялся весело и беззаботно, как смеются только morituri, и выхватил первую пару пистолетов.
- На лестницу! – скомандовал я, также выдёргивая из кобур свои пистолеты. – Бегом!
Мой крик разорвал торжественную тишину, повисшую после маленького парада Баума. А следом раздались сразу два выстрела. Бывший ландскнехт вступил в схватку с осаждавшей нас ордой мертвецов.
Первым на лестницу взбежал Чумной Доктор. Наш врач даже ярко светящий фонарь подхватить не забыл. От него не отстали и Гитана со мной. Абеле бежал последним, раскручивая на ходу зажатый в левой руке крюк.
И тут я понял, что весь особняк был одной большой ловушкой. Потому что двери, ведущие в комнаты на галерее, распахнулись, будто по мановению волшебной палочки, и оттуда на нас ринулись мертвецы.
Я оттолкнул Чумного Доктора, задвигая его себя за спину, разрядил свои пистолеты в первую же пару мертвецов, оказавшихся особенно прыткими. Оба повалились на пол с разнесёнными тяжёлыми пулями черепами. После такого даже самые крепкие не встают.
Я выхватил тяжёлый рейтарский палаш, отличное оружие, чтобы рубить покойников, и тут же обрушил его на первого врага. Пистолеты пришлось попросту швырнуть на пол, но теперь было не до бережливости. На тот свет ничего с собой не заберёшь.
- Абеле, ко мне! – выкрикнул я. – Гитана, прикрой нам спины! Прорываемся налево!
Куда прорываться было в общем-то всё равно – смерть ждала всюду, но и умирать, подобно агнцам на заклании, тупо подставив шею под нож, никто не собирался.
Абеле оставил крюк, выхватив из-за пояса пару топориков на коротких рукоятках, и заработал ими с такой скоростью, что во все стороны полетели ошмётки проклятой плоти мертвецов и осколки их костей. Я старался не отставать от него, орудуя палашом.
Плечом к плечу мы прорубились к ближайшей двери, однако за ней теснили ещё мертвецы. Даже не представляю, как они набились в тесное помещение, как та кладовка. Их было там больше, чем сардин в бочке. Но это же мешало им выбраться через дверь. Они бестолково толкались плечами, пытаясь пролезть в неё все разом, и больше мешая друг другу, нежели продвигаясь вперёд.
- К чёрту двери! – крикнул я, снося одним ударом голову ближайшему мертвецу. – Дальше вверх! К лестнице!
Мы шагали плечом к плечу по неширокой галерее, прорубаясь через теснящуюся толпу покойников. Они тянули к нам руки со скрюченными пальцами, и мы отсекали их быстрыми ударами. Раскраивали головы с перекошенными в вечной муке лицами. Это не было сражением, не было настоящей схваткой. Это была работа. Тяжёлая и изматывающая, вроде рубки кустов или копания мёрзлой земли. От неё очень быстро устаёшь, теряешь концентрацию. И мертвецы очень быстро заставляют тебя платить за это.
Оказавшийся необычно прытким покойник едва не сомкнул челюсти на предплечье Абеле. Наёмник успел вовремя отдёрнуть руку, и кривые зубы мертвеца заскрипели по дереву рукояти одного из его топориков. Тут же сразу несколько других покойников ринулись на замешкавшегося Абеле. Я широким взмахом снёс голову одному, шагнув вперёд, отвесно рубанул второго, едва не располовинив его, третьего оттолкнул ногой. Абеле справился со своим врагом, размозжив ему череп ударом топорика, и снова вскинул оружие.
И тут на меня сбоку навалился новый противник. Мертвец буквально рухнул мне на плечи, стараясь достать горло зубами. От него чудовищно несло трупной вонью, так что даже я, привычный за годы рейдерства ко многому, едва не задохнулся. Зубы твари заскребли по кожаному воротнику, защищающему мою шею, как раз на такой случай. Я выдернул левой рукой кинжал, вогнал его по самую рукоятку в живот мертвеца, стараясь не думать о хлещущем мне на руку ихоре пополам с чернилами. Используя кинжал как рычаг, я попытался спихнуть с себя тварь. Но было поздно. На меня со всех сторон навалились ещё несколько. Обломанные ногти скребли по плотной коже джеркина[5], гнилые зубы впивались в воротник. Обе руки мне прижали к телу, и я уже не мог толком сопротивляться. Не мешай покойники друг другу, со мной давно было бы покончено.
Такой вот несуразной кучей-малой мы и навалились на ветхие перила, проломив их, и рухнули с галереи вниз. Пол особняка оказался достаточно прочен, хотя доски его под весом рухнувших тел возмущённо заскрипели. От удара несколько покойников свалились с меня, дав мгновение свободы, и я воспользовался им в полной мере.
Мне удалось удержать в руках палаш и кинжал. Я нанёс несколько ударов, не целясь, по пытающимся подняться на ноги мертвецам вокруг себя. Встать на ноги самому удалось с трудом. Меня пошатывало после удара об пол, хотя его и сильно смягчили тела навалившихся покойников. Отступив к ближайшей стене, я поднял палаш с кинжалом, готовясь отразить атаку мертвецов. И те не заставили себя ждать.
Они уже заполонили весь первый этаж, и теперь толкались повсюду. Покойники толпой ринулись на меня, тянули скрюченные руки, скалили кривые, чёрные зубы. Я отмахивался от них широкими ударами палаша, бил по перекошенным лицам кинжалом. Однако отлично понимал, что мгновения мои сочтены. Твари не перестанут давить, скольких бы из них я не успокоил навсегда. Им не знакомы ни страх, ни боль. Их уже не остановить.
Теперь я такой же morituri, как и Баум, пускай в моих жилах ещё течёт кровь, а не чернила. Я уже мёртв, но буду драться до конца. До самого Ultima Forsan!
Стена за моей спиной заходила ходуном. Неужели, и там мертвецы?! Оборачиваться времени не было, я отбивался от наседающих покойников. Отвлекусь хоть на мгновение, и мне конец!
Десятки мёртвых рук пробили дерево стены за моей спиной, схватили за плечи, за руки, вцепились в джеркин, в пояс, в штаны, в голенища сапог. Спереди навалились напиравшие мертвецы. С жутким треском в стене образовался пролом, и меня утянули в него.
