Ольга Болдырева - Точка просчета. Необременские музыканты (СИ)
— Сумки прямо тут кидайте, никто не украдет, все свои, — махнул рукой трактирщик, помогая сдвинуть последний стол, чтобы перед девушками появилась хоть и небольшая, но площадка: под веселые песни менестрелей так и хотелось пуститься в пляс.
* * *Вихрастый мальчишка, оглянувшись на трактир, из которого доносилось пение и одобрительное гудение людей, сдвинул в стороны сухие лозы винограда, оплетшего забор, и юркнул в неприметную щель.
Очень хотелось остаться и еще послушать менестрелей, но и обещанная награда манила не хуже карамельного петушка с ярмарки. Пробежав через молодой подлесок, мальчишка остановился, осмотрелся. Пожалев, что не стянул лучину — все равно бы никто не заметил, он, держась за стволы, обогнул невысокий, будто сплющенный на огромной наковальне холм.
— Дяденька?
Человек, замотанный в плащ, появился как всегда неожиданно. Словно был частью вечерних сумерек.
— Что случилось, дитя?
Кто-то более взрослый и опытный быстро бы подметил, как театрально человек понижает голос и растягивает звуки. Да и пятна с потертостями на плаще тоже заметил бы. Однако мальчишка с испугом и восторгом таращился на закутанную в сумрак фигуру.
— Вы просили сказать, если в деревне появятся чужие…
— Верно, дитя. Появились?
— Ага! Менестрели пришли… они не совсем чужие — уже бывали у нас, но…
— Сколько их? — человек в плаще подался вперед, его голос дрогнул от нетерпения.
— Двое… две тетеньки, — мальчик подумал и уточнил: — молодые.
Серебряная монета упала в руку ребенка, и он едва не задохнулся от восторга, ощутив ее приятную тяжесть.
— Беги домой, дитя. И никому не говори о нашей встрече.
Едва счастливый мальчишка скрылся за смазанными в темноте стволами деревьев, из-за холма вышли еще несколько человек, так же кутающиеся в плащи, но скорее от холода, чем желая произвести на кого-нибудь впечатление.
— Двух девчонок-менестрелей в деревне точно не хватятся.
— Идеально…
— Но еще более очевидно, что они явно не тяготятся умом, если решились отправиться в путешествие в одиночку… здесь оно и закончится.
Кто-то из людей рассмеялся.
— Могу поспорить, что они, наслушавшись рассказов, захотят посмотреть амбар.
— Там мы их и схватим.
* * *Когда девушки охрипшие, но довольные вкушали честно заработанный ужин, к ним за стол подсел деревенский староста.
— За песни спасибо, но давайте начистоту: ведьм у нас не жалуют.
Джем поперхнулась. Бейн внимательно оглядела свой маникюр — ядовито зеленый, переходящий в изумрудный градиент с тонким золотым рисунком. Со станции ее дернули так поспешно, что Ориел совсем забыла не только про коммуникатор, но и привести ногти в порядок.
Староста, сделав вид, что не заметил реакции на свои слова, продолжил.
— Не в первый раз в деревне балаган устраиваете, успели наглядеться. Добропорядочные девушки так себя не ведут.
— И как же вести? — тут же ощетинилась Джем: староста, сам того не желая, затронул весьма неприятную тему: — Пребывать подле мужа, хранить домашний уют, а песни петь разве что детям перед сном?
— Истинно так! — сарказма он не расслышал, но заметив, насколько недобрым стал взгляд менестрелей, быстро повернул мысль в другую сторону: — Но я имел в виду, что двух беззащитных девушек на наших дорогах давным-давно снасильничали и убили бы (и не факт, что в этой последовательности). В последнее время обозы стали чаще пропадать. Не знаем, на кого грешить — разбойники или нечистый. А вы, как ни в чем не бывало, путешествуете. Неспроста.
— К чему вы клоните?
— Не клоню, а говорю: ведьмы!
Джем недобро рассмеялась.
Смех получился определенно ведьмовской.
— Какие ведьмы, дядя? Окстись! Разве мы похожи?
Трактирщик еще раз оглядел Бейн, задержав выразительный взгляд на ее ногтях. Перевел взгляд на уши Джем, в которых красовались ярко-желтые серьги-перышки, и на перепутавшиеся на шее кулоны и бусины.
Впрочем, не только ногти и украшения, но и внешность девушек навевала некие подозрения. Обе темноволосые, темноглазые, категорически различающиеся с местными женщинами и обликом, и поведением. Джем была ниже и смуглее подруги; с аккуратной фигурой, не лишенной приятных взгляду округлостей. Подвижная, неунывающая, азартная, поражающая своей энергетикой — она совершенно не умела сидеть без дела и всегда наготове держала парочку сумасшедших идей. Во взгляде Джеммы неизменно угадывалась нотка лукавства.
Бейн же отличалась некоторой массивностью: высокий рост сочетался крупной грудью и широкими бедрами. Если в спорах оппонент не прислушивался к логическим доводам Ориел, она надвигалась на него с неотвратимостью цунами и недобро прищуривалась. После этого дополнительные аргументы уже не требовались. Большинство людей в сравнении с Бейн казались мелкими и нелепыми. Особенно этот факт удручал местных мужчин, привыкших видеть женщину слабой и тихой. Ориел же могла на спор согнуть подкову, а командный голос перекрывал почти любой шум. И к тому же личности более критичной и мрачной стоило еще поискать.
Староста вздохнул и вынес вердикт:
— Еще как похожи. Конечно, скотина после ваших визитов не мрет, тут кривить и врать не буду, и детки не болеют. Спасибо, что не обижаете. Поэтому я к вам и подошел с небольшим предложением.
Джем подалась вперед. Бейн нахмурилась и скрестила руки под грудью. Староста продолжал:
— Инквизиция далеко, король еще дальше, последний рыцарь прошлым летом дом разнес после веселой ночи, к кому же обращаться от безысходности?
Девушки переглянулись.
— Неподалеку от деревни заброшенный амбар есть. Там недавно ведьма завелась. Вой каждую ночь поднимает. Оттого Афья раньше сроку разродилась. Коровы молоко плохо дают, куриц со свернутыми шеями что ни день у околицы находим, несколько раз на крайних домах знаки разные появлялись…
К курицам и знакам девушки остались равнодушны.
— С ребенком всё в порядке?
— Слабенький, но выходили. А вот как в следующий раз выйдет — неизвестно. С ведьмой надо как-то решить.
— А мы-то здесь причем? — в голосе Джем появился оттенок неуверенности.
— Вы бы с ней поговорили или прогнали.
— Любопытные варианты, — удивилась Бейн. — Обычно ведьм требуют уничтожать. Или ловить… с целью дальнейшего уничтожения.
Джемму такие нюансы волновали в последнюю очередь.
— И какая же нам выгода?
— Чем сможем — тем отплатим.
— Вилами и костром?
— Две монеты.
Девушки, не сговариваясь, обидно расхохотались.
