Чарльз де Линт - Зелёная мантия
— Надо бы к доктору, — сказал он сам себе. — Хватит выпендриваться. Скажет сидеть на диете — буду сидеть. Господи.
Он зазвал Дукера в кабину, медленно вскарабкался на водительское сиденье и завёл мотор. Последний раз задумчиво оглянулся на луг за домом Трежуров и включил сцепление.
Торонто, март 1985
Из динамиков неслась современная европейская попса, но танцовщица просто притопывала ногами в такт и вертела задом. Конферансье объявил её как Тэнди Горячку. «А горячка всегда даст жару — понимаете меня, ребята?» Хови Пил, сидя за столиком над стаканом пива, прикинул, что вроде понимает.
Ей не больше семнадцати, а какая фигурка! И танец что надо. Дразнящие движения завели его так, что хотелось орать вместе с остальными, да только он держался, чтоб не выглядеть юнцом перед новым приятелем. Эрл Шоу вовсе не интересовался шоу. Просто сидел, склонив над столиком голову на бычьей шее, и листал старый выпуск «Торонто Стар». И пил чистое виски из пивного стакана.
Хови повстречался с Эрлом в тюрьме. Они оба отбывали срок в Доне за пьянство и хулиганство. Хови был слабоват по части драки и не слишком хорошо соображал. Чтобы продержаться на улице, приходилось цепляться за тех, у кого были сила и мозги. Он готов был служить на побегушках и браться за все подряд, лишь бы угодить тому, кто заправлял делом. На этот раз заправилой оказался Эрл.
Эрл был из той породы людей, которую нельзя не уважать. Башковитый, с крутым нравом и никого в грош не ценит. Его даже вертухаи в тюряге побаивались. В первый же вечер на свободе они с Эрлом обчистили бензоколонку и сделали 243 доллара, не считая мелочи. Всего-то и дела — сунуть пушку под нос пухлощёкому сопляку. Да ещё Эрл поделился! «Держись за него покрепче», — сказал себе Хови.
Тэнди Горячка, на которой осталась всего пара ленточек, медленно двигалась по сцене прямо перед их столиком.
— Ничего себе девочка выступает, а, Эрл? — проговорил Хови, поворачивая голову, чтобы заглянуть танцовщице между ног.
Эрл хмыкнул, бросив на сцену короткий взгляд.
— На хрен любая сгодится, — буркнул он, — лишь бы делала, что ей сказано.
Хови кивнул. Танцовщица отошла на другой край сцены, а он пытался представить себе, каково это — иметь такую женщину и чтобы она делала то, что он скажет. Оказаться бы с ней наедине в номере отеля или ещё где… Резкое движение сидящего напротив Эрла спугнуло порыв мечты.
— Гляди-ка, — сказал Эрл, разворачивая к нему газету.
На фотографии чиновник вручал чек хорошенькой женщине. «Не такая пышка, как Горячка Тэнди, — решил Хови, — но тоже ничего».
Он прочёл заметку. Женщину звали Френсис Трежур, и она выиграла в лотерею двести штук. Хови покрутил головой. Иисусе, двести штук! И не придумала ничего лучше, как выкупить халупу, в которой выросла, и привести её в порядок.
— Слушай, Хови, — сказал Эрл. — Кто-то обо мне заботится.
— О чем это ты?
Эрл ткнул пальцем в фото:
— Видал красотку?
— Угу. Везучая сучка.
— Это моя бывшая, — сказал Эрл. Хови снова взглянул на фотографию.
— Не свистишь?
— Никакого свиста. — Эрл посмотрел Хови в глаза. — И знаешь что, миляга Хови?
Тот покачал головой.
— По-моему, Френки мне кое-что задолжала, — продолжал Эрл. — Понятно, её ещё надо найти. Это займёт немного времени. Но потом… — На его лице медленно расплылась злобная улыбка. Сейчас он выглядел совершённым психом. Хови ухмыльнулся в ответ. Ясно, у парня в башке полно тараканов, но это не повод его упускать. В кои-то веки удача привалила…
— И что мы будем делать? — спросил Хови. Эрл улыбнулся ещё шире:
— Отправимся в гости.
Вечерние загадки
Лишь флейта Пана зазвучит, Тотчас запляшет лес.
Джошуа Стэнхолд. «Мальчик-козёл»И вдруг им стало ясно, что тайна холмов и глубокое очарование сумерек обрели голоса и готовы заговорить с ними.
Лорд Дансени. «Благословение Пана»1
Френки проводила мебельный фургон до дороги и посмотрела ему вслед, потом обернулась к дому. Просто чудо, во что превратилась выпотрошенная развалина, которую она купила. Дом чуть маловат, пожалуй, но им с Али места хватит.
Дел ещё полным-полно. Рабочие, как всегда, оставили за собой кучи мусора, но Френки настроилась сделать кое-что и собственными руками. Боже, скажи ей кто-нибудь, что она снова окажется здесь, хоть за день до розыгрыша в Винтарио…
Она улыбалась во весь рот. Все ещё не верится в случившееся. Двести тысяч долларов! Даже после выплаты двадцати шести тысяч за участок с руинами дома и ещё что-то около шестидесяти за ремонт на счёту в банке осталось больше ста тысяч. Ей все время казалось, что вот-вот кто-то явится и скажет, мол, произошла ошибка, и деньги придётся вернуть. Нет, конечно, этого не будет. Она не позволит. Только не теперь.
Френки медленно вернулась по дорожке к дому. Открыла дверь и чуть не столкнулась с дочерью, которая несла вниз по лестнице груду пустых коробок.
— Смотри, куда идёшь, детка! — воскликнула она.
Али вынырнула из-за картонной пирамиды:
— Грузчики уехали?
— Угу. Мы теперь совсем одни — в глуши лесов Ланмарка, куда не ступала нога человека!
— Ох, мамочка!
Френки рассмеялась и перехватила у неё коробки. От матери Али унаследовала светлые вьющиеся волосы, но дочь стригла их коротко, а не распускала пушистой волной по спине, как Френки. И резкие германские черты лица у неё тоже от Френки — широкий нос, широкий лоб, большой рот — и глаза такой тёмной синевы, что в них почти теряется зрачок. Их часто принимали за сестёр — к радости тридцатичетырехлетней Френки и смущению её четырнадцатилетней дочки.
— Убрала комнату? — спросила Френки.
— Для начала. Я думала помочь тебе на кухне, а потом, может, сходим на разведку?
Френки через кухонную дверь выкинула коробки на просторное закрытое крыльцо.
— Вот что я тебе скажу, — предложила она. — Давай я тут закончу, а ты сходи все разведай. Потом перекусим, и ты покажешь мне самое интересное.
— А можно? — Али явно разрывалась между желанием выбраться на солнышко и сознанием, что нечестно сваливать всю работу на мать.
— Не сомневайся.
— Ну ладно. — Она наградила Френки коротким поцелуем и выскочила за дверь, пока та не передумала.
Облокотившись на подоконник, Френки смотрела, как дочь по колено в сорняках пробирается через задний двор. Та подобрала какую-то палку и сшибала ею головки одуванчиков, оставляя за собой пушистый хвост белых парашютиков. И выглядела совершенно счастливой. Френки надеялась, что это надолго.
Впервые увидев дом, Али только и выговорила: «Ничего себе!» Но она охотно сидела с Френки над эскизами перестройки, да и к переездам ей не привыкать. Бедняга. Они с Али меняли квартиру чуть ли не каждый год. И обеим хотелось осесть наконец где-нибудь надолго. Когда Али скрылась за деревьями, Френки вернулась на кухню, выбрала одну из коробок и принялась расставлять её содержимое по шкафам.
