Татьяна Устименко - Звезда моей любви
Я плотно завернулась в свежеприобретенный походный плащ, достаточно широкий, чтобы скрыть все мое имущество. Боюсь, если бы начальник стражи имел возможность подробнее разглядеть детали моего снаряжения, то его показное безразличие мгновенно сменилось бы бурным интересом. И на то имелись веские основания. На моем правом бедре плавно покачивался меч Лед, а левый бок украшал эльфийский стилет. Застегнутый до верха ворот рубашки скрывал четыре бесценные жемчужины и Звезду моей души, один из лучей которой светился ярким серебристым светом. Жаль, но остальные пять лучей хрустального артефакта пока оставались прозрачными и пустыми. А мне так не терпелось наполнить и их тоже! На моем плече висела сумка мага Лаллэдрина, скрывающая три найденных в Библиотеке предмета: кувшинчик, ключ и овальный футляр.
Возможно, слишком самонадеянно с моей стороны пытаться бросить вызов всесильной судьбе, располагая при этом столь незначительной кучкой раритетов, призванных способствовать достижению поставленной цели. Но, если поразмыслить, разве не приходим мы во враждебный мир голыми и босыми, не имея при себе ничего? Полагаю, мое нынешнее состояние вполне могло считаться началом осознанного процесса познания самой себя, ибо, покидая Блентайр, я намеревалась начать новую жизнь, вступив на путь испытаний и свершений. Я будто бы рождалась заново.
Выйдя за северные ворота, мы сбавили шаг, потому что неудержимо надвигающаяся ночь принесла с собой холод и темноту. Мчаться по дороге сломя голову, торопясь продолжить путешествие, в подобных условиях стало не только бессмысленным, но и весьма опасным занятием. По узким коридорам подземелья мы пробирались цепочкой, теперь же – шли в ряд. Временами лайил вырывалась вперед, словно стремилась как можно скорее покинуть город. От чего или от кого она бежала?..
Около полуночи, когда стены Блентайра полностью скрылись из виду и остались далеко позади, мы решили устроить привал. Посовещавшись, отказались от заманчивой идеи разжечь костер, хотя вокруг нашлось немало сухих вересковых веток, и скромно удовольствовались сомнительной защитой своих плащей. Ребекка рассказала, что примечательность этого тракта – с особой жестокостью орудующие разбойники, а разведенный на обочине костер неизбежно привлечет их внимание. Поэтому мы хоть и щелкали зубами от холода, тем не менее мужественно терпели ночной заморозок, а мясо из своих припасов ели холодным, запивая водой из фляг. Наломав хворосту, мы устроили из него не очень-то комфортное ложе и, сбившись в кучку и обнявшись, попробовали заснуть.
Зажатая между Ребеккой и Беониром, я немного согрелась, но неизвестно откуда взявшаяся бессонница будоражила мои мысли, вынуждая лежать с открытыми глазами и бестолково таращиться в усыпанное звездами небо. Странно, но здесь, за пределами Блентайра, они показались мне куда более крупными и чистыми, чем те, что просматривались с городских крыш и куполов. Ритм жизни, лишенный суеты и кутерьмы, создаваемой людьми, замедлился и приобрел некую размеренность. Словно прозрев от ментальной слепоты, я начала понимать: окружающая действительность есть не что иное, как вещественное отображение генерируемых людьми помыслов. Очисти душу от бестолковых, надуманных переживаний, таких как корысть, зависть и лицемерие, и твое существование неизбежно перейдет на качественно иной, более совершенный уровень бытия, наполнится теплом созидания и светом мудрости. Мы сами строим свою жизнь, но и портим ее, увы, тоже сами. Мы самостоятельно куем свое счастье. А если ты не способен сделать счастливым себя, то разве ты можешь что-то предложить другим?
– Ребекка, – заикаясь от холода, тихонько спросил Беонир, прижимаясь ко мне всем телом и заботливо укрывая полой своего плаща, – а ты что делаешь, если не можешь заснуть?
– Считаю, – снисходительно хмыкнула воительница, со своей стороны точно так же укрывая меня и обнимая за талию. – До трех…
– Как? – недоверчиво изумился ниуэ. – Всего лишь до трех?
– Иногда до полчетвертого, – поддразнивающе рассмеялась лайил. – Ночи.
Их положенные на меня руки случайно соприкоснулись… Девушка и юноша конфузливо отдернули пальцы, словно обжегшись, и замолчали. Согретая их телами, я незаметно задремала.
Проснулась я от холода. Нет, укрытая тремя плащами, я ничуть не замерзла, а, наоборот, вспотела, но вот мой высунутый из складок ткани нос ощутимо озяб, беспощадно покусанный крепким ночным морозцем. Мои спутники куда-то исчезли, но я отчетливо различала их голоса, доносящиеся из расположенного слева куста и звучащие все более раздраженно. Судя по всему, Ребекка и Беонир опять ссорились. Я не находила в этом ничего необычного, ведь их ежедневные перепалки давно уже стали привычным безобидным ритуалом. Хотя нет, сегодняшняя их разборка явно носила отнюдь не столь игривый характер. Заинтригованная и удивленная, я поневоле прислушалась к экспрессивному диалогу.
– …тебе-то какое-дело, вот чего я никак не могу взять в толк! – Похоже, эти слова лайил произносила не в первый раз и с каждым повтором сердилась все сильнее.
– Почему ты не хочешь открыть мне правду и сообщить, как зовут твоего начальника? – Голос юноши звенел от отчаянного напора и нескрываемой горечи.
– А зачем тебе это знать? Тоже мне, выискался благородный защитник обиженных девиц! – Девушка фыркнула, на сей раз с откровенным презрением.
– Но какое он имел право…
– Заткнись! – категорично отрезала лайил. – Это мое решение, ясно?!
– Нет, теперь не только твое! – упрямо не отступал Беонир. – Оно теперь наше общее!
– Ха-ха-ха! – Ребекка сардонически расхохоталась. – Да у нас с тобой только блохи могут быть общими! Ты на себя посмотри, герой безмозглый! Вся твоя сила – в руках, но ни один воин не станет дожидаться, пока ты к нему подойдешь. Один бросок кинжала – и твое тело упадет бездыханным. А о моем теле… О моем прошу впредь не беспокоиться, усек? Я сама себе хозяйка. И вообще, откуда ты знаешь, как все произошло, может, мне понравилось?
– Я придушу этого гада, когда мы вернемся в город! Он покусился на мое тело! – разъяренно зарычал ниуэ.
– На твое? – возмущенно взвизгнула Ребекка, и я услышала приглушенный стук. Скорее всего, он возник от соприкосновения крепкого лба юноши с не менее твердым комком мерзлой земли, запущенным меткой рукой воительницы. – Вот так тебе, собственник самопровозглашенный!
– Женщины с мягким характером бросаются в мужчин чем-нибудь мягким, например, подушками или тапочками, – страдальчески прокряхтел Беонир. – А женщины с твердым – твердыми: скалками, тарелками. У одной тебя характер не такой, как у всех баб, – у тебя он просто убойный!..
