Василий Сахаров - Кромка
Определившись со своими намерениями, я перешел в комнату, где находился Каюмов. Он уже очнулся и, увидев над собой меня, истошно закричал:
— Помогите!
— Заткнись! — носком ботинка я ударил Каюмова по ребрам.
Ублюдок посмотрел на меня своими заплывшими жиром глазками, разглядел в руках фотографии и амулет, а затем зло прошипел:
— Ты попал, мальчишка! Конкретно попал! Ты это понимаешь!?
Снова я ударил маньяка по ребрам. Присел рядом с ним на корточки, бросил ему под нос пару фотоснимков и спросил:
— За что же ты их так?
— Не твоего ума дела, сопляк! Немедленно развяжи меня, а не то пожалеешь, что на свет народился! Ты хоть понимаешь, с кем имеешь дело!? Да ты знаешь, какие у меня связи!? Развяжи! Живее!
В голосе неприметного и с виду хилого гражданина, бородавки которого были смешны, как и он сам, неожиданно прозвучали сильные властные нотки, и я дернулся, а руки сами по себе потянулись к веревке. Но клокотавшая во мне смесь из ярости и злости не дала сделать глупость, и я удержался. А затем, чтобы заткнуть Каюмову рот, встал на одно колено, навис над ним и стал месить его лицо кулаками. Удар! Еще один! Третий! Четвертый! Нос ублюдка был разбит, и из него потекла красная юшка, а следом под ударами лопнули губы и левая бровь.
Каюмов взвыл от боли и замолчал, а я прекратил избиение и заткнул пасть маньяка найденной на кухне грязной тряпкой. После чего немного успокоился. И понимая, что после убийства твари на двух ногах придется бежать из родного города, стал собираться в дорогу.
Среди вещей Каюмова нашел вместительный походный рюкзак. Видно, только недавно купленный менеджером, потому что на нем еще висела магазинная бирка. Хорошая вещь и в него я стал скидывать все, что мне нравилось или казалось нужным. Двадцать тысяч рублей пятисотенными купюрами. Немного продуктов: хлеб, консервы и колбасу. Патроны. Сложенный карабин с одним снаряженным магазином на пять патронов. Плюс два запасных магазина. Простой туристический нож. Странный амулет. Пара бутылок водки. Новенький спальный мешок. Золотой перстень. Вот и все. Остальное брать не стал, ибо в поход не собирался, а планировал после убийства сразу направиться в сторону Москвы, по пути зарыть в придорожной чащобе оружие, и продолжить путь в столицу. А что дальше, особо не задумывался. Главное, уничтожить Каюмова.
Пока готовился и собирался, наступила ночь. На часах половина десятого. Пора выдвигаться. И взяв из бара литровую бутылку водки, я вновь присел рядом с Каюмовым и вынул из его рта импровизированный кляп. Секунду помедлил и, не давая маньяку отдышаться, ломая зубы, воткнул в рот ублюдка открытую бутылку. Каюмов пить не желал и сопротивлялся. Однако я зажал нос, и он был вынужден глотать прозрачную сорокаградусную жидкость. В один прием выпил треть. Затем столько же во второй. А перед третьим, выдохнул:
— Конец тебе! Дурак! Какой же ты кретин! Мои друзья в порошок тебя сотрут! Ты никто и ничто! Просто мясо!
— Посмотрим, — произнес я. — На место приедем и еще раз побеседуем, так сказать, на лоне природы. Там ты расскажешь про своих друзей и, может быть, я их тоже навещу.
— Какое лоно природы? — Каюмов насторожился.
— Поедем туда, где ты женщин убивал.
— Нет! Туда сегодня нельзя!
Я промолчал. Вновь воткнул в рот ублюдка бутылку, и заставил пленника выпить ее до дна. Кстати, с ним едва передозировка не случилась. Он сильно покраснел и пару раз сильно дернулся. Даже мысль промелькнула, что сейчас он сдохнет. Однако Каюмов, несмотря на свой невзрачный вид, оказался крепышом и здоровьем обладал хорошим. Поэтому вскоре оклемался и спустя несколько минут, когда избитый и пьяный Каюмов уже мало что соображал, я поднял его на ноги, накинул на плечи маньяка сброшенный в прихожей плащ и вывел на лестничную клетку. Здесь никого не было. И только где‑то на четвертом этаже кто‑то разговаривал и звенел ключами.
«Отлично! — подумал я и сам себя подстегнул: — Надо спешить!»
Я поволок своего пленника на выход из дома. Спустились в подъезд, вышли во двор и снова везение. Опять никого. Моя машина находилась неподалеку и, погрузив связанного Каюмова на заднее сиденье, я повел «шестерку» в знакомое место. Улицы были полупустынны. «Шестерка» машина неприметная, а правил я не нарушал, так что гаишники меня не останавливали.
На территории заброшенной турбазы оказались около двенадцати часов ночи. Я выволок начинающего трезветь Каюмова из машины и потащил в сторону поляны, которую видел на фотографиях. Ублюдок спотыкался и ругал меня матерными словами, но я не обращал на это никакого внимания. На одной руке рюкзак с оружием, а другая, схватив веревку, которой был связан маньяк, тянула ее вверх, тем самым, заставляя Каюмова нагнувшись туловищем к земле, спешить вперед.
Далеко идти не пришлось. Двести метров по тропинке, и вот она, та самая поляна, залитое лунным светом пространство посреди большой рощи. И представив себе, как здесь умирала сестра и другие женщины, я сразу забыл, что собирался расспросить Каюмова о его друзьях и деяниях. Пинком под зад толкнул маньяка на траву. Затем сбросил с руки рюкзак, отстегнул клапана, одним рывком вынул карабин и нацелил его на маньяка.
Щелкнул предохранитель. Лязгнул затвор. И глядя на Каюмова, я сказал:
— Молись, твой час настал.
После этих слов я ожидал, что Каюмов постарается меня разжалобить, покается, заплачет или просто закроет глаза. Но он, покачиваясь из стороны в сторону, встав на ноги, посмотрел на стену тумана, который наползал на поляну от протекавшей неподалеку речушки и закричал:
— Хозяин, спаси меня!
Каюмов кричал так, словно видел кого‑то, невидимого для меня и невольно я посмотрел на туман. Всего на пару секунд отвлекся, а ублюдок резко вскочил на ноги, и бегом рванулся в туман. Миг! И казавшийся совершенно пьяным толстенький человечек на коротких ножках ускользнул.
Вскинув к плечу приклад карабина, я выстрелил ему в след. Однако то ли у меня навыка не было, то ли от оружия отвык, то ли ночная темнота или туман помешали, но я промазал. Спина Каюмова удалялась, и мне пришлось броситься за ним вслед. Я бежал за убийцей со всех ног, и уже нагонял его. Но он вломился в окружавшие поляну густые кусты и исчез. Я продолжал мчаться по следам убийцы, но потерял его, а затем произошло падение, и наступила странная тишина…
Я вернулся в реальность оттого, что сигарета дотлела, и кропаль обжег ладонь. Вокруг все по — прежнему. Незнакомый сосновый лес. Дороги нет. Все тихо. Ни шума, ни постороннего звука. Что делать, не ясно. Но понятно одно — бродить по чащобе ночью не стоит. Значит, надо дождаться утра и, плотнее закутавшись в легкую камуфляжную куртку, всматриваясь в темноту, я застыл без движения. И как‑то быстро заснул, хотя делать этого не собирался…
