Лоис Буджолд - Паладин душ
— Я очень устала от тоски, царящей в замке. Решила в одиночестве прогуляться по весеннему солнышку.
— Миледи, но вы прошли пять миль! И эта дорога совсем вам не подходит…
Это верно, а я не подхожу ей.
— Ни фрейлин, ни охраны, пятеро богов! Как же ваше положение в обществе, безопасность?! Пожалейте мои седины! Из-за вашего поступка у меня не осталось ни одного тёмного волоса.
— Приношу извинения вашей шевелюре, — сказала Иста, действительно начиная раскаиваться. — Ни ей, ни вам не нужно обо мне так беспокоиться, милый ди Феррей. Я просто… хотела прогуляться.
— В следующий раз сообщите об этом мне, и я всё устрою…
— Я сама справлюсь.
— Вы — вдовствующая рейна Шалиона, — твёрдо объявил ди Феррей. — Вы, благодарение богам, — родная мать рейны Исель. Вы не можете просто так разгуливать по дорогам, словно какая-то простолюдинка.
Иста тяжело вздохнула, подумав, что совсем неплохо быть какой-то простолюдинкой, а не скорбной Истой. Впрочем, у простолюдинок наверняка немало своих печалей, куда менее поэтических, чем у рейн. Но спор посреди дороги вряд ли к чему-нибудь приведёт. Ди Феррей приказал груму спешиться, и рейна благосклонно позволила усадить себя на его место. Платье не было предназначено для верховой езды, и юбки ужасно неудобно смялись, едва только ноги нащупали стремена. Иста нахмурилась, когда грум забрал у неё поводья и повёл её коня под уздцы.
Ди Феррей, увидев слёзы в глазах госпожи, перегнулся через луку седла и коснулся её руки.
— Я понимаю, — ласково произнёс он. — Смерть вашей матери — огромная потеря для всех нас.
Я закончила оплакивать её две недели назад, ди Феррей. Однажды Иста поклялась, что никогда больше не будет ни плакать, ни молиться. Но оба обета были нарушены в те последние страшные дни у постели больной. После этого ни плач, ни молитва уже не имели смысла. Она решила не мучить управляющего объяснениями, что на сей раз она оплакивает себя саму, причём не слезами скорби, а слезами ярости. Пусть он считает, что последняя утрата немного выбила её из колеи. Но эта утрата действительно последняя.
Ди Феррей не меньше, чем она, вымотанный трауром и приёмами прошедших двух недель, не приставал к ней с разговорами, а грум просто не осмеливался открыть рот. Иста поудобнее устроилась в седле и принялась смотреть, как дорога сворачивается перед ней, словно ненужный ковёр. Что же теперь ей нужно? Рейна закусила губу, глядя между мерно покачивающихся ушей своего коня.
Через некоторое время уши настороженно приподнялись. Иста проследила, куда смотрит их фыркающий владелец, и увидела, как со смежной дороги к ним приближается другая кавалькада человек из двадцати и такого же количества лошадей и мулов. Ди Феррей привстал на стременах и окинул отряд подозрительным взглядом, но потом успокоился, увидев четырёх всадников в голубых туниках и серых плащах, выдающих в них воинов Ордена Дочери, которым предписано обеспечивать безопасность паломников. Группа подъехала ближе, и теперь можно было разглядеть как мужчин, так и женщин, одетых в цвета выбранного ими бога в той степени, в какой позволял гардероб; помимо всего прочего рукава паломников украшали разноцветные ленты в знак их святых намерений.
Два отряда достигли пересечения дорог одновременно, и ди Феррей обменялся кивками с солдатами Дочери, такими же обстоятельными и невозмутимыми ребятами, как и он сам. Пилигримы с интересом разглядывали изящный, но мрачный наряд Исты. Полная, раскрасневшаяся от езды женщина средних лет — она не сильно старше, чем я, — весело улыбнулась ей. Секунду спустя губы Исты сложились в ответную улыбку, и рейна приветливо кивнула паломнице. Ди Феррей направил своего коня так, чтобы оказаться между пилигримами и Истой, но этот манёвр оказался бесполезен, поскольку полная дама придержала свою лошадь, а потом, пустив её рысью, ловко объехала управляющего.
— Да ниспошлют вам пятеро богов отличный денёк, леди, — выдохнула женщина. Толстая пегая лошадь была обвешана множеством набитых до отказа седельных сумок, к которым, в свою очередь, бечёвкой крепились ещё тюки и свёртки; вся эта конструкция покачивалась так же ненадёжно, как и сама наездница. Лошадь снова пошла шагом, дама восстановила дыхание и поправила соломенную шляпу. Она была одета в зелёные цвета Матери, только какого-то тёмного оттенка, подходящего, скорее, вдове. Однако на рукаве красовались ленты цветов всех богов: голубая, переплетённая с белой, зелёная с жёлтой, красная с оранжевой, чёрная с серой и белая с кремовой.
Немного помедлив, Иста снова кивнула:
— И вам тоже.
— Мы паломники из Баосии, — сообщила женщина, — путешествуем к месту чудесной смерти канцлера ди Джиронала в Тариуне. Ну за исключением сьера ди Брауды, он вон там…
Она указала на одетого в приглушённых коричневых тонах пожилого мужчину с красно-оранжевой повязкой, означающей его принадлежность Сыну Осени. Рядом с ним ехал молодой человек в одежде поярче; он слегка нагнулся к холке коня, неодобрительно поглядывая на разговорчивую даму в зелёном.
— А с ним его сынок, вон он… Красавчик, а? Что скажете? — Паренёк выпрямился и принялся смотреть нарочито вперёд, заливаясь краской, что отлично сочеталось с ярко красной лентой на его рукаве. Его отец не смог подавить улыбку.
— Так вот, он везёт сына в Кардегосс, чтобы посвятить в Орден Сына. Парнишка пойдёт по стопам папаши. А церемонию посвящения будет возглавлять сам рей-консорт Бергон! Эх, как бы мне хотелось его увидеть. Говорят, рей ох как хорош собой. Ибранское побережье, откуда он родом, наверное благотворно влияет на юношей. Так что нужно будет как-нибудь подыскать причину, чтобы поехать помолиться в Кардегосс и порадовать мои старые глаза.
— Хорошая мысль, — невозмутимо заметила Иста, выслушав весьма поверхностное, но в целом верное описание собственного зятя.
— А зовут меня Кария. Я из Палмы. Недавно была женой местного седельщика. Теперь вдова. А вы, милая леди? Этот приятель ваш муженёк, не так ли?
Услышав такое фамильярное обращение, управляющий замка собрался было придержать коня и оттеснить надоедливую даму, но Иста знаком приказала ему остановиться:
— Не надо, ди Феррей.
Тот удивлённо поднял брови, но потом пожал плечами и промолчал.
Иста обратилась к паломнице:
— Я вдова… из Валенды.
— Надо же! Прям как я! — обрадовалась женщина. — Мой первый муж родился здесь. Вообще-то я похоронила трёх мужей.
Она сообщила об этом, как о своеобразном достижении.
— Ну, не всех сразу, конечно. По очереди.
