Денис Луженский - Сны чужие
И вот ты сидишь на речном берегу, пытаешься привести в порядок растрепанные мысли и чувства. Перед глазами все стоят страшные картины увиденного в деревне. Больше всего тебя поражает даже не сама жестокость случившегося, а ее бессмысленность… или какой-то смысл в истреблении стариков и детей все же есть, недоступный твоему пониманию и потому кажущийся абсурдным? Впрочем, приходится признать, что во всей этой истории, с самого ее начала, для тебя оставалось слишком много неясного. Начиная с решения отца…
Отца… Отца?! Какого отца?! Чьего отца?! Гос-с-споди!…
Присев на корточки, начинаешь лихорадочно умываться. Сперва щедро плещешь в лицо водой, а потом просто опускаешь голову в кристально прозрачный лед и терпишь, терпишь…
Сон… Это только сон… И он когда-нибудь кончится… Кончится, черт побери!…
Когда от нехватки воздуха начинает гореть в груди, вырываешь голову из холодных объятий реки. Задыхаясь, трясешь головой, жадно дышишь, подставляя затылок огненному взгляду висящей в зените Мирры.
Что ты теперь? Кем ты стал?
Из реки на тебя глядит странное лицо. Одновременно и очень близкое, и отталкивающе чужое. Скуластое, покрытое коротким, стального оттенка, мехом, с чуть выпирающими надбровными дугами. Длинные бледно-бирюзовые миндалины глаз рассеченны пополам узкими черными зрачками. Плотно сжатые почти фиолетовые губы слегка приподняты в уголках рта. Пушистую правую бровь наискось прорезает тонкий розовый шрам длиной в полпальца. Ты пытаешься улыбнуться и отражение послушно скалится в ответ, обнажая два ряда белых острых зубов, с чуть увеличенными клыками - славная такая ухмылочка…
Сколько уже дней прошло? Тридцать? Сорок? Давно пора признать: никакой сон не может длиться так долго. Шансов проснуться нет…
Усилием воли избавившись от пришедшей невовремя мысли, опрокидываешься на спину - в разросшуюся по берегу траву. Но лежать оказывается неудобно - что-то острое впивается в спину пониже лопаток. Раздраженный, ты переворачиваешься на бок и выпутываешь из сочных зеленых стеблей… нет, вовсе не камень и не сухую ветку - сломанный меч: черная шероховатая кожа рукояти, серебряная огранка узкого полумесяца гарды, обломок лезвия меньше ладони длиной… Выходит, он все-таки не утонул в реке, а все это время лежал здесь, на берегу, скрытый от глаз высокой травой…
"Мёртв! - торжествующе рычит память. - Мёртв!…"
…Клинок, застрявший между камнями, со звоном ломается под ударом ноги… потом взрывается болью левое плечо…
- Нет! - ты вскакиваешь на ноги, швыряешь сломанный меч обратно в траву. Нестерпимый болезненный зуд поднимается в том месте, где под серым мехом прячется длинный и неровный шрам. Стиснуть зубы, чтобы не бормотать ругательства вслух, возвращаешься в пещеру.
Это место приютило тебя… много, слишком много дней назад. Пещера небольшая - шагов пятнадцать в поперечнике и примерно вдвое больше по длине; неровные своды смыкаются над самой головой, почти везде довольно руку протянуть, чтобы коснуться каменного потолка. У дальней стены из-под камней выбивается небольшой чистый ручей, он пересекает сумрачный "зал" и исчезает в щели входа, откуда заглядывает внутрь темная зелень кустов.
Костер почти погас и внутри сумрачно, но глаза быстро подстраиваются к скудному освещению. Ночное зрение растворяет яркие краски в серых тонах, зато можно без труда разглядеть каждую мелочь. Человеческие глаза так не могут…
Едва преодолев живой и колючий заслон при входе, ты замираешь на месте. Показалось… Да нет же! Раненый что-то говорит!… Затаив дыхание, бросаешься к распростертому на плаще телу и склоняешься над ним, боясь поверить в очевидное… Нет, рыжеволосый не очнулся. Он просто бредит - шепчет, выкрикивает, выплевывает полувнятные слова и целые фразы в чуткую тишину пещеры.
Некоторое время ты просто сидишь и зачарованно слушаешь как перекатывается под каменными сводами потревоженное эхо. За решеткой ребер отчаянно бьется плененный зверек, норовит пробить себе путь сквозь костяную преграду. Каждый удар сердца отзывается уколом боли в бедре, на месте заросшего шрама…
- Арк… Арк… в огне!… помощи… не будет… глупый старик!… я… - речь рыжеволосого переходит в неразборчивое бормотание. Скоро раненый совсем затихает и на некоторое время пещера снова погружается в обычную тишину. Слышатся лишь слабое журчание воды, потрескивание затухающего костра и чужое неровное дыхание…
- Будьте вы все прокляты, - отчетливо произносит рыжеволосый. Сердце судорожно толкается в ребра и вдруг замирает… Болезненный звон, родившись в затылке, заполняет все тело… На сомкнувшихся тисками зубах хрустит отколовшаяся эмаль… Пальцы впиваются в камень… Ломается коготь… Лопается под напором живой плоти гранитный булыжник…
- Помощи не будет… - шепчет рыжеволосый. - Арк в огне… глупый старик!… я не… не помощь… я - смерть!… я… нет!… а-ах-х…
Раненый снова затихает. Замираешь и ты… из изодранных в кровь пальцев сыпется каменное крошево. Память ударяет тяжелой высокой волной и ты барахтаешься в ней, как беспомощный новорожденный щенок…
"Нет, не хочу вспоминать! Мне не надо! Нельзя!…"
Но когда тебе уже кажется, что ты выплываешь, набегает другая волна и накрывает тебя с головой…
- Глупый старик… - рыжеволосый стонет. - Арк в огне… в огне… помощи… нет…
- Помощи нет… - эхом отзываешься ты. - Арк в огне… Хорл мертв… Кьес мертв… Все мертвы… Один я остался… Только я один… Один…
Часть первая: Две Памяти
Ночь, как черный нетопырь,
Крыльев развернула ширь.
Тысяч звезд глаза горят,
Тяжек тьмы холодный взгляд,
Месяц злобно щерит рот.
По домам сидит народ,
В окнах свет давно погас…
Мертвый час… четвертый час.
Ночь по улицам плывет:
То ли ищет… То ли ждет…
Вот пред ней бетонный бок,
Мрак обнял высотный блок,
Тьма сочится в щели рам -
Что-то происходит там…
В жаркой, влажной духоте
Парень бьется на тахте…
Скрип зубов, дыханья сип,
Может плач, а может всхлип,
Может стон, а может вой…
Снится парню СОН ЧУЖОЙ…
Режет небо сталь клинка…
Жизнь дешевле пятака,
Совесть, долг - один обман,
Верность - призрак, честь - туман,
Утром - принц, а в полночь - труп…
Берегись, коль ты не глуп!
Выбирай: измена? Ложь?
В грудь стрела? В затылок нож?
Только боль, и только страх…
Устоять бы на ногах,
До рассвета бы дожить…
В сече жизнь не положить…
Бой принять не одному…
Встать спиною к своему…
Да понять бы, кто ж тут свой…
Снится парню СОН ЧУЖОЙ…
За окном светлеет ночь,
Утро сны прогонит прочь,
Потерпи еще чуток,
Ну, минуту… Ну, пяток…
Тело судорога рвет,
Пробуждение грядет…
Открываются глаза,
По щеке бежит слеза,
Меж ресниц сочится свет…
- Что за черт?!… О, Боже, нет!…
Ведь вокруг, со всех сторон
Тот же СОН… Кошмарный СОН…
Глава первая
