Стивен Эриксон - Дом Цепей (litres)
У Природы есть лишь один враг.
И это — нарушение равновесия.
Стена удерживала море.
И в том — два значения. Братья мои, неужели вы не видите истину? Два значения. Стена удерживает море.
Пока что.
Этот потоп не знал сопротивления. Он лишь начался — этого братья не могли понять и, вероятно, никогда не поймут.
Для его сородичей утонуть было обычным делом. Этого не боялись. Ну что же, Трулл Сэнгар утонет. Скоро.
И он подозревал, что вскоре к нему присоединится весь народ.
Его брат нарушил равновесие.
И Природа этого не потерпит.
Книга первая
Лики в скале
Чем медленней река, тем красней вода.
Натийская пословицаГлава первая
Дети из тёмного дома и дороги выбирают тенистые.
Натийская пословицаПёс растерзал женщину, старика и ребёнка, прежде чем воины загнали его в заброшенную сушильню на краю деревни. Никогда раньше этот зверь не проявлял злости к хозяевам. С яростным рвением стерёг он земли уридов, был рядом со своими сородичами в суровых, но справедливых трудах. У него не было загноившихся ран, через которые могли бы войти в жилы духи безумия. Не коснулась его пенистая хворь. И положение пса в деревенской стае никто не оспаривал. Ничего, совершенно ничего не давало причин для этого внезапного предательства.
Воины пригвоздили рычащего, воющего зверя копьями к вогнутой задней стене глинобитной сушильни и продолжали наносить удар за ударом, пока тот не сдох. Выдернув копья, они увидели следы клыков на древках, потёки слюны и крови, погнутые наконечники.
Воины знали, что безумие может долго прятаться, скрываться в глубине, точно едва уловимый привкус, от которого кровь становится горькой. Шаманы осмотрели трёх пострадавших; двое уже скончались от ран, лишь ребёнок продолжал цепляться за жизнь.
Во главе торжественной процессии отец отнёс его к Ликам в Скале, уложил на поляне перед Семью богами теблоров и ушёл.
Ребёнок вскоре умер. Один, объятый болью перед суровыми лицами, высеченными в каменной стене.
Этого и следовало ожидать. Он ведь был слишком мал, чтобы молиться.
Всё это, разумеется, произошло много сотен лет тому.
Задолго до того, как Семь богов открыли глаза.
Год Уругала Сплетённого,
1159 год Сна Огни
То были славные рассказы. В них пылали фермы, а кони лига за лигой волочили за собою детей. Трофеи того давнего дня и поныне украшали низкие стены длинного дома его деда. Россыпь черепных крышек и маленьких, хрупких челюстей. Почерневшие от дыма и истрепавшиеся обрывки одежд из какой-то неведомой ткани. Маленькие уши, прибитые гвоздями к каждому столбу, подпиравшему соломенную кровлю.
Всё это были свидетельства того, что Серебряное озеро существует на самом деле, где-то за поросшими лесом горами, за тайными перевалами в неделе-двух пути от земель клана Урид. Дорога опасная, ибо она идёт по территории сунидов и ратидов, и рассказ о самом этом странствии достоин стать легендой. Проникнуть бесшумно и незаметно во вражеский лагерь, передвинуть камни очага, чтоб нанести глубочайшее оскорбление, ускользать от преследователей и охотников днём и ночью, пока не дойдёшь до границы тех земель и не пересечёшь её, чтоб оказаться в стране неведомой, полной неслыханных богатств.
Карса Орлонг жил и дышал рассказами деда. Яростным и непреклонным воинством стояли они перед бледным, пустым наследием Синига — сына Палька и отца Карсы. Синига, который ничего не сделал в жизни, только возился со своими конями в долине и ни разу не отправлялся в поход на вражеские земли. Синига, ставшего тягчайшим позором и для отца, и для сына.
Синиг, конечно, не раз защищал свои табуны от набегов других кланов, и защищал достойно — с благородной яростью и превосходным умением. Но того и следовало ожидать от воина уридской крови. Ведь Ликом в Скале для этого клана был Уругал Сплетённый, который считался самым яростным из Семи богов. Другие кланы не напрасно страшились уридов.
Сына своего Синиг тоже блестяще обучил искусствам Боевой Пляски. Карса не по годам хорошо владел клинком из кровь-дерева и по праву числился среди лучших воинов клана. Уриды презирали стрельбу из лука, но превосходно сражались копьями, атлатлями, зубчатыми дисками и чёрными канатами, и Синиг научил сына смертоносной точности во владении этим оружием.
Но всё равно именно такого обучения и следовало ожидать от всякого отца в клане Урид. Карса не видел здесь повода для гордости. В конце концов, Боевые Пляски — лишь предуготовление. Славу обретают после — в поединках, набегах, вечном кровопролитии родовых распрей.
Карса не будет жить, как отец. Он не потратит годы… впустую. Нет, он пойдёт по стопам деда. И куда дальше, чем кто-либо ожидает. Слишком долго слава клана обреталась лишь в прошлом. Из-за главенства среди теблоров уриды размякли. Пальк это повторял, и не раз, когда кости его болели от старых ран, а стыд за сына жёг душу огнём.
Мы вернёмся к старым обычаям. И я, Карса Орлонг, поведу всех. Со мной Дэлум Торд. Как и Байрот Гилд. Все мы входим в первый свой год обретения шрамов. Мы совершали подвиги. Убивали врагов. Крали коней. Передвигали камни в очагах келлидов и буридов.
А ныне, с восходом новой луны в год твоего имени, Уругал, мы будем ткать свой путь к Серебряному озеру. Чтобы перебить живущих там детей.
Карса стоял на коленях, склонив голову перед Ликами в Скале, зная, что обличье Уругала на каменной стене светится таким же яростным устремлением, как и остальные боги со своими кланами (кроме ’Сибалль Ненайденной, у которой клана не было), глядят на Карсу с завистью и ненавистью. Ведь никто из их детей не преклонял колени перед ними, чтобы дать такие смелые обеты.
Карса подозревал, что размякли все кланы теблоров. Загорный мир не пытался вторгнуться в их земли уже десятки лет. Странники не приходили в станы теблоров. Да и сами теблоры нынче не взирали за границы своих территорий с тёмной алчностью, как бывало в прежние времена. Последним ходил в набег на чужие земли его дед, Пальк. Он отправился к берегам Серебряного озера, где ютились, точно подгнившие грибы, фермы, да сновали, словно мыши, дети. В те времена ферм было две и ещё полдюжины строений. Карса надеялся, что теперь их стало больше. Три, может, даже четыре фермы. Бойня, которую устроил там Пальк, померкнет перед яростью Карсы, Дэлума и Байрота.
