Дочь Затонувшей империи - Мэллис Фрэнки Диана
Наконец песнопение закончилось. Тихое шуршание сворачиваемых свитков «Вальи» разнеслось по всем семи лучам храма, и вскоре свитки разлетелись во все стороны, возвращаясь на свои места в стенах.
Хранители Красного и Фиолетового лучей Светоча, облаченные в соответствующие цвета, присоединились к Архимагу Колайе на верхнем помосте для проведения церемонии.
Колайя начала называть имена девятнадцатилетних будущих магов и сотури. Большой серебряный перстень Тристана прижался к моей коже. И вопреки своим предыдущим словам, я внезапно представила нашу официальную помолвку. Как свяжу свою жизнь с Тристаном, как разделю с ним постель. Если такое произойдет, он должен будет подарить мне украшение с гербом своего Ка, а я должна буду подарить ему что-то со своим символом. Внутри у меня все перевернулось.
– Джулс следующая.
Тетя Арианна похлопала меня по плечу. Я повернулась, чтобы улыбнуться ей, но заметила, что Нария наблюдает за Тристаном с открытым вожделением. Она пыталась поцеловать его в прошлом году в день летнего солнцестояния. Он отверг ее, но Нария по-прежнему желала его. Я не сводила с нее сердитого взгляда, пока она не поняла, что ее поймали с поличным, и не опустила глаза на свое платье, украшенное сапфирами.
– Леди Джулианна Батавия, – низкий голос Колайи завибрировал в воздухе.
По храму разнеслись приглушенные звуки. Кто-то зашуршал по полу ногами, устраиваясь поудобнее. Несколько человек закашлялись, а их деревянные сиденья заскрипели, когда они наклонились вперед.
– Твоя тетя Джианна, Ha Ka Mokan, очень гордилась бы, – тихо сказала Арианна.
Непроизвольно мы с Морганой произнесли слова за покойную:
– Ее душа свободна.
Джулс встала, словно богиня в своем белом одеянии, и поднялась на помост. Вечное пламя пылало и потрескивало, излучая чистый белый свет, а затем зашипело. Когда Джулс приблизилась, оно вспыхнуло красным. Батавия красная. Наш цвет. Признак удачи. Он придал ее волнистым каштановым волосам огненно-рыжий оттенок. Мое сердце заколотилось от радостного волнения за сестру.
– Леди Джулианна, – произнесла Архимаг Колайя, – какой путь вы выбираете?
– Мага.
Джулс расплылась в сияющей улыбке, и мое сердце наполнилось гордостью. Она нашла меня взглядом, подмигнула и сняла свою белую мантию, явив взору присутствующих фиолетовое платье длиною до пола. Мы неделями ходили по магазинам Уртавии, подыскивая подходящий наряд и доводя портних до безумия своими запросами, пока не нашли идеальное платье.
Хранитель склонила голову, откладывая в сторону белую мантию, и Джулс вытянула вперед правую руку. Сталь церемониального кинжала блеснула на свету, когда Колайя рассекла кожу на запястье Джулс. Надрезы на правой руке предназначались для магов, на левой – для сотури. На ее коже выступили капельки крови. Джулс поджала губы, но, будучи аристократкой до корней волос, даже не вздрогнула. Она скользнула к столу Хранителя Фиолетового луча и протянула руку. Капельки ее крови упали в церемониальную чашу с водой, и тихий всплеск эхом разнесся по храму.
– Моя клятва начинается здесь, – произнесла она.
Хранитель Фиолетового луча открыла свой сундук и достала посох для Джулс, прекрасное сплетение золотой и серебряной древесины священных деревьев солнца и луны. Архимаг Колайя сложила ладони чашей над головой Джулс. Над ними запульсировали искры, формируясь в золотую сферу света. Архимаг взмахнула руками, и золотистый свет озарил тело Джулс, опустившись на пол, где исчез вместе с Заклинанием новорожденного, которое сдерживало ее магическую силу до настоящего момента.
Я затаила дыхание в ожидании, когда Джулс поднимет свой посох и ее имя волшебным образом выжжется на нем. Теперь она могла продемонстрировать первую силу своей магии. Ее мать, тетя Джианна, была высокоуважаемым, могущественным магом, как и все женщины рода Ка Батавии, поэтому в храме царило напряженное ожидание.
Но Джулс уронила свой посох, и он упал на помост с громким стуком.
У меня горло сжалось, а лицо вспыхнуло. Сначала я почувствовала смущение. Жгучее унижение за Джулс. Я просто сгорала от стыда. Этого не должно было произойти. Никто не ронял свой посох, особенно в самый ответственный момент своей жизни. Это был абсолютный позор для Джулс и нашего Ка.
Только когда ее посох прокатился по полу Обители мимо адептов, сидевших на нижнем уровне, и приземлился на полу храма, мой стыд рассеялся, и я испытала страх.
Что-то было не так.
Моргана схватила меня за руку.
– Нет, – сдавленным шепотом произнесла она.
Глаза Джулс расширились, на лице появилось выражение ужаса, а губы приоткрылись.
– Почему она его не поднимает? – потребовала я. Оставлять посох на полу считалось неприличным.
– Нет, нет, нет! – шепот Морганы затих, но я все равно чувствовала, как она произносит эти слова одними губами, сжимая мою руку. Ее ногти вонзились мне в кожу, и я вскрикнула. На руке выступили капли крови.
– Моргс! – Я попыталась высвободиться из ее хватки, но она только шикнула на меня и сжала руку еще крепче, когда Джулс закричала с помоста, издав леденящий кровь животный звук.
Тристан прошептал мне на ухо что-то резкое и неразборчивое. Но я не могла думать, я ничего не слышала, потому что в этот момент его высочество Наместник встал со своего места.
Меня окатило волной леденящего ужаса. Место Наместника и так располагалось в первом ряду, но он прошел вперед, остановившись сразу за магически защищенными границами церемонии. Наместник встал позади моего отца в непринужденной позе, откинув назад свой черный с золотой окантовкой плащ. Но в выражении его лица не было ничего непринужденного. Он был хищником, таким же опасным, как и волк на его гербе. Сильная магия, живущая в нем, окутывала его темной аурой.
Моргана задрожала и придвинулась ближе ко мне, все еще сжимая мою кровоточащую руку. Тристан подался вперед, склонив голову набок. Еще с детства это было признаком того, что он злится. Он больше не прикасался ко мне. Его губы, такие мягкие во время наших поцелуев, сжались в суровую линию. Он повернулся к своей бабушке, а затем к Наместнику и подал сигнал, которого я не поняла. Черная тень зловещего предчувствия окутала сердце. Аура Тристана пульсировала тьмой, жаждой мести и ненавистью.
Джулс закричала громче, и я встала. Мне нужно было добраться до нее, защитить. Она была моей двоюродной сестрой, моей семьей… моей лучшей подругой. Но Моргана схватила меня за талию с неимоверной силой, и я впечаталась в деревянную спинку скамейки, позвоночник пронзило острыми кинжалами боли, а на глазах выступили слезы.
Ногти Арианны вонзились в мое плечо сзади, пригвоздив меня к месту.
– Лир, сиди смирно, – резко бросила она. – Не двигайся.
Крики Джулс пронзали душу, и слезы градом катились по щекам. Она колотила руками по воздуху, словно царапая ногтями какого-то невидимого противника, и издавала чудовищные нечеловеческие звуки. Я никогда не видела ее такой. Происходило что-то ужасное, и это ее пугало. Мы должны были помочь ей, пойти к ней. Но я оказалась в ловушке, пригвожденная ногтями тети.
Тристан встал вместе со всеми в храме. Наместник сделал еще один шаг в сторону Обители Ориэла, не сводя черных глаз с Джулс. Он прошел мимо моего отца и двинулся сквозь церемониальные барьеры. Я никогда раньше не видела, чтобы их пересекали. Не думала, что это вообще возможно. Но Наместник не был обычным люмерианцем. Он был единственным человеком в Бамарии, который превосходил моего отца по рангу; он был кровным родственником Императора.
– Нет, – слова сами сорвались с губ.
– Лир, заткнись, – прошипела Моргана. – Заткнись!
Она настолько медленно повернулась ко мне, что я не понимала, то ли это ее движения стали такие тягучие, то ли это мой разум замедлил происходящее.
– Не двигайся, – произнесла она одними губами.
Меня всю трясло, перед глазами все расплывалось, а горло сжималось.
– Почему? – прохрипела я, в глубине души понимая, в чем дело, но не была готова принять правду. – Что с ней не так? – Мой голос звучал отчаянно, слабо, как у испуганного ребенка.
