Денис Юрин - Логово врага
Конечно, мирные рабочие владели оружием гораздо хуже, чем Сыны Великого Горна, брони у них практически не было, да и о боевой дисциплине со строем они даже краем уха не слыхивали, но зато на их стороне была недюжинная физическая сила, помноженная на проворство, врожденная смекалка и численный перевес. Даже если население Марфаро теперь составляло не более тысячи тружеников и примерно столько же членов их семейств, то все равно из горожан могла получиться довольно грозная армия, способная не только выбить из подземелий чужаков-вампиров и их прихвостней – шеварийцев, но и разгромить главную цитадель клана Мартел. В отличие от наемников и солдат королевских войск, народными массами движут не деньги и не отменное оснащение, а идея и мудрый, авторитетный лидер, способный ее правильно преподнести и обладающий азами воинского дела. Дарк был вполне готов таким вожаком стать, ведь ему покровительствовал не только Коллективный Разум, но и Великий Горн, порой даже снисходящий до ругани прямо ему в уши, а уж опыта в сражениях и походах Аламезу было не занимать. Нет, конечно, как командир он и в подметки не годился Румбиро Альто, по крайней мере, здесь, в подземельях. Но старого друга, возможно, и в живых уже не было, а он был лучшим из тех, кого Великий Горн мог предложить на роль полководца стоически преодолевающим тяготы и невзгоды жителям Марфаро.
Любая, даже самая трудная и опасная работа спорится, когда есть цель. Не обращая внимания на все нарастающий зуд в теле и вновь заслезившиеся глаза (в которые, кажется, попала капля-другая ядовитого сока), Аламез быстрее заработал мечом и всего за несколько минут почти прорубил себе путь наружу. До полного истребления враждебных растений оставалось не более полдюжины взмахов, когда уже попривыкшим к свету глазам моррона предстала картина, заставившая его в корне поменять план действий и быстро лечь, точнее, упасть плашмя прямо на источающие ядовитый сок листья и стебли.
Сквозь прорубленную в плотном заслоне из стеблей дыру открывался прекрасный вид на небольшое подземное плато, оказавшееся активно разрабатываемым карьером. Благодаря тому что выход из звериной норы находился почти на два метра выше уровня пещеры, а сама площадка, на которой проводились горняцкие разработки, была освещена светом нескольких дюжин факелов и четырех ярко горевших костров, от Дарка не ускользнула ни одна, даже самая незначительная, деталь процесса добычи руды так называемым открытым, или карьерным, способом. Представшие перед взором моррона подробности не только вынудили его вести себя необычайно осторожно и не высовываться из укрытия, но и подрезали крылья мечте о поднятии в порабощенном Марфаро восстания.
Как он чуть ранее правильно определил по звуку, скалу разбивали кирками около полусотни чумазых гномов, еще столько же низкорослых крепышей были заняты вспомогательными делами. В самой работе горняков не было ничего необычного: глыбы отделялись от скалы, особенно крупные из них измельчались ручными камнедробилками, а затем перетаскивались на подводы и вывозились. В принципе моррон так себе и представлял нелегкие трудовые будни на рудниках, приисках, каменоломнях, лесопилках и прочих местах добычи природных ресурсов. То, что Дарк увидел в махаканской пещере, вряд ли чем отличалось от труда каторжников на поверхности земли, даже вывоз камней, и тот велся, так сказать, по-человечески, с использованием в качестве тягловой силы лошадей, а не мускулистых, приземистых гномов.
Насторожило же Аламеза совсем иное, а именно: смехотворно малое число практически не вооруженных надсмотрщиков и необычный внешний вид самих рабочих, уж чрезмерно усердно занимавшихся подневольным трудом. Соглядатаев было всего четверо. Все они были людьми, причем довольно щуплыми с виду и вооруженными только легкими арбалетами да короткими мечами. Отсутствие на их широких поясах плетей, дубинок, палок и прочих инструментов поддержания порядка в толпе рабов нельзя было объяснить, руководствуясь лишь здравым смыслом, поэтому моррон не стал делать поспешных выводов, но взял эту странность на заметку. Обычно надсмотрщики хоть нехотя, хоть вполглаза, но приглядывают за рабами, и уж если не заставляют их шевелиться быстрее ударами по спине, то хотя бы следят, чтобы подопечные подолгу не рассиживались и не устраивали между собой склок. Этим же недотепам не было до процесса добычи никакого дела; да и страх, что кто-нибудь из рабов сбежит, вряд ли посещал их головы. Рассевшись у одного из костров, четверо, судя по одеждам и шляпам, шеварийцев жарили на огне мясо, беспечно пили вино и устало играли в карты, даже не утруждая свои уста лишними разговорами. То же, что происходило вокруг, их как будто вовсе не касалось. Они даже не подумали окликнуть с полдюжины уставших гномов, когда те, отложив кирки, отошли от места добычи, расстелили на камнях подстилки и улеглись спать. Как ни странно, но такое наплевательское отношение к руководящей работе никак не вредило делу. Рабы трудились так быстро, как только могли, и не думали отлынивать от нелегкой участи махать киркой да таскать камни. Что же касалось побега, то свобода махаканцам, по-видимому, была вовсе не нужна.
Аламез повидал многих гномов, но ему еще ни разу не доводилось видеть таких покорных и в своем роде безликих существ, похожих друг на друга, как братья-близнецы, и разительно отличавшихся от привычного образа махаканца. Одежда рабочих состояла лишь из запыленных штанов, о первоначальном цвете которых оставалось только догадываться, и драных безрукавок-роб, надетых прямо на голое тело. Но более всего поразило Дарка отсутствие у рабочих волос, причем не только на головах, но и на мускулистых торсах. К виду гладких, наголо обритых шаров вместо голов было трудно привыкнуть, а уж безбородость подневольных горняков настолько шокировала Дарка, что он даже подумал, а не стал ли он жертвой каких-то бессмысленных иллюзорных чар, наведенных неизвестно кем и неизвестно зачем.
Удивление, которое можно было сравнить с шоком, довольно скоро прошло, но Аламез все еще продолжал неподвижно лежать, завороженно наблюдая за работой карьера. Махаканцы трудились дружно, подобно муравьям, и усердно совершали лишенные какого-либо разнообразия механические действия. Одни кололи скалу, другие дробили камни, третьи таскали их и укладывали на подводы, а четвертые увозили груженные рудой телеги в неизвестность черневшего вдалеке подземелья. Когда они уставали, то спали, а едва поднявшись, тут же снова брались за работу. Процесс добычи шел без малейшего вмешательства со стороны надсмотрщиков, так что моррону даже стало непонятно, а зачем они вообще нужны? Вернуться к баракам по окончании смены гномы и без них бы смогли, раз уж помыслы о свободе были им чужды. Ну а что касалось угрозы нападения хищников, то кирка в натруженной руке гнома куда более грозное оружие, чем меч, сжимаемый потной ладошкой щуплого ленивца-надсмотрщика. Ответ на этот вопрос невозможно было найти, по крайней мере сейчас, когда Дарк еще ничего толком не знал о жизни в Марфаро, да и пока его голова была занята совершенно иными мыслями.
Близость выхода из норы к карьеру, с одной стороны, не только решала задачу поиска огня, но и давала возможность получить от гномов ценные сведения о положении дел в округе. Вряд ли шеварийские господа удосужились изучить язык рабов, скорее, наоборот, они обучили покоренных махаканцев своей речи, так что непреодолимого языкового барьера не возникло бы. Герканский был схож с шеварийским, и поэтому моррон с гномами как-нибудь друг друга да поняли бы. С другой же стороны, его появление на месте разработки горной породы напрочь лишало Аламеза преимуществ внезапности и скрытности. Дарк быстро оценил рельеф открытой местности и понял, что как бы осторожно ни выполз он из укрытия, как бы умело ни прятался среди камней, но все равно был бы почти сразу замечен четырьмя шеварийцами, уже дожарившими мясо и с охотой приступившими к его поглощению. Так или иначе, но бездействовать моррон не мог, а любой шаг, предпринятый им, привел бы в итоге к необходимости вступить в бой. Скрытно обогнуть карьер не удалось бы, ну а прикидываться заплутавшим дурнем было глупо по многим причинам. Во-первых, Дарк не знал языка захватчиков, а если бы каким-то чудом и умудрился выдавить из себя пару фраз на нем, то с множеством ошибок и жутким герканским акцентом. Во-вторых, его поистрепавшийся наряд был далеко не чудаковатого шеварийского покроя, что сразу бросалось в глаза. И в-третьих, надсмотрщики явно знали всех своих соотечественников в подземелье уж если не по именам, так в лицо.
Схватки с тощими увальнями у костра Аламез не боялся, но вот гибель или пропажа четверых людей обеспечила бы скорое появление в округе нескольких поисково-карательных отрядов и привела бы к крайне нежелательному усилению врагами мер безопасности. Самое страшное, что могло бы случиться и чего Аламез больше всего боялся, – это того, что вампиры закроют проход, соединявший оккупированные ими махаканские пещеры с главной цитаделью. К примеру, он бы сам, окажись на месте командира местного гарнизона, именно так бы и поступил – отрезал бы зону поиска вражеских диверсантов от стратегически важных объектов, скорее всего, и являвшихся целью их появления в глубинке чужих тылов.
