Евгения Прокопович - Вершина мира. Книга первая
Отовсюду неслись плач, перемежающийся с редким тявканьем обученных спасательских собак, возвещающих о находке очередного пострадавшего, переговорами спасателей и тихим гудением техники, разгребающей уже обследованные остатки домов. Таких было мало. Я прибыла к месту трагедии как раз в минуту тишины и, как все остальные замерла, вслушиваясь в непроницаемое, гнетущее молчание. Стараясь уловить хоть намек на звук, издаваемый человеком. Даже слабенький ветер, виновато шевеливший куски материи, кое-где болтающиеся на развалинах, и тот притих. Ничего.
А спустя пять минут, опять загудела техника, затявкали собаки и задвигались люди в серых от пыли комбинезонах спасателей с ярко-желтыми полосками на плечах, локтях и коленях. А над развалинами пронзительное, яркое небо, нагло и равнодушно взирающий на опустошенную землю белый диск местного солнца. Будто и не бушевала разгулявшаяся стихия, круша все на пути.
Мимо протрусила огромная лохматая собачища, опустив к земле лобастую голову, осторожно забралась ближайший завал, еще имеющий очертания дома, с шуршанием осыпая мощными лапами строительный мусор. Я приостановилась, наблюдая за собакой, беспорядочно тыкающейся носом во все стороны. Я впервые в жизни видела работу поисковой собаки, а что это именно она, я не сомневалась. Слишком уж деловито и целеустремленно двигалось животное.
Собака перепрыгнула через торчащую плиту, прошуршала там, на миг застыла, расставив мощные, как колонны лапы и низко склонив голову, словно слушая, что происходит под толстой коркой обвалившихся перекрытий. Задрала морду к небу, и несколько раз гавкнула тяжелым басом оповещая, что под завалом кто-то есть.
Не размышляя, я рванула вперед, туда, где возвышалась над грудами мусора запыленная собачья голова. Мысли о том, что я операционный хирург и совершенно не умею работать в поле, как-то не возникало. Беспокоило только то, что я не смогу откопать пострадавших и мне придется бежать за помощью, теряя драгоценные минуты.
Подобравшись к собаке, я легла на живот и плотно прислонила ухо к покореженной плите, стараясь уловить какие-нибудь признаки жизни. Способ хоть и старый, но действенный. Очень скоро я услышала тихий призыв о помощи. Звук исходил снизу, и мне на мгновение стало не по себе оттого, что могла всем своим весом навалиться на пострадавшего, танцуя над ним на поверхности.
— Эй! — крикнула я. — Там есть кто?
— Да, мы здесь! Помогите! — дальше до моих ушей донесся истерический, плачь приглушенный грудой завалов. Голос женский, отрешенно определила я.
— А ну, успокойся! — заорала я и принялась ворошить завал, под своими ногами осторожно откидывая в сторону битый кирпич и куски штукатурки. — Я тебя сейчас попытаюсь откопать, ты мне лучше скажи, сколько вас там?
— Трое, — всхлипнули снизу, но дело пошло на лад — женщина больше не вопила.
— Вы, как там, все живы? — кусая губы от натуги и переворачивая особенно тяжелый кусок, поинтересовалась я. Надо постоянно говорить все равно о чем, главное, чтобы твой голос слышали и знали, что помощь рядом, это поможет упредить новый виток паники, вспомнились мне строки, прочитанные когда-то в учебнике по экстремальным ситуациям.
— Кажется все, вот только папа, он без сознания, — отчитались мне снизу, — у меня ноги зажаты, я не могу посмотреть все ли с ним в порядке.
— Понятно. Очень больно?
— Нет, я их совсем не чувствую. — Хреново, ох, как хреново, что не чувствует ног.
— Кроме папы с тобой еще кто-нибудь есть?
— Да, мой сын, он маленький совсем и сейчас спит, я его покормила и он спит. А вы кто?
— Я? Я доктор, меня Аня зовут, а тебя как?
— Шедар, но все зовут Шед.
— Красивое имя, а сколько твоему ребенку?
— Месяц всего.
— Хорошо, сейчас я попробую к тебе добраться, — пообещала я, по мере раскопок голос снизу звучал все громче, и орать уже не было необходимости. — Ты можешь мне хоть примерно описать, что вокруг — пустота или вас зажало.
— Вокруг меня пусто, — совсем спокойным голосом ответила девушка, — только ноги зажало. Здесь темно и страшно. Мы в подвале прятались, когда дом обвалился, да мы и сейчас в подвале, вокруг нас пусто, дом разрушило, а подвал вот устоял… Ой, на меня песок сыплется!
Слушая девушку в пол-уха я отвалила еще один кусок плиты и едва успела отскочить, как из-под ног поехала земля и песок вперемешку со штукатуркой завихрясь в воронку стал сыпаться вниз.
— Шед, закрой голову руками! Слышишь!? — закричала я, боясь, что среди мусора может оказаться достаточно большой камень, который, подчиняясь закону подлости, свалиться ей на голову.
Пока я наблюдала, как вниз ссыпается песок, ко мне подступили спасатели, не иначе их привела собака, запропавшая еще в начале раскопок. Спасатели оказались хмурыми мужиками, покрытыми толстым слоем пыли, через которую тускло светились нарукавники. Меня оттеснили в сторонку и нехорошими словами попросили идти своей дорогой. Я сперва хотела возмутиться, но потом передумала. Они правы — они профессионалы, а я просто доктор и мое место в операционной. К тому же нужно найти того, кто здесь всем заправляет, и передать ему привезенный груз.
Главного искать не пришлось, он нашелся сам. Громко шурша и топая тяжелыми ботинками на высокой подошве, на руины взобрался высокий мужчина, напоминающий средневекового пирата. Широкие плечи, острые черты лица, смолянистые волосы забранные в хвост и горящие черные глаза не хватает только ярко-красной банданы на голове, или уж, в крайнем случае, широкополой шляпы и абордажного ножа на поясе. Впрочем, абордажный нож вполне могла заменить непонятная продолговатая штука, тихо шлепающая по ноге спасателя.
— Что тут за цирк? — осведомился он, мазнув по мне взглядом. — Почему на завале посторонние? Арлекин, Явор вы куда смотрите, это ваш участок?
Вышеназванные субъекты на миг отвлеклись от своей работы — они осторожно стаскивали в сторону отброшенный мною мусор, тем самым расширяя себе площадку для работы — выпрямились, и виновато переглядываясь, пожали плечами, не зная, что ответить пирату.
— А кто вы такой? — проявила я интерес, хотя лучшим было промолчать и тихонько удалиться по своим делам, как мне и советовали.
— Я, милая девушка, здесь главный, — сверкнув на меня невозможными черными глазами и едва сдерживая ярость, поставили меня в известность, — и зовут меня Себастьяно. А вам какого рожна здесь надо? Я не потерплю посторонних на опасной территории. Вполне достаточно жертв стихии, и вытаскивать из-под обломков репортеров или кто вы там еще у меня нет совершенно никакого желания. Так что катитесь отсюда к чертовой матери!
