Демьян Бедный - Стихотворения, эпиграммы, басни, сказки, повести (1908 — октябрь 1917)

"Уж у меня ли, кум, завод был не завод?
Без остановки шел — сочти, который год?
Чуть не Расею всю мог завалить товаром! —
Московский некий туз, налегши на чаек,
Пыхтел за пятым самоваром. —
А нонь к чему идет? Нет, братец мой, — недаром
Все жуть меня брала, и сердце ёк да ёк.
Я как людей держал? В ежовых рукавицах!
Не пикни у меня о разных небылицах.
Замятия вышла раз — так я, не будь глупцом:
"Вот как вы, — говорю, — с родным своим отцом!
Кто ж, как не я, всегда держался с вами вкупе?" —
Умаслил дураков одним-другим словцом,
Наобещал им… черта в ступе.
Утихомирились. Покой и благодать.
Ан новой-то беды пришлось недолго ждать.
Все Питер, съешь его проказа!
Там вольнодумство все свои дало ростки,
"Звезда"… и "Правда" вслед… Проклятые листки!
От них ведь вся зараза.
Заглянешь на завод — кругом шу-шу, шу-шу.
Шуршат газетами… Смешки да переглядки…
"У, черти, — думаю, — уж я вас распушу!"
Куда там. Самого трясет без лихорадки.
Боюсь. Чего? И не понять.
Все Питер. Сразу бы принять
Решительные меры.
Нет, спохватились через год:
Бьют "Правду" и теснят на всякие манеры.
Да что! Умнее стал народ:
Набрался бодрости и веры —
И не доест и не допьет,
Последний грош в газету шлет.
Газета, что ни день, за карой терпит кару.
Но каждому удару
Готов отпор, —
Не оставляют без ответа:
Была до этих пор
Одна газета,
А нынче будет две —
И в Петербурге и… в Москве!
Да, нечего сказать, хорошие итоги!
Где? У кого искать подмоги?
Просить, чтоб и Москва с газетою дубьем
Боролася и плетью?
Дразнить рабочих вновь? Нарваться на подъем
И на газету… третью?.."

Я тоже думаю: пусть "Нашему пути"
Враги не слишком рады.
Товарищи! Кто как там ни верти,
Нет силы, чтобы нас держали взаперти!
Рабочей мысли нет преграды!

Никто молчать вас не принудит.
Газета — есть, газета — будет!
Рабочей волею сильна, —
Еще поборется она!

Не поделив с отцом Ипатом
Бог весть чего, бобыль-Артем
Облаял батю непутем.
"Ну, я ж с тобою, супостатом!
Постой, попомнишь, хулиган,
Как поносить духовный сан!" —
Строчит куда-то поп бумажку.
Глядь, волокут Артема в стан:
"На три недели — в каталажку!"
Но за Артема все село:
Ему-де будет тяжело,
Бедняк болеет ведь падучей.
Кряхтит урядник:
"Экий случай!
Ну, что ж… Садися наперед…
А там начальство разберет…"
Не долго ждать пришлось разбора:
"Припадки? Может — нету спора —
Мужик себе и повредить.
Родню с ним, что ли… посадить?
Не изменять же приговора.
Насчет поблажек — извини!
Такой порядок нам неведом.
Что? Как? Бобыль? И нет родни?
Так заменить родню… соседом!"

Слоняяся без дела
В реке средь камышей,
Компания вьюнов случайно налетела
На общий сбор ершей.
("Случайно", говорю, а может — "не случайно"?)
Ерши решали тайно,
Как им со щукою вести дальнейший бой?
Каких товарищей избрать в Совет ершиный
Для руководства всей борьбой
И управления общиной?
Достойных выбрали. "Все любы вам аль нет?"
"Все любы!" — "Все!" — "Проголосуем".
"Согласны, что и подписуем".
"Позвольте! Как же так? Уж утвержден Совет? —
Пищит какой-то вьюн. — Да я ж не подписался!"
"Ты к нам откуда притесался? —
Кричат ерши. —
Не шебарши!"
"Чего — не шебарши? Вьюны, чай, тоже рыбы.
Вы на собрание и нас позвать могли бы.
Есть промеж нас, вьюнов, почище вас умы.
Со щукой боремся и мы".
"Вы?!" — "Чем напрасно горячиться
Да подыматься на дыбы,
Вам у вьюнов бы поучиться
Культурным способам борьбы".
"Каким?" — "Сноровке и терпенью.
Уметь мелькнуть неслышной тенью,
Где попросить, где погрозить,
Где аргументом поразить, —
Зря не казать своих колючек:
Колючки — это уж старо!"

"Постой! Наплел ты закорючек.
Да у вьюнов-то есть перо?"
"Есть". — "Без колючек всё?" — "Вестимо".
"Тогда… плывите, братцы, мимо!"

"Мой друг! Вы как насчет винца? —
Сановник потчевал купца. —
Пройдемся, что ли, по единой?..
Так… закусите осетриной
Иль балычком… Иль вот икра…
А Вы большой чудак, ей-богу!
Как это Вы при всех вчера?!
Учились где такому слогу:
Мы — граждане! Ха-ха-ха-ха!
Мы ждем обещанных… Потеха!
Свобод… Ой-ой, помру со смеха!..
Администрация плоха!..
Дворянство в земстве нам помеха!..
Вот тут уж я и не пойму:
Про земство собственно к чему?"
(Шутя грозит начальство пальцем.)
"К чему? — осклабился купец. —
Смекаешь сам, родной отец:
Нам развернуться б… капитальцем!"

"Купец затребовал свобод!
Салазкин, браво, браво, браво!" —
Печать шумела. Экий, право!
Чудак народ!
Понять не трудно бы сначала:
Мошна купецкая кричала!

"Стой! Третий кто у телефона?" —
Вскричала важная персона,
Давая в ужасе отбой.
Сановник милый, бог с тобой, —
Зачем пугаться так: "Не шпик ли?"
Да мы (удел уж наш таков)
Не ступим шагу без шпиков.
А ничего. Живем. Привыкли.

Цензурный некий генерал
(Спешу отъехать на прибавке,
Что генерал давно в отставке)
С великой жалостью взирал
На вислоухого сынишку,
Уткнувшегося в книжку.
"Что? Тяжело, поди, сынок?
Да, брат, ученье — не забава;
Про что урок?"
"Про князя Ярослава…
О "Русской правде…"
"Что?.. Ахти!
Тогда уж "Правду" издавали?!
А что? не сказано, — прочти, —
За что ее конфисковали?
И как прихлопнули? Когда?
Судом? Аль без суда?"

Ох, по спине ползут мурашки.
Нам с этим цензором беда:
Столкнется с "Правдою труда",
Так далеко ли до кондрашки!