Виктория Щабельник - Восход Темной Звезды
— Именно. И где бы он сейчас ни был, ему там не сладко, — заключил Ньярлатхот.
X
Земля
Внезапно я оказалась в лесу. Высокие ели раскинулись надо мною, полностью закрывая небо и солнце. Я не знала точно, куда меня привел Зов медальона, но было очень похоже на юг страны. Сосредоточившись на главном, я почувствовала, что цель близка.
Корни деревьев не мешали двигаться вперед, сухие ветки не трещали под ногами. Приняв облик, ставший для меня таким привычным за последние годы, я могла, наконец-то, расслабиться и быть сама собой. Ноги едва касались поверхности земли и я почти летела к цели. Через несколько минут, замерла на месте еще не до конца осознавая почему. Прямо передо мной, на ковре из пожухлых листьев лежал тот самый медальон, что привел меня сюда. Тот самый, что я совсем недавно отдала мальчику. Нагнувшись и подобав медальон, я крепко сжала его в кулаке. Назревал вопрос: если мальчик остался без защиты, то почему же я не могу его почувствовать? Я не всесильна, но вполне способна ощутить того, в ком есть хотя бы капля древней крови. Пусть не на другом конце мира, но могу. Я старалась откинуть упрямо вползающую в голову мысль о том, что ребенок мертв. Не могла я этого допустить, особенно после того, как я заверила его отца, что парнишке ничего не угрожает. Это подорвет мою репутацию грозной Древней и… Черт! Не люблю, когда страдают дети.
Однако медальон не мог оказаться здесь просто так. Либо ребенок здесь был, либо… Острая боль разорвала мою грудь. Сильный толчок заставил отшатнуться и припасть к дереву. Опустив взгляд вниз, я увидела торчащий из груди наконечник арбалетной стрелы. Проблема была в том, что острие плотно вошло в дерево, пришпилив меня к нему. Сделав попытку вырваться из плена, я поняла, что это невозможно. Все мое тело сковало странное оцепенение, глаза заволокло туманом, к горлу подкатила тошнота. Последний раз мне было так хреново очень и очень давно.
— Есть, — голос слегка дрожал от едва сдерживаемого волнения. К сожалению, энтузиазма его обладателя я разделить не могла.
— Ни хрена себе! Смотрите, что у нас тут! Ты такое видел когда-нибудь? — по видимому, кто-то таким образом выражал удивление по поводу моего внешнего вида.
— Заткнись! Не нужно пытаться освободиться, — уже другой голос раздался совсем рядом, почти над моим ухом.
— Не подходи к ней! Она опасна, — уже третий. Сколько же их там на меня одну? Судя по шуму, производимому неприятелем, точно не меньше десяти.
— Не теперь, — возразил второй, и снова обращаясь ко мне, добавил, — не стоит вырываться, это лишь усилит неприятные ощущения. Действия парализующего состава закончится через четыре минуты. За это время мы должны кое-что с вами обсудить.
Сфокусировав взгляд на говорившем, я постаралась как можно мягче улыбнуться, зная, что в этот момент в моих глазах загорается адский огонь. Воздух стал накаляться.
— Не советую, — услышала я, иначе ребенок может пострадать.
Рука затянутая в черную перчатку поднялась на уровень моих глаз, держа предмет, оказавшимся экраном какого-то устройства. На нем, с трудом сфокусировав взгляд, я смогла рассмотреть мальчика в окружении вооруженных людей.
— Он жив. Пока жив, — уточнил тот же голос, — и может прожить долгую жизнь, если у него хватит ума больше нам не попадаться. Теперь все зависит только от вас.
— Чего вы хотите, — преувеличенно слабо шепнула я, так как стала замечать, что действие парализатора начало проходить.
— Борис, — мой собеседник отвлекся от нашего разговора, — время заканчивается. Еще дозу.
Теперь я имела возможность рассмотреть, как названный выше Борис, щуплый коротышка, отложив в сторону причудливого вида арбалет, достает из сумки ампулу. Там же я заметила несколько стрел с приспособлением, видимо помогающим эти самые ампулы к стрелам прикрепить.
— Новая разработка? — сделала я попытку усмехнуться. Получилось не очень, учитывая судорогу, сводившую лицо и онемевшие губы. Через мгновение Борис приблизился, но укола я не почувствовала.
— Две минуты десять секунд, — прокомментировал мой собеседник, видимо бывший здесь за главного. Ваш организм нейтрализует препарат почти в два раза быстрее рассчитанного. А ведь этой дозы хватило бы, чтобы усмирить взвод. Невероятно!
— Мерси за комплеман! — мне уже не было нужды претворяться, новая доза полностью обездвижила меня.
— Перейдем к делу, — продолжил главный, — вы нужны Организации, и мы всегда получаем то, что нам нужно.
— Я обещаю подумать на досуге над вашим предложением, — измученно сказала я, одновременно пытаясь уклониться от солнечных лучей, которые, пробившись сквозь ветви деревьев, слепили мне глаза.
— Подумайте о том, что в случае отказа, жить вы будете считанные минуты. Помните? — спросил он, доставая откуда-то ампулу схожую с первой.
Я не понимающе уставилась на него. Он слегка улыбнулся и пояснил:
— К сожалению, нам не удалось добыть оригинал этого легендарного оружия. Но как мне стало известно, вы с ним знакомы не понаслышке.
Мне не пришлось напрягаться и в страхе замирать. Я уже стояла замершая, пришпиленная к стволу дерева. Из-за замедленной реакции я не сразу сообразила, что же мой противник держит в руках. А когда сообразила, мне захотелось оказаться в совершенно другом месте и как можно дальше отсюда — в Лэнге или хотя бы в аду.
— Новые технологии дают нам безграничные возможности, — продолжал главный, — а новое оружие, созданное на основе древнейшего, способно завоевать мир.
Я снова не почувствовала укола, просто увидела краем глаза движение Бориса в мою сторону.
— Сотрудничество с нами сулит вам преимущества, — начал мягко главный, — во-первых, вы останетесь живы. Во-вторых, мы оставим в покое вашу семью.
Увидев мой внимательный взгляд, главный усмехнулся.
— Верно, вам удалось уничтожить кое-какие важные данные. Да и Баринов старался как мог, пока мы его не остановили, — голос главного стал жестким, — но ведь тот, кто ищет, найдет всегда — нужно лишь время. К тому же этот невинный ребенок… Я понимаю, что вы не довольны нашими методами, однако, как я слышал, сами иногда не брезгуете запачкаться лишний раз.
Меня уже не успокаивала мысль, что обойди я в этот раз уже знакомые мне грабли, то лишилась бы ценного жизненного опыта. Объяснять этим людям, что я свободный художник и выполняю приказы лишь одного существа — себя любимой, было бы глупо. Принимать их предложение я не собиралась. Умирать, кстати, тоже. Вот в этом между нами назревал неразрешимый, на мой взгляд, конфликт, который мог закончиться только их или моей смертью. Мне бы хотелось, чтобы их. Но кто меня спрашивает?
