Нат Касс - Тени Прошлого
Но порой самые невероятные идеи как раз и оказываются наиболее близкими к правде. Самое сложное — стать настолько сумасшедшим, чтобы умудриться поверить в них.
Что ж. По описанию полностью совпадает с тем местом, где мне посчастливилось побывать. Игры с Мирозданием, драконы, другой уровень реальности, где мне, по всей видимости, все же удалось побывать — хотя я сам все еще и не понял, как именно.
И все же есть одно весомое «но».
Туда невозможно попасть. Никак. Ни один Временной Ураган, даже самый могущественный из всех известных, не способен пробиться сквозь заслон, ограждающий Древний Мир от случайных магов.
— Я же говорю, у нас начинается интересная жизнь, — усмехнулся Рифард. — По тебе видно, ты и сам уже все понял. Нет, вру, все понять тут невозможно, но хотя бы часть информации до тебя все-таки дошла. Уже неплохой результат, и я даже не шучу.
— А Сай?.. — только и нашелся я.
— О, ее ты знаешь, это несомненно. Из курса истории. Одна из самых известных Древних Магов. Очередная нераскрытая загадка.
Похоже, я немного оторопел. От внезапного осознания того, с кем меня познакомила хитрая судьба.
— Сайонарис Безликая, — озвучил мои мысли шеф.
Известная не только своей великой даже для Древних Магов силой, но и тем, что во всем Мире не осталось ни одного, даже примерного, ее изображения. Все остальные захотели оставить свой след хотя бы в виде четкого и приглядного наскального рисунка, однако в вышеупомянутом случае нигде не было найдено даже этого. Ходили предположения, что Сайонарис Безликой никогда и не существовало, что она — всего лишь очередная легенда, призванная показывать загадочность Мира во всей ее невероятной красе.
Собственно, оттуда и взялось прозвище Древней Ведьмы — Безликая. Никто и представить себе не мог, как она выглядела. Ведьма без лица. Только с очень интересной, сложной историей.
Невообразимо милая девочка с рыжими волосами, которые с большой вероятностью станут в будущем предметом сильной гордости, так как рыжий — крайне редкий цвет волос в нашем Мире. Девочка с бушующей красной аурой. С выразительным, острым, любопытным взглядом. С искрами в глазах, наполняющими невиданной энергией. С невероятной магической силой.
Такой, хотя бы словесный, портрет могу дать я, видевший Сайонарис Безликую собственными глазами. Не такая уж и Безликая, хочу сказать.
— Знаешь, что, Альвер?
Я вопросительно посмотрел на Рифарда. Слабость, навалившаяся на меня, была настолько большой, что мне одна мысль и говорении вслух вызывала отвращение.
— В двести двенадцать лет Сайонарис Безликая пропадает из Древнего Мира. Без видимой на то причины.
Ровно через двести лет, значит. Что там говорили про это драконы? Что именно должно произойти через двести лет?
Хоть убейте — не помню.
Шеф смерил меня оценивающим взглядом.
— Домой тебе пора, вот что я тебе скажу. Первое посещение подпространства всегда сложное. Ну, зато потом откроется настоящая твоя личность, и тебе это понравится — он улыбнулся. И, кажется, телепортировал меня в мой дом, где я, лежа на своей мягкой кровати во все той же дорожной атте, заснул.
И даже не представлял, что во время этого сна превращался в себя.
* * *Красный закат одновременно двух солнц озарял Древний Мир. Кхалгар, предвкушая очередную интересную ночь, по частям изменял сам себя, решая, каким он хочет быть в данную секунду. Неважно, что завтрашнее решение будет кардинально отличаться от сегодняшнего — совершенно неважно.
Главное — так интересней.
На границе Реальности и Предреальности стояли два человека и завороженно смотрели вдаль. Для них обоих только что произошло что-то очень важное. Хотя, конечно, тут сложно судить. «Только что» — понятия относительное. Как и последовательность событий вообще, особенно для этих двоих весьма необычных представителей человечества.
Некоторое время спустя молодой темноволосый мужчина нарушил молчание:
— Мы можем поздравить друг друга. Все получилось так, как надо.
Его собеседница, рыжеволосая двенадцатилетняя девочка, улыбнулась.
— Ага. В отличие от прошлого раза. Хоть сейчас ты сделал все правильно, — она взяла большой, набитый разнообразными вещами из Древнего Мира, рюкзак и положила туда последний предмет. Который так поможет в будущем. Или в прошлом — это с какой стороны посмотреть.
— Не забывай, что это был вариант меня двухлетней давности. Значительно глупее, чем я сейчас, аж вспоминать стыдно, — он весело усмехнулся.
— Забавный ты. Я-то сейчас знаю все варианты событий, которые могли бы произойти. Жаль, забуду, когда вырасту. Такой уж удел Древних. Все, вот твой рюкзак, можешь и его переносить, раз с собой уже так успешно справился. Я даже помню будущее, в котором ты все это обнаружишь.
— Я тоже это помню, — рассмеялся парень. — Ох уж я удивлюсь. Забавно вспоминать.
— Смотри, ничего там не измени, Парадокс.
— Я уж постараюсь. До встречи, Сай, — он обнял девочку как старого доброго друга.
Конечно, эта девочка и была его старым добрым другом.
— Скоро увидимся, — она подмигнула. — Жаль только, что ты со мной встретишься буквально через полчаса, а я с тобой только через двести лет, а там еще через девяносто с лишним. Ну, я готова это перетерпеть.
Парень последний раз улыбнулся и просто исчез в пространстве, не сделав ни шагу. Он вспоминал тот момент, когда все началось. Который для него произошел два года назад. И — о Духи — сколько же с тех пор изменилось.
Глава 2. Подумай, мальчик, вот о чем…
А утро, коварное и беспощадное в своей неотвратимости, началось с того, что я, только морально собравшись разбирать драгоценные запасы необычайно важного исторического материала, нашел у себя в рюкзаке тот самый знак, преследовавший нас с напарником в Арвейме — по крайней мере, в его варианте, появившемся в Древнем Мире. Выглядел знак, конечно же, совершенно по-другому, как и во все предыдущие разы — но и как во все предыдущие разы, мне было совершенно ясно, что это именно он. Не узнать его было просто невозможно. Хотя, конечно, это слово у нас в коллегии с некоторых пор под запретом; тем не менее, полагаю, в данном случае можно сделать исключение. Время от времени нарушать правила просто жизненно необходимо абсолютно каждому человеку.
Изображен знак, к слову, был на бумажке, появившейся в моем рюкзаке совершенно непонятным для меня образом. Она неприкаянно поместилась на самом верху, подогнув свой край под плотно свернутую легкую атту, и выставляла напоказ довольно небрежно, явно второпях, нарисованный символ — до боли знакомый и одновременно совсем-совсем новый.
