Евгения Лифантьева - Железный герцог
Барон не нашел, что сказать в ответ, только обнял старого слугу.
— Мне давно пора за Кром, — Бурсот аккуратно высвободился из объятий молодого барона. — Только не мог я уйти раньше вашего отца.
И вот теперь в промозглой пустоте надвратной башни — пятеро стариков: магмейстер эт-Лидрерри, герцог Эльрик Мор, управляющий Бурсот, конюх Юрек и шорник Артан. Впрочем, уже не важно, кем они были при жизни. Смерть, чье присутствие чувствуется буквально физически, уравняла всех.
— Когда враг подойдет к Вельбиру, вы должны вскрыть себе вены вот этим ножом, — снова повторил эт-Лидрерри троим, остающимся в замке. — Это не очень больно, не беспокойтесь. Кровь должна стечь в чашу.
— А потом? — спросил старый Бурсот, предпочитающий заранее знать, что от него требуется.
— "Потом" не будет, — ухмыльнулся некромант. — Врата в кромешный мир уже открыты. Осталась лишь тончайшая завеса, и ваша кровь растворит ее. Обряд будет завершен, задуманное исполнится, и Двальди найдет свою смерть под стенами замка.
Некромант замолчал, словно прислушиваясь к чему-то. Он знал: едва капли крови коснутся дна чаши, невидимая сила, ворвавшаяся в этот мир, скрутит тела тех, кто решил пожертвовать собой, как хозяйки выкручивают белье, выжмет досуха… Но рассказывать о том, что будет, Эт-Лидрерри не стал. Ни к чему смущать стариков ужасными описаниями.
— Да, хорошо, я понял, — кивнул управляющий.
Его слова показались будничными, словно он только что выслушал распоряжения хозяина по поводу сервировки завтрака. Мертвенная тишина вдруг лопнула. Кромешная жуть, наполнявшая башню, отступила, сжалась в комок над чашей.
— Я очень надеюсь на то, что ваша смерть подождет другого случая, — проговорил герцог Мор, молчавший, пока некромант наставлял вельбирцев. — Но все равно… Зачем стоящим у порога Крома высокие слова? Просто… Спасибо вам, господа! Я бы так не смог…
Герцог поочередно пожал руки Бурсоту и его товарищам. Так прощаются с равными.
Помолчав еще секунду, Эрик вдруг ухмыльнулся:
— А все-таки хорошую шутку вы придумали, господин магмейстер! Завтра утром мы выступаем, и сердце у меня будет спокойно.
Глава 14
К Генрике в эту ночь вновь пришел "истинный" сон.
Вот она, раскинув руки, спит на широкой кровати. Ей жарко. Одеяло отброшено, сбилось в ногах. Девушку дурманит запах из открытого окна. Она что-то шепчет во сне. С кем же она говорит? Что же ей снится?
Бесконечность подземных чертогов. Сталактиты — целый лес сталактитов. Витые колонны, прихотливые фестоны, замысловатые кружева. Ни одной прямой линии, ни одного отчетливого угла.
Девушка медленно идет, не думая о том, откуда и куда ее путь. Каждый шаг — новые чудеса. Падает сверху, подобно дождю, рассеянный свет и рассыпается радужными брызгами. Камень переливается и искрится, каждая пядь его кажется достойной украшать королевские короны.
Что-то мерцает вдалеке. Еще несколько шагов…
Вдруг прямо перед ней возникает хрустальная завеса. Но сразу же невидимые руки раздвигают трепещущие нити, и девушка шагает в мерцающий проход. Убранство нового зала еще роскошнее. Пол — полированный камень, в нем отражаются, дробясь, сотни огней. Стены — огромные зеркала вперемежку с затейливыми мозаиками из яшмы и малахита. Посреди чертога — крохотное озерцо в обрамлении из живых цветов. У края воды — изукрашенная хитроумной резьбой скамейка.
Дальше хода нет.
Путь окончен.
Девушка, не раздумывая, садится на теплый камень и наклоняется к воде. Но вдруг шуршит ткань. Почувствовав чье-то присутствие, девушка резко поворачивается. На другом конце скамьи сидит молодая женщина удивительной красоты. Сидит и молчит, лишь улыбается задумчиво.
— Госпожа, откуда вы? — спрашивает спящая и понимает, что сказала глупость.
Женщина смеется:
— Это мой дом. А я снюсь тебе, Генрика.
— Хороший сон. Здесь красиво.
— Да нет, сон как раз плохой, — женщина неожиданно становится серьезной. — Я хотела тебя предупредить, Генрика эт-Лидрерри, дочь некроманта — торопись! Как только мимо твоего дома промчится изумрудный кентавр, запрягай лошадей и спеши к Бенскому ущелью. Твоему отцу грозит беда. Скоро грянет битва, и тебе нужно спешить к Старой Заставе, чтобы помочь отцу.
— Какой кентавр на Альве? — пытается возражать девушка, но снова понимает, насколько глупо звучат ее слова, как будто она забыла что-то очень важное.
— Ты все знаешь сама, только боишься, — улыбается подземная хозяйка. — Торопись.
В этот миг Генрика слышит топот детских ног, и в зал выбегает босоногий мальчишка лет десяти в длинной красной рубашке:
— Бабушка!
Женщина нетерпеливо машет рукой:
— Торопись, Генрика!
Девушка проснулась.
За окном еще и не начинало светать. Где-то заливался соловей — птичьи трели так безнадежно сладки…
"Верить? Не верить? Пророческие сны не врут. Нужно лишь уметь правильно их понять"…
Дочь некроманта поднялась с постели, зажгла свечу. Накинув на плечи платок, неслышно пробралась в отцовский кабинет.
Вот нужные записи: эт-Лидрерри специально оставил на столе то, что понадобится ученикам. Опыты с ракой… Да, душу умершего можно удержать в этом мире, предоставив ей убежище в колдовском сосуде. Отец не единожды это проделывал. Правда, это были души тех, кто уходил из этого мира сам.
Иртинские старики, не узнававшие перед кончиной даже собственных родных. Больные дети… Их души были бездумны и бессмысленны, как новорожденные младенцы.
"Неужели отец действительно умрет? Он все заранее приготовил. Отец надеется, что его душе хватит воли, чтобы не забыться, и найти раку, которая сейчас — как маяк во тьме. Но хватит ли у него сил сопротивляться ветрам междумирья?"
До рассвета просидела Генрика в отцовском кабинете. Трудно поверить в то, что отец мог ошибиться. Но есть вещи, которые нельзя знать заранее…
***
В Ааре тоже была ночь — тревожная ночь недавно оставленного врагом города, полная едкого запаха потухших пожаров. Армия северян три дня грабила дома и заводы. Но надолго задерживаться в Ааре уторцы не стали. Часть солдат с обозами отправились на север, к перевалам. Часть — на запад, к Бену и дороге на Келе. В притихшем городе теперь не было никаких войск — ни келенорских, уничтоженных при нападении, ни уторских. Опасаясь мародеров, жители заперлись в домах, надеясь загородиться от безвластия крепкими засовами. Ночные улицы казались вымершими: ни человеческих голосов, ни звука шагов в тишине. Только оставшиеся после недавнего дождя лужи отражали свет высоких звезд, словно лакированные, блестели камни мостовой.
