Евгения Лифантьева - Железный герцог
Глава 13
Люди славят Тима Пресветлого, лучшего из сыновей матери Эйван. О старшем же его брате, проказнике Яри, порой забывают. А ведь был он прекрасен и силен, и мощь его была настолько велика, что удальства ради рушил он скалы и вырывал из земли вековые деревья.
Была великая битва, и бежали от безудержного Яри демоны мрака, бежали слуги смерти и холода.
Мог бы Яри навсегда очистить землю от приспешников тьмы. Да только не стал богатырь преследовать отступавших демонов, не стал добивать их в темных логовах. Другое было у него на уме.
Больше всего любил Яри бродить по лесам, разговаривая с птицами, бегать наперегонки с волками или играть с молодыми медведями. И вот однажды встретил он в лесу прекрасную девушку. Кем она была? Человеком? Та-ла? Демоном? Никто не знает. Да и важно ли это? Важно лишь то, что на голове у девушки был венок из лесных цветов, а глаза у нее были синими, словно горные озера.
Полюбил Яри красавицу, и она ответила ему любовью. Вместе бродили они среди деревьев, радуясь расцветающей земле.
Но пришло время — и позвала Эйван сына. Яри послушно вернулся домой. Удивилась мать: что за чудеса? На голове богатыря — не сияющий шлем, а пестрый венок, на плечах — не сталь, а накидка из молодых листьев. "Кто тебя изменил, сын? — спросила женщина. И кто станет теперь бороться с тьмой?" Но Яри лишь рассмеялся: "Изменила меня любовь, маменька, а без тьмы нет и света. Ах, маменька, знала бы ты, как сладка теплая весенняя тьма, душистая от цветочных ароматов!"
Тогда Эйван, обидевшись, прогнала Яри. Он ушел и растворился в подгорных лесах, стал ручьями на склонах, наполнил собой сосновые корни и прибрежные лозы. С тех пор называют люди лесные первоцветы — те, что пламенеют на опушках, когда деревья еще не оделись зеленью, — яр-травой. А когда ночи становятся так коротки, что рассвет наступает почти сразу после заката, когда буйствуют в белокипенных садах ошалевшие от любви соловьи, Яри и его подругу можно увидеть гуляющими между деревьев. Скрытые туманно дымкой, они бредут, обнявшись, или порой останавливаются отдохнуть, присаживаются на берег пруда или на торчащие из земли корни…
Или, может быть, это парни с девками из соседнего села шалят по ночам, скрывшись от людских глаз? Кто знает?
Однако одно можно сказать точно: посвященные Яри-проказнику ночи пронизаны колдовством проснувшийся земли, и не ощутить его невозможно…
Плывет ночь, дразнит, дурманит. Да только не для всех ее очарование.
В надвратной башне в Вельбирском замке замер стылый, словно в склепе, воздух.
Тлеют угли в курильницах. Дым неторопливо поднимается вверх и скапливается у потолка легким облаком. Блестит серебро волшебной чаши. Радужно переливаются замысловатые знаки, нарисованные некромантом на древних камнях. Странная краска — то пурпурная, словно кровь, то черная, то — цвета пихтовых лап, не зеленая и не синяя, а что-то среднее, неуловимое, меняющая цвета по своей прихоти. Изменчивая, словно хамелеон. А из чего сделана — лучше не думать…
У магического круга — пятеро стариков.
Некромант договаривает последние слова заклинания.
Мор стоит в полутемном углу, наблюдает за обрядом.
И трое вельбирцев — рядом с магмейстером.
После совещания барон Унтар приказал управляющему замком — мастеру Бурсоту — готовить последнюю любовницу отца, Белинку, к отъезду в Келе.
За несколько месяцев до начала войны с Утором она благополучно родила крепкого мальчишку. Трудно разобрать, на кого похожи груднички, но в чертах малыша, которого назвали Эйколь, "Дарованный Эйван", явственно проступала кровь баронов Вельбирских. Крохотный человечек даже бровки хмурил так же, как отец.
Унтар помнил свое обещание, и молодая мать с ребенком оставались жить в замке, ни в чем не нуждаясь.
Ее давно следовало бы отправить в Келе, чтобы пресечь возможные сплетни, но отъезд все как-то откладывался.
Пока никак не удавалось придумать, куда пристроить сводного брата с матерью, чтобы те не бедовали, да словом дурным никто не обидел. Унтар считал, что Белинка не обязана всю жизнь хранить верность покойнику. Когда-нибудь она найдет того, кто ей по душе, и кто не упрекнет за ребенка, рожденного вне брака. Тогда надо будет помочь молодоженам обзавестись хозяйством. Лишь бы человек ей попался хороший, не из охотников за возможным наследством.
Но пока заботы о малыше отнимали у Белинки все силы. Да и характер у нее слишком тихий. Говорят, она и раньше предпочитала сидеть в своих комнатах с книгой или шитьем, чем гулять по городу. Правда, кто-то из слуг намекал на то, что лейтенант Крилл из королевского пикинерского полка что-то слишком часто стал наведываться в замок… Что же, оно и к лучшему. Крилл — из старых служак, "золотую ленту" получил за битву при Рудене. Надежный и честный человек.
Если бы не война…
Больше откладывать некогда…
— Отвезешь Белинку с сыном в Келенор, — приказал Унтар управляющему. — Возьмите с собой пару служанок и Рудека для охраны. Вот деньги, — он протянул Бурсоту увесистый кошель:
— Остановитесь у вдовы оружейника Михтара на улице Полевой котел. Это недалеко от жреческой школы. Вот письма к тетушке Альбине и тетушке Лилив. Если кто-то из них пригласит Белинку пожить к себе — хорошо. Нет — этих денег должно хватить на год, а там… Вот письмо к Питу Увельскому, кузену Белинки. Надеюсь, он примет участие в судьбе родственницы. Если что… ну, сам понимаешь… Тогда передашь Питти мое завещание, в котором я признаю Эйколя братом и наследником. Питти — парень честный, присмотрит за Вельбиром, пока пацан не вырастет. Хотя вы можете не застать баронета Увельского в столице — война.
Унтар ожидал от мастера Бурсота короткого кивка и односложного:
— Да, господин барон.
Обычно в репликах старого управляющего Унти чувствовал покровительственную интонацию: "Хорошо, малыш, ты отлично выучил урок". Но это не раздражало, а радовало. В глубине души юный барон никогда не был полностью уверен, что делает то, что надо. Но на этот раз мастер Бурсот покачал головой:
— Нет, господин барон. С Белинкой поедет старая Ланна. Она не хуже меня знакома со столицей. Да и при дворе ей приходилось бывать. Я остаюсь.
— Что? — не сразу понял Унтар.
— Я слышал, о чем вы говорили с магом. Нужны люди для обряда? Мы уже решили: если… ну, если нужно будет делать то, о чем говорил некромант, то делать это буду я, хромой Юрек и Артан-шорник. Мы слишком стары, чтобы драться, но нас хватит на то, чтобы умереть с пользой.
Барон не нашел, что сказать в ответ, только обнял старого слугу.
— Мне давно пора за Кром, — Бурсот аккуратно высвободился из объятий молодого барона. — Только не мог я уйти раньше вашего отца.
