Николай Андреев - И маги могут быть королями.
– Хорошо бы, да некогда, - подхватил Владарь: - господину надо будет баронский титул добывать, а для этого нужно о-го-го как потрудиться. Мы ж ему для этого и дадены - чтобы господин бароном становился, а мы ему в этом и помогали. Готовить там, кого не надо не пускать. Убивать там, кого надо, нечего господину о холопов руки марать. Верно я говорю, сотопорники? - громко спросил Владарь.
– Правильно! - отозвались Сташек, Владек и Лкашек.
– Вот и я говорю.
– Верно говоришь, - почти серьёзно отвечал я. - Что-нибудь интересное было, пока я спал?
– Всё тихо было, разве только лорд Тенперон объявлял, что за нами гонится теперь только две, каких их там, - Владарь сделал паузу, вспоминая слишком мудрёные для него слова. - Две дивизии и сотня лыцарей.
– Знаешь, - я не мог сдержать радости, - сколько воинов в дивизии?
– Куда там нам, господине.
– В королевской дивизии две тысячи воинов, запомни это на будущее, когда станешь дворянином, - я не мог не использовать такого удачного момента, чтобы не подначить "будущих лыцарей".
– Это ж… это ж четыре тысячи воинов? - Владарь чуть не пустился в пляс, вовремя вспомнив, что сидит в телеге. - Этот Реджинальд оскорбил нашего господина, - Владарь говорил как можно громче, чтобы слышали все, кто шёл рядом с телегой.
– Наш господин сожжёт всю их конницу, а лорд Тенперон перебьёт остальных так же, как и два дня назад.
– Я хочу посмотреть, как они будут плясать, когда мы разожжём костёр пол их доспехами! - послышался возглас откуда-то сзади.
Скоро воины запели походную песнь. Я не понял из неё практически ничего: пели на местном наречии, всё время окая и заглатывая звуки.
– О чём эта песня, Жихарь? - спросил я, вслушиваясь.
– Так о Хозяйке Зимы, господине! О том, как наши предки ушли с Севера, спасаясь от гнева Хозяйки и орд снежных монстров. Эта песня о храбрости огнаров, покоривших все земли, что Онтар за раз оком не окинет, - Жихарь махнул в неопределённом направлении.
Вдруг песня стала печальной. Головы всех поникли. Кое-кто даже заплакал.
– Что это с ними?
– Так это, господин, о Великом Огнаре поётся, который пожертвовал собой, чтобы Хозяйка Зимы не пришла в эти земли.
– Ясно, - зевнул я, кутаясь в плащ.
Интересно, а они задумывались, что Огнар ещё много лет после основания Королевства правил своим народом? Нет, я бы охотно поверил в слова песни, если бы не одно "но": а когда он успел пожертвовать-то собою? Умирал он недолго, молитвы Тайтосу, "плач на смертном одре", прощание с родственниками, туда, сюда… Тут не просто на жертву, тут на чих не хватит времени…
Два дня наше войско двигалось по лесам и холмам. На пятый день пути мы наконец-то поднялись в горы. В Саратских горах было очень холодно: Жихарь говорил, что это слишком даже для начала зимы, хотя была только середина осени. Продвижение каравана замедлилось: дорога к Беневалю была слишком узкой, и по ней в ширину могла проехать только одна телега. Обитай в этих горах орки или тролли, при первом же налёте мы потеряли бы не меньше двух десятков телег. Слава Онтару, что в Саратских горах никто не обитал. Едва узнав это, я отправился к Тенперону, ехавшему впереди войска, с вопросом. Спрыгнув с телеги, я быстро пошёл к учителю. Наш, гм, караван двигался почти что прогулочным шагом, так что мне, пешему, не составило догнать Даркхама.
– Учитель, - обратился я к Тенперону, который ехал рядом с Блад Торном.
– Да, Николас? - Тенперон обернулся в седле.
– Я хочу узнать, правда ли то, что в этих горах никто не живёт?
– Во всяком случае, никто не доказал обратного, - Тенперон улыбнулся уголками губ, приглаживая растрепавшиеся чёрные волосы.
– А почему?
– Ты, вероятно, слышал, как воины пели песню о Хозяйке Зимы?
– Да, учитель.
– Так вот, это происходило на самом деле. Четыре века назад наш народ, огнары, покинул Северную пустошь, и никто точно не может сказать, почему. Путь похода, более похожего на бегство, проходил через эти горы. Насколько мне известно, здесь полегла десятая часть нашего народа. Как гласят легенды, огнары приняли здесь бой то ли с аркадцами, то ли с мидратами, то ли с монстрами Хозяйки Зимы. После той битвы здесь никто и не живёт, разве только призраки бродят по этим тропам. Раньше кое-кто обитал в замке Беневаль и окрестностях, но…
Вдруг над горами раздался вой - даже Блад Торн невольно поёжился и нащупал рукоятку меча. Так, на всякий случай.
– Гм, похоже, что легенда оказалась не совсем верной, - Тенперон говорил как ни в чём не бывало.
– Милорд, - Блад Торн обратился к Тенперону. - Как Вы думаете, это был волк?
– Это мог быть кто угодно, от собаки до оборотня.
– Оборотня, милорд?
– Да, Вы не ослышались, генерал. Я сам однажды видел одного, когда ещё был подмастерьем. Но сейчас они превращаются в легенду. Как и Хозяйка Зимы…
– Надеюсь, что это был обычный волк, милорд! - Блад Торн наконец-то успокоился.
– Даст Онтар, Вы будете правы, генерал.
– Молю Палатора, чтобы это и была правда! - Блад Торн посмотрел на небо, безмолвно молясь.
– Спасибо за ответ, учитель, - я поклонился. - Позвольте откланяться - время сейчас позднее, - на небе уже появлялись первые звёзды. - А нам предстоит трудный путь.
– Конечно, Николас, конечно. - Тенперон чуть склонил голову и завёл беседу с Блад Торном.
Вернувшись в свою повозку, я укутался плащом и заснул. Снился мне волк, за которым бегали воины, а Блад Торн смотрел на звёзды и спрашивал какого-то закутанного в чёрный плащ человека, не есть ли эти звёзды - демоны Тайтоса…
Я проснулся внезапно, от радостных криков Жихаря и Сташека с Владарем.
– Что случилось, вы мне можете сказать? - я моргал глазами, привыкая к яркому свету.
– Господин, мы прибыли! - Жихарь, привстав на козлах, попытался плясать, чуть не упав с телеги после особо замысловатого коленца.
– Добро пожаловать в замок Беневаль, милорд! - Лкашек показал куда-то вперёд.
Я привстал, желая что-то сказать, открыл рот, но так и не смог его закрыть: настолько я был поражён открывшимся мне видом. Войско вошло в широкую долину (или плато, никогда не видел особой разницы), а невдалеке, в каких-то двух сотнях шагов, высился Беневаль.
Годы и погода не пощадили творение человеческих рук: две башенки из восьми, что высились над донжоном, обвалились, в низкой внешней стене было видно не меньше десятка дыр. Дело с самим донжоном обстояло не лучше: известняк, которым он был отделан, обвалился, некоторые окна, из-за отвалившихся кирпичей, были намного больше, чем другие. Но Беневаль оставался Беневалем: стена опоясывала великолепный шестигранный донжон, некогда служивший символом величия рода графов Беневаль и тех немногих людей, что решились поселиться в этих землях.
