Ольга Горовая - Пламя Луны
— Ты моя, малыш. — Голос Даниила стал хриплым от чувств, которые переполняли сердце мужчины. — И я никому не отдам тебя. В какие бы бездны боли или мучений тебя не пытались упрятать, я найду тебя, и выведу на свободу. Обещаю, Илли.
Девушка заворожено смотрела в пылающие глаза любимого, пораженная уверенностью, с которой он говорил. Если бы она могла сказать ему, если бы могла признаться…
Но все мысли улетучились, едва Даниил склонил свою темную голову, накрывая губами ее грудь. Нужда, потребность в его прикосновениях, его ласках, в его теле, овладела Илли. И Хранительница забыла обо всех своих страхах, погружаясь в счастье.
Даниил наслаждался, наблюдая за тем, как умывается любимая. Ему было интересно все, каждая мелочь, каждое, самое незначительное движение Иллии. Он так долго был лишен этого простого удовольствия. И так боялся упустить что-то. Не заметить столь знакомых привычек, или упустить что-то новое. Вот она откидывает свои волосы, своевольные пряди которых так и норовят подставиться под струи воды, которые девушка с удовольствием зачерпывает в ладони, умываясь. Совсем как в детстве, только тогда, его малышка еще и ругалась с локонами, упрекая платиновые нити, в непослушании и намеренном намокании, дабы усложнить ее жизнь. Сейчас Иллия не ворчала, лишь раз за разом, отводила волосы легким движением головы.
Не имея сил сдерживаться, мужчина подошел к любимой, обхватывая рукой ее локоны, и удерживая их. Погружаясь лицом в это ароматное облако. Он обнял талию девушки свободной рукой, дразня нежную кожу живота раскрытой ладонью. Иллия улыбнулась, Даниил мог поклясться в этом, и слегка откинулась на него. Мужчина целовал ее затылок и шею, заглаживая языком каждый виток шрамов, словно стараясь исцелить затаившуюся в них боль. Наследница тихонько застонала, и разум начал покидать Даниила, но это не было лучшим выбором сейчас. Иллия не ела больше суток. И Даниил собирался позаботиться о ее здоровье. Помимо этого, она еще не полностью оправилась от отравления, хоть и отрицала свое недомогание, но Оберегающий чувствовал слабость в девушке.
Он оторвался от ее кожи и севшим от страсти голосом прошептал.
— Извини, малыш, но я серьезно настроен накормить тебя. А такими темпами, мы не доберемся до Хореса в ближайшие двое суток. — Иллия ответила разочарованным стоном, поворачиваясь к мужчине лицом.
Даниил усмехнулся, подавая любимой полотенце.
— Давай, Иллия, одевайся. И не искушай меня, малыш, я и так еле сдерживаюсь. — Мужчина стремительно наклонился и накрыл губы девушки быстрым, подавляющим поцелуем.
Хранительница лишь улыбнулась, когда уже он, застонав, отстранился.
Девушка достала из шкафа очередную черную шелковую блузу. Даниил решил перевести разговор в менее приятное, но более безопасное русло.
— Я приказал Хоресу сообщить Конклаву о том, что случилось.
Иллия замерла с поднятыми руками, так и не закончив высвобождать подвеску из высокого ворота блузы. Она собиралась всем показать, что сделала свой выбор. Это тронуло Даниила. Мужчина подошел к ней, и разжал вцепившиеся в цепочку пальцы, целую открытые ладошки. Он твердо и уверенно смотрел в расширившиеся от страха и неуверенности глаза любимой. Она еще боялась Конклава. Опасалась, что у нее отберут такое хрупкое, вновь обретенное счастье. Но Даниил не собирался допускать этого.
— Все будет в порядке, малыш. — Спокойно произнес Оберегающий, расправляя цепочку на черном шелке. — Ты помнишь, о чем я говорил тебе утром? — Девушка кивнула, постепенно возвращая свой контроль. — Ты моя, Илли. Только моя. И я никому не отдам тебя, любимая. — Даниил поцеловал девушку в макушку. — Килим не глуп, малыш. Он знает, что они проиграли эту войну. И Конклав принял мои условия. Но я хочу, чтобы и ты, и Камень были в максимальной безопасности. А Конклав может помочь мне в этом. — Даниил недоуменно смотрел, как бледнеет Иллия, и новый ужас затапливает серебро. — Что такое? Илли, что случилось?
Рука девушки потянулась к кулону, с силой обхватывая камни. Мужчина уже знал, что этим она пытается отвлечься от тяги к боли. И это дезориентировало. Он не сообщил ей ничего, что могло бы вызвать такую реакцию. Тем более что мгновение назад наследница почти успокоилась.
Судорожный вздох Иллии еще больше насторожил Даниила.
— Понимаешь, Даниил… — Хранительница обреченно смотрела в глаза любимого. — Камня нет…
— В смысле, малыш?! — Кашим ничего не понимал. Он же сам принес камень сюда, в ее комнату. — Что значит — нет, Илли?
— Вернее, вот то… — Иллия махнула рукой в сторону их тайника. — Это не тот камень, Даниил. Это лишь прикрытие.
Дочь Луны склонила голову, и тяжело опустилась на кровать, обхватывая голову руками. Мужчина непонимающе смотрел на девушку. А она, словно решившись на что-то, и вновь с силой сжимая кулон, резко вскинула голову и впилась своими глазами в его.
— Камень Луны, тот, что действительно дает силу, находится во мне, Даниил.
Оберегающий почувствовал как леденеет его сердце, и сжимаются кулаки.
— Что ты хочешь сказать этим, малыш? — Его голос был хриплым и глухим.
— Конклав помещает обломок камня в тело Дочери в конце первого этапа, Даниил, сюда. — Правая рука Иллии прижалась к грудине. — Они связывают камень с силой самой Хранительницы.
— Дьявол! — Даниил испытал дикое желание убить кого-то, желательно Килима, хотя и Арман устроил бы его. — Его можно вытянуть, малыш?
— Не думаю, Даниил. — Иллия грустно покачала головой. — Килим говорил, что это убьет меня. Мы с ним связаны теперь, до самой моей смерти. Камень помещается в тело Дочери, и извлекается после ее смерти, чтобы повторить процесс с новой наследницей.
— А если тело Дочери исчезнет? — Даниил понимал, что задает глупые вопросы, но он был в растерянности и в ужасе, впервые за десять лет. Если камень и Иллия связаны настолько крепко, и гарруны узнают об этом… Мужчина даже не хотел представлять себе последствия.
— Тебе известно хоть об одном таком случае, Даниил? — Улыбка Илли была вымученной и горькой. — Но это еще не все.
Не все?! Словно этого мало, хотелось кричать Даниилу. Что еще натворил Конклав? Каким дополнительным образом подверг Иллию опасности. А в том, что это было именно так, кашим не сомневался. Мать не допустила бы в их жизнях ничего хорошего. Зачем облегчать их путь? Ведь за мучениями холодной родительнице наблюдать интересней.
— Что еще, малыш? — Мужчина присел на корточки у колен любимой, обхватывая их руками и утыкаясь лицом в черный шелк. Пальцы девушки перестали терзать подвеску и погрузились в его волосы, мягко перебирая темные пряди.
