Танит Ли - Повелитель гроз. Анакир. Белая змея
— Так значит, она красавица?
— Ослепительная. Ты когда-нибудь видел красноволосую висскую женщину? Ах, да ты же у нас с Равнин, значит, не видел. Так вот, это огромная редкость. А эта — у нее грива цвета рубинов. А это — Ламповая улица, — заметил он. — Здешний закон — закон волчьей стаи. Устало улыбайся проституткам и следи за своими карманами.
Когда Зароса заметили, на Ламповой улице поднялся невообразимый шум. Его здесь явно хорошо знали. Злодейского вида бородатые типы, грабители или бандиты с холмов, хлопали его по спине и, скабрезно посмеиваясь, нашептывали ему на ухо похабные анекдоты; хозяйки борделей посылали воздушные поцелуи и наперебой зазывали его вместе с симпатичным другом к себе, чтобы привить недавно привезенным новеньким-девственницам вкус к их ремеслу. В конце улицы танцовщица из Зора показывала представление, извиваясь своим гибким бронзовым телом в кольцах обвившего ее янтарного питона.
— Я вижу, кое-кто здесь здорово оголодал, — заметил Зарос. — Думаю, сегодня вечерком мы навестим Город наслаждений.
Ральднор слегка покраснел. Зарос сказал:
— Мой бедный мальчик, нескрываемое вожделение — клеймо всех Висов. Соглашайся. Твоя матушка взяла тебя за горло и поджаривает на медленном огне.
— У меня нет денег… всего несколько медяков.
— Ну так я одолжу тебе. Твоя волчья шкура должна принести тебе хорошие деньги, или я буду не я. Тогда и отдашь.
— Аниси… — начал Ральднор, потом запнулся.
— Аниси — восхитительное дитя, которое, как любая женщина, будет снисходительна к твоей маленькой слабости. Завтра купишь ей новое платье и какую-нибудь побрякушку, чтобы облегчить свою совесть и получить ее прощение.
— А Рас с Орваном?
— Мой хозяин пригласит их сегодня вечером к себе. Он любит хвастаться широтой своих взглядов и обстановкой, а они получат отличный обед — у него превосходный повар, несмотря на все остальные многочисленные недостатки.
До лавки они добрались чуть позже полудня, и она оказалась одной из самых крупных и изысканных в Галерее Золотой птицы. Сам хозяин был дородным, очень живым и столь же шутливо капризным, как и его отпрыск. Ибо Ральднор вскоре по нескольким намекам, поддевкам и проявлениям привязанности между этими двумя сделал вывод, что Зарос был его сыном.
Похоже, поделки жителей Равнин нынче пользовались спросом, и они неплохо заработали. Последовало и приглашение на обед, хотя Зарос быстренько отмазал Ральднора от него, заявив, что не желает, чтобы всех его друзей отравили в один присест.
Зарос остался в лавке, а Ральднор проулками повез остальных обратно в гостиницу. Но несмотря на это, на душе у него было легче, чем вот уже много дней.
Однако по пути произошло неприятное событие, испортившее ему все предвкушение.
Пытаясь обойти все прибывающую толпу и в то же время исполнить указания Зароса, он в конце концов свернул не туда и оказался на большом перекрестке Проспекта королей. Даже совершенно не зная Лин-Абиссы, он мгновенно понял, что оказался на краю маршрута, которым будет двигаться процессия Повелителя Гроз.
Широкая улица, обрамленная по краям рядами скульптур, величественными колоннадами зданий и башнями, сверкающими на фоне неба алмазным блеском, была расчищена от снега. С карнизов свисали сотни знамен. Повсюду толклись зрители, и повозка немедленно увязла в толпе. Где-то впереди слышалось отдаленное буханье барабанов и рев труб.
Внезапно из толпы — но не от толпы — раздался голос, грубый, повелительный, презрительный:
— А ну-ка убери свой драндулет с дороги, поглоти тебя ад!
Ральднор взглянул вниз, чувствуя, как сводит от знакомого страха живот.
Перед ним стоял гигант в чешуйчатых бронзовых латах, чье иссеченное шрамами медное лицо казалось сделанным из того же материала, что и забрало шлема. Черенком копья он с силой ткнул ближайшего к нему зееба в бок.
С пересохшими губами, не в силах что-либо ответить, Ральднор изо всех сил натянул поводья. Повозку повело назад.
— Живей! Пошевеливайся, безмозглая равнинная падаль!
Позади толпа бросилась врассыпную, поливая их бранью.
Солдат махнул рукой, сделав знак остановиться.
— Вполне достаточно. А теперь я хочу видеть ваш пропуск.
— У меня его нет, — начал Ральднор. Прежде чем он успел объяснить, что пропуск у Орвана, солдат протянул руку и стащил его с козел. Ральднор мешком упал на землю и ухватился за колесо, чтобы подняться. И тут же одетый в латную перчатку солдатский кулак полетел прямо ему в лицо.
Где-то закричали, а в следующий миг он обнаружил, что уклонился от удара и стоит перед дорфарианцем со своим охотничьим ножом в руке, исполненный решимости убить его, несмотря на тяжелую броню. Потом произошло что-то непонятное. Между ними вклинились какие-то люди, и нож вырвали у Ральднора из пальцев. Солдат грубо раздвинул толпу, но на его губах играла улыбка.
— Ты вытащил ножичек, деревенщина? Так-так, поглядим-ка. Думаешь, тебе удастся проткнуть меня прежде, чем я успею переломать тебе шею? Кроме того, за сопротивление эм Дорфару можно отправиться и на виселицу.
Чей-то голос выкрикнул:
— Нет у него никакого ножа.
— Мы бы увидели, — поддержал его другой голос. — Тебе померещилось, дорфарианец.
Лицо солдата потемнело. Он бросился к толпе, зарычав от ярости, но в этот миг другой солдат что-то крикнул ему с проезжей части. Грязно выругавшись, дорфарианец обернулся и испепелил Ральднора злобным взглядом.
— Мы еще встретимся с тобой, жук навозный!
Он зашагал прочь, расшвыривая толпу.
Чья-то рука сунула ему в ладонь нож. Мимо проходило несколько человек, и он не разобрал, кто именно сделал это. Он забрался обратно на козлы, дрожа от безумной ярости, и увидел за пологом повозки белое, без кровинки, лицо Орвана.
Взревели трубы. Точно во сне, Ральднор увидел приближающуюся процессию. С его козел открывался отличный обзор, но эта возможность пропала даром. Он уловил лишь расплывчатое темное пятно солдатских рядов, цвета Дорфара и Тханна Рашека да жриц Ясмис в своих карминно-красных одеяниях, а в ушах у него стоял оглушительный звон литавр. Но потом он увидел колесницу.
По какой-то непонятной причине все его чувства вдруг обострились и сосредоточились на этой коляске — колеснице Повелителя Гроз, угольно-черной, металлической, увлекаемой такой же угольно-черной упряжкой скакунов. Возможно, именно эти животные сначала привлекли его внимание, ибо он никогда еще не видел такой породы.
У мужчины в колеснице была дорфарианская кожа цвета черной меди и черные волосы. Его лицо было необычным, странно искаженным — как будто за ним скрывалась какая-то тщательно подавляемая и грозящая вот-вот вырваться наружу жестокость — но внешне красивое и унаследовавшее большие темные глаза его матери, Вал-Малы. Он был весь в черном, с золотой цепью, пересекающей широкую грудь. Поводья он держал в правой руке, а в левой сжимал кнут с позолоченной рукояткой. И на этой левой руке была перчатка, а на мизинце тускло поблескивал дымчатый сапфир.
