Ольга Баумгертнер - Коготь дракона
Они исчезли, грохнула за ними дверь, гремя всеми своими железными крюками и засовами. Ферре вскочил и бросился к висевшему на стене мечу.
— Что все это значит? — крикнул он эльфу.
Верный крест-меч лег в руку инквизитора, сверкнув всеми четырьмя обоюдоострыми лезвиями. Но незнакомец будто и не заметил грозного оружия, наводившего страх на всю Империю.
Ферре нахмурился. Происходило что-то совсем из ряда вон выходящее. На пороге его покоев стоял эльф, хотя и без доспехов, но с клинком, луком и полным стрел колчаном за спиной. И помощники инквизитора беспрекословно подчинились этой нечисти!
«Маг! — мелькнуло в голове инквизитора. — Ну, нет, на тебя у меня хватит амулетов…»
Эльф поднял руку — на его пальцах с тихим шелестом покачивалось знакомое ожерелье. И вновь в душе Ферре словно пронесся соленый, морской ветерок воспоминаний. Но ветерок, способный обрести мощь урагана.
— Я рад, что ты вспомнил это, — заговорил гость. — Значит, нам будет о чем потолковать…
— Мне не о чем говорить с нечистью! Считай, что ты уже мертвец!
— Мне не страшны твои угрозы, Ферре. Ты так запугал всех вокруг, что уже не в силах представить, что может найтись тот, кто не устрашится тебя? — Эрин засмеялся. — Что ж, если так легче, считай, что нашелся. Но прежде чем позовешь свою охрану, выслушай меня. Поверь, это будет тебе интересно и полезно.
— И о чем ты хочешь рассказать мне?
— О многом. Но начну с этого, — и он бросил ожерелье к ногам инквизитора. — Ты был еще молод, Ферре, когда тебя ранили мерфолки на побережье неподалеку от форта Тарн. Тогда ты еще действительно боролся с нечистью — зеленокожими, нежитью. Очнулся ты в хижине одной ведьмы. Так вы называете женщин-магов, поставленных вне закона, хотя женщин, что обладают магией и помогают людям, те называют чаровницами. Даже зная, кто ты, она излечила тебя. Она пыталась доказать, что вы, инквизиторы, заблуждаетесь насчет них и никакого зла они не несут людям. Но ты был хитер, ты не купился ни на ее слова, ни на ее красоту, тебя влекло только одно — карьера. И что ты сделал в благодарность с этой несчастной? Ты вернулся туда с отрядом инквизиторов, убил ее и вырезал всю рыбацкую деревню, жителям которой она помогала, объявив их еретиками…
— Занятно, что тебе известно об этом. Но мне плевать. Расскажи что-нибудь поинтереснее.
— Один из рыбаков сбежал, унеся с собой ребенка ведьмы. Дочь. Из нее выросла провидица и маг. И ей известна история твоего вероломства. Она жаждет отомстить тебе…
— Ни одна нечисть не проберется в… — Ферре осекся, и огонь ярости вновь вспыхнул в его груди.
— Я, как видишь, пробрался… Жизнь провидицы — это часть платы за совершаемую нами сделку…
— Сделку? Я не собираюсь заключать с тобой сделку! — вскричал Ферре.
— Есть еще одна старая история, — Эрин извлек из кармана яблоко, покрутил в руке и бросил инквизитору.
Ферре поймал его, взглянул на зеленое с розовыми бочками яблоко и сжал так, что во все стороны брызнул сок.
— Белгор!
— Твой давний друг вернулся в столицу. Вместе с жаждущей мести ведьмой. Он защищает ее и помогает ей.
— Белгор решил нарушить старую клятву… Что ж, ему же хуже. Теперь я не пощажу его. Так его ты хочешь?
— Погоди, я не сказал главного. Это касается Иноэль…
— Про нее можешь ничего не говорить, мы уничтожим ее.
— И вас не остановит даже то, что она посланница небес? — с легкой насмешкой поинтересовался Эрин.
— Чушь! Она самозванка, фанатичка, вообразившая, что может спасти мир!
— Она ангел, посланный небесами, — холодно заметил эльф.
— Где доказательства?
Эльф заговорил, и голос его неожиданно обрел мощь и жесткость:
— Доказательства ты получишь позже, когда, собрав Силу мира в источниках, она доберется до храма Вознесения и мир будет уничтожен вместе с вами!
— Что?
— Что, по-твоему, такое очищение мира? Очищение от того, что ты считаешь нечистью? Исчезнут Альянс, Выжженные земли, Алкмаар, гномы, зеленокожие и прочие нечестивцы? И останутся только имперцы и, прежде всего, вы, самые чистые среди них? — Эльф зло расхохотался. — Открой глаза, инквизитор. Очищение мира в его божественном смысле — это его уничтожение. Ангелам проще создать мир заново, чем пытаться переделать старый. А вы, — эльф вплотную подошел к Ферре и прошипел, со злобой глядя ему в лицо: — Вы сами нечисть, Ферре. У вас не просто руки по локоть в крови, нет, вы по самую шею стоите в крови невинно убиенных. Сколько человек из каждой сотни невинно убиенных были уничтожены за дело, а не из соображений корысти, жадности к деньгам, стремления к власти?
Ферре если и хотел отодвинуться, то не смог. Эльф был прав — инквизитор давно не встречал того, кто бы посмел перечить ему. Но эльф был не просто равен Ферре, он был его сильнее. От дурного предчувствия у самого инквизитора заныло под ложечкой, а снедавшая его ярость вдруг обернулась неясным страхом.
— Иноэль надо остановить, во что бы то ни стало!
— Но если она действительно посланница Всевышнего?
— Ты плохо слушал меня, инквизитор?
— Почему я должен верить тебя? Кто послал тебя? Откуда ты все знаешь?
— Мортис. Меня послала Мортис. Она очень симпатизирует тебе, Ферре. Инквизиция сама уподобилась богине Смерти, забирая жизни десятками и сотнями. Ты ведь полагал, что, убивая еретиков, отправляешь их прямиком к Бетрезену? Ну нет. Поскольку большая часть твоих жертв — невинна и невиновна, ими очень легко было пополнять ряды нежити. Многие из них стали послушными воинами Мортис, позабыв свое прошлое. Но многие помнят свое прошлое. Смотри же, Ферре, и не смей больше сомневаться в моих полномочиях…
Свет померк в зале, словно за окнами внезапно опустилась ночь. Тонкие струйки фосфоресцирующего дыма стали подниматься из щелей каменного пола. Они начали кольцами опутывать стоящих собеседников, и вскоре струи слились в единое полупрозрачное полотнище. Темными пятнами в нем проступили тени, приблизились, и Ферре смог различить лица. Лица тех, кого он когда-то погубил. И не просто погубил. Это были самые сильные враги, победами над которыми он так гордился. И каждый бой был не на жизнь, а на смерть… Что же, выходит, что все его усилия были тщетны? И враги… Эта нечисть жива? Нет, не жива, но продолжает существовать? Волосы зашевелились на голове у инквизитора, когда он представил, что все его враги обрушатся на него — все они тянули к нему истлевшие руки. А еще его ужаснули их крики, обещания добраться до него, сделать его одним из них, живым мертвецом…
Вдруг вновь посветлело, и струйки дыма быстро исчезли в щелях каменного пола.
