Дмитрий Минаев - Маленькая Миледи (СИ)
Не знаю, сколько я так провалялась на грани между сном и явью, если бы не Сона.
— О, нэда, вы уже здесь, — прорезал тишину её звонкий голосок.
С превеликим трудом мне удалось принять сидячее положение.
А рыжая тем временем бухнула принесённое ведро с водой на пол, заткнула подол за пояс и, намочив тряпку, принялась за мытьё пола. Получалось у неё довольно шустро. Между делом девчонка делилась последними новостями, от которых моя бедная головушка, и так, как чугунная, мгновенно распухла. Однако прерывать этот словесный поток я не стала. Пусть себе лялякает, может, что из её болтовни и пригодится.
Потом Сона спросила о ночном побоище в моей комнате. Я, как по писанному, поведала версию, уже рассказанную сержанту. Уж если тот не нашёл в ней изъяна, то рыжая и подавно не отыщет. Но не тут-то было, вопросы посыпались на меня, как из рога изобилия. Я вяло отбрёхивалась. Может оно и к лучшему, что Сона устроила мне такой перекрёстный допрос. Как бы я плохо себя в тот миг не чувствовала, вроде нигде не прокололась.
— Ух ты, и вы застрелили давга?! — мгновенно распрямившись в полный рост, вытаращила глаза девчонка, разом позабыв о поле, о тряпке и обо всём на свете, когда речь зашла о схватке на верхушке башни.
Я кивнула, и рассказала, как было дело, благо скрывать тут было нечего. Сона охала, ахала и качала головой, продолжая засыпать меня вопросами.
— Вы, нэда, смелая, не то, что я, двух бандитов убили.
— А второго когда? — не поняла я.
— Да утром, во дворе.
Это про того, которого я заколола?
— Не надо было его трогать, сам быстрее бы помер, — угрюмо буркнула я.
Как не странно, но этот разговор помог. Апатия понемногу рассеялась, я начала оживать. Мысли, как застоявшиеся лошади, понеслись вскачь.
Так, хватит хандрить, пора браться за дело. Следующие несколько часов слились для меня в один миг. Мы с Соной оббегали половину крепости. Раздобыли походные мешки, зашли на кухню, перекусив на скорую руку, захватили еды в дорогу, наведались в лазарет к моему брату. Ему стало намного лучше, но ходил он еле-еле, цепляясь за всё, что можно, чтобы не упасть. По-хорошему, ему ещё бы денька два, чтобы более-менее прийти в себя. Только вот были ли они у нас?
Да, ну ещё много всего по мелочи. Имущество Фиды, которое вместе с комнатой перешло в собственность нашей новой домоправительницы Неллы, которая заодно была и ближайшей родственницей моей погибшей наставницы. Выходит, оборона нашего форпоста это большой семейный подряд. Не удивлюсь, если среди его обитателей окажется ещё немало родственников моего отца.
Кстати об отце, с его вещами тоже надо было что-то делать, но дверь комнаты была закрыта. Пришлось искать Хабда. После недолгих препирательств комнату открыли. Там было четыре книги и какие-то записи. У сержанта с грамотностью было плохо, а я просто не знала, какие документы важны, а какие — не очень. Пришлось звать отца Фергюса. Пока Сона за ним бегала, я пролистала книжки. С тремя всё было понятно: устав гарнизонной службы, правила обороны крепостей и лежащий на столе журнал боевых действий, который вёл отец, делая записи время от времени.
Последняя гласила: «Нападение давгов на Северный форпост. Выезжаю на место.» Насколько помнила Ола, эта маленькая крепость, такая же, как наша, находилась на мысу Вэлл. Интересно, как он там?
— Отец Фергюс, — поспешила окликнуть я священника, пока тот окончательно не зарылся с головой в бумаги, — а что это за книга?
Я повертела в руках необычный экземпляр книжной продукции. Уж очень добротно, можно сказать с душой, он был сделан. Обтянутая кожей обложка. Что-то вроде золотистой замши. Такого же цвета тиснение непонятного рисунка — то ли эмблема, то ли герб. Неужели золото! Внутри плотная бумага очень высокого качества.
И в моём бывшем мире сгодилась бы, что уж говорить про местные мерки.
Бумага успела пожелтеть от времени. Раньше, наверное, была белоснежной. Непонятные руны чёткие и ровные лежали стройными рядами. Неужели печать? Да вроде нет, не похоже. Я посмотрела на книжку сбоку, повертела так и сяк. Не-е-е, сразу не определить.
Я ж не букинист какой.
Слава богу, под руку попался отец Фергюс. Вот кто наверняка знает ответ.
Священник забрал у меня книгу, полистал, хмыкнул.
— Ну что могу сказать? Это — эллиенские баллады, на их родном языке. Очень редкая и баснословно дорогая вещь.
Странно, а как они могли оказаться у папы? Или это мамино?
А эллиены? В памяти Олы хранилось немного. Несколько красивых сказок о лесном народе. Мудрых, красивых, гордых, хранящих секрет вечной молодости. Этаких местных эльфов, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Где они живут? А-а-а, в Вечнозелёном лесу. Далековато отсюда… Постойте-ка! А моя мама, она же Светлорождённая лаэрина этого самого леса. Э-э-э…
— Отец Фергюс, отец Фергюс, можно ещё вопрос?
— Да-а, — священник, пару раз моргнув, уставился на меня.
— А эллиены? Они как, живут во владениях моего деда?
— Эх, нэдина, это очень долгая история. Боюсь, что это сейчас не ко времени, — он указал на груду неразобранных бумаг и маленькую кучку, которую уже успел просмотреть, — Вы разве не слышали о Эллиенийском королевстве?
Разумеется, но я думала, что это только сказка. О чём я неприменула сообщить отцу Фергюсу. Тот в ответ лишь усмехнулся.
— Так сказки — они и есть обросшие вымыслом легенды, а те — сплошь покрытые, как мхом, толстым слоем небылиц руины правдивых историй. Время точит камень, что уж тут говорить о людской памяти.
Патер немного помолчал, я тоже сидела задумавшись.
— А на ваш вопрос отвечу так… — последовала многозначительная пауза, — Вы не похожи на эльфийку.
Что! Как! Он что — мысли читает?!
Во-первых, он сказал — «эллиену», а…
Да знаю я!
…а во-вторых, нефига своё левое ухо пальцами теребить. Оно у тебя нормальное, округлое, не треугольное и не квадратное. Так что, успокойся.
Ну спасибо! Обнадёжили! Оба!
Что-то с этими эльфами мы совсем расслабились.
А-а, ну да, продолжим рассказ.
Отвлекшись от дум, я помогла святому отцу: читала заглавия, безбожно путаясь в военных терминах. А он уж сам выносил вердикт: либо прятать, как особо ценное, либо в мешок и в угол (пусть потом отец сам разбирается), либо порвать и в печку (таких были считанные единицы). Потом книжки и важные бумаги зашили в бурдюк и спрятали в потайном отделении продуктового склада, вместе со специями, приправами и солью. Насколько помню, последняя хорошо впитывает влагу. Это нам на руку.
Закончив с бумагами, я поднялась наверх. Я не говорила? Комната отца была этажом ниже — на четвёртом. Хотя по-местному — на третьем. Первый, как у нас в Европе (в смысле на Земле), считался нулевым. На нём, как уже было сказано, располагались кухня и прачечная. Казарма, приспособленная теперь под лазарет, была с внешней стороны. Обо всём здании рассказывать не буду — слишком долго и неинтересно. Скажу лишь, что на моём этаже находилась ещё и комната Фиды. Её бывшая комната. Оттуда то мне и послышался подозрительный приглушённый стон.
