Стивен Эриксон - Дом Цепей
Карса замолчал. — И что это изменит?
— Укоротит цепи.
— Я не хочу их укорачивать.
— Временно.
— Зачем?
— Крути треклятое бревно, гигант. Намотай на него наши цепи. Довольно скоро ты затянешь нас, жалких дураков, в грязь. Мы утонем.
— Ты просишь убить тебя?
— Рукоплещу живости твоего ума, гигант. Больше душ в твоей тени. Не так ли вы, Теблоры, видите мир? Убей меня, и я с честью пойду в твоей тени.
— Мне не свойственна жалость.
— Как насчет трофеев?
— Я не дотянусь до вас.
— Как ты видишь в такой темноте? Я слышал, что Теблоры…
— Я могу видеть. Достаточно хорошо, чтобы разглядеть твою правую руку. Она сжата в кулак. Зачем?
— Зуб. Только что выпал. Третий за время сидения на цепи.
— Кинь мне.
— Попробую. Боюсь, что… я ослаб. Ты готов?
— Кидай.
Человек слабо взмахнул рукой. Зуб полетел слишком высоко, в сторону, однако Карса выбросил руку — лязгнула цепь — и поймал зуб в воздухе. Поднес к глазам. Хмыкнул: — Он сгнил.
— Наверно, поэтому и выпал. Ну? Подумай хорошенько. Ты погрузишь бревно в воду, отчего оно станет еще мягче. А нас ты знать не знаешь.
Карса медленно кивнул. — Низменник, ты мне нравишься.
— Чудесно. Давай топи меня.
— И утоплю.
Карса встал на середине траншеи, погрузившись в вонючую жижу по колено; свежие ссадины на лодыжках ожгло болью.
— Я видел, как тебя спускали, гигант, — сказал человек. — Ты больше любого сюнида.
— Сюниды — самые мелкие среди Теблоров.
— Похоже, они приняли кровь низменников.
— Да, они поистине низко пали. — Карса опустил руки, натягивая цепь, пока не ухватился пальцами снизу бревна.
— Спасибо тебе, Теблор.
Карса поднял бревно, повернул и с пыхтением опустил снова. — Получится медленно, низменник. Прости.
— Понимаю. Но уж потрудись. Билтар прямо сейчас погрузится в воду, а Алрут, похоже, в следующий раз. Ты хорошо начал.
Карса снова поднял бревно, прокрутил, насколько хватило рук. С дальнего конца донеслись булькающие звуки.
А потом вздох: — Почти готово, Теблор. Я последний. Еще раз — я поднырну, чтобы бревно прижало меня.
— Тогда ты будешь раздавлен, а не утоплен.
— В такой гадости? Да ладно, Теблор. Я почувствую тяжесть, но особой боли не будет.
— Врешь.
— И что? Если пришел конец, не все ли равно, какой?
— Вот уж нет, — возразил Карса, готовясь крутить бревно. — На этот раз я проверну его полностью. Теперь легче, ведь мои цепи подтянулись. Готов?
— Момент, прошу, — вскрикнул человек.
Карса поднял бревно и закряхтел от веса, чрезмерного даже для него.
— Я вроде передумал…
— А я нет. — Карса повернул бревно. И уронил.
С другого конца донесся неистовый плеск, цепи засвистели в воздухе. Кто-то яростно закашлялся.
Удивившись, Карса вгляделся. Низменник дергался на конце бревна, размахивая руками и ногами.
Карса не спеша оперся на стену, ожидая, пока тот оправится. Некоторое время до него доносились только тяжкие вздохи. — Ты сумел поднырнуть под бревно и вылезти с другой стороны. Я удивлен, низменник. Похоже, ты не такой уж и трус. Не думаю, что среди детей таких много.
— Образец смелости, — прохрипел человек. — Да, это я.
— А чей был зуб?
— Алрута. Прошу, больше не крути.
— Извини, низменник, но мне нужно провернуть бревно назад, в прежнее положение.
— Проклятие твоей мрачной логике, Теблор.
— Как тебя зовут?
— Торвальд Ном, хотя среди врагов малазан я известен как Костяшки.
— А где ты выучил язык сюнидов?
— На самом деле это старый торговый язык. До охотников за головами к ним ездили натийские торговцы. Велась взаимовыгодная торговля. Честно говоря, твой язык очень близок натийскому.
— Солдаты бормотали непонятно.
— Ясное дело — это ж солдаты. — Человек помолчал. — Ну, такого рода юмор до тебя не доходит. Пусть. Похоже, это были малазанские солдаты.
— Я решил, что малазане — мои враги.
— Значит, в чем-то мы схожи, Теблор.
— Низменник, общего у нас только это гнилое бревно.
— Как скажешь. Хотя должен поправить тебя: как ни мерзки малазане, нынешние натийцы ничуть не лучше. Среди низменников у тебя друзей не найдется, Теблор. Будь уверен.
— Ты натиец?
— Нет, я дарудж. Из города на далеком юге. Дом Ном велик, многие семьи в нем весьма богаты. Даже в совете Даруджистана есть Номы. Никогда с ними не встречался. Увы, имения моей семьи гораздо… э… скромнее. Отсюда частые мои путешествия и отчаянные предприятия…
— Слишком много болтаешь, Торвальд Ном. Я готов снова крутить бревно.
— Черт! Я надеялся, что ты забудешь.
* * *Конец железного стержня почти наполовину ушел в дерево; крепление цепи стало покореженной массой металла. Ноги Карсы непроизвольно дрожали и дергались. Отдыхать между рывками приходилось все дольше. Раны от щепок на груди и спине вновь открылись, и кровь текла непрерывно, смешиваясь с потом, пачкая одежду. Кожа и мясо на лодыжках стали жутким месивом. Торвальд поддался усталости и, как только Карса вернул бревно в прежнее положение, заснул.
В те моменты, когда воин — урид отдыхал, откинувшись на пологую стену, в яме были слышны только его хриплые вздохи, сопровождаемые более тихим дыханием и бормотанием с того конца бревна.
Потом кто-то прошел над головой — в одном направлении, потом в противоположном. Шаги затихли.
Карса снова выпрямился, голова закружилась.
— Отдохни подольше, Теблор.
— Нет времени, Торвальд Ном…
— Ох, да есть время. Рабовладельца, который завладел тобой, придется подождать — он уехал с ротой малазан. Как минимум до Мелимоста. В Дурацком лесу и в Желтой Марке множество бандитов, и я чувствую в этом свою заслугу. Именно я первым объединил пестрые шайки грабителей и душегубов. Они уже пришли бы мне на помощь, если бы не малазане.
— Убью этого рабовладельца, — заявил Карса.
— Поосторожнее с ним, гигант. Силгар — человек неприятный, он умеет обращаться с воинами, такими как ты…
— Я урид, не сюнид.
— Ты часто это говоришь, и я верю — ты явно злее, да и сильнее. Но Силгара берегись.
Карса поставил ноги на бревно.
— Время для отдыха есть, Теблор. Зачем освобождаться, если не сможешь идти? Я в цепях не в первый раз, так что советую со знанием дела: жди, оказия подвернется. Если сперва не умрешь от голода.
— Или утону.
— Да, точно. Я понимаю, почему ты говорил о смелости. Признаюсь: я испытал миг отчаяния.
— Ты знаешь, как долго здесь сидишь?
