Ловец Душ - Ефиминюк Марина Владимировна

В конце концов, всеми замеченные мы въехали в город, образовав затор в версту, так что хвост желающих попасть в Торусь рассасывался до самой ночи.

Денис решил меня далеко не отпускать, деньги не доверять, а вести переговоры на постоялом дворе поручил Антохе. Меня это вполне устраивало, бродить по родному городу, облепленному твоими же портретами, желания не возникало. Мы медленно передвигались по улицам, выстаивая дорожные заторы, пропуская пешеходов. Торусь кипела, как не заснувший на зиму муравейник. Сюда стекались наскоро набранные рекруты из соседних деревень. Неровным строем топали старые вояки в плохоньких душегрейках. На смущенных, сбитых с толку новобранцев с котомками за плечами последними словами кричали военные чины. По всему городу разносился грохот кузниц и оружейных палат, и в воздухе над головами людей висело страшное слово «война».

Мы продвигались по знакомым мрачным переулкам, кое-где чернел снег, истекающий грязными ручейками. Ветер бросал в лицо холодные пригоршни не то снежинок, не то капель.

Родной город моим приездом не впечатлился.

На встречу с новыми заказчиками Денис во что бы то ни стало решил прихватить меня, чем расстроил все мои злодейские планы. Я собиралась переждать в какой-нибудь тихой подворотне рядом с особняком Арсения, а ночью незаметно проникнуть к нему в спальню… и отомстить. Признаться, я с трудом представляла себе это самое «мстить». Мое воображение блокировалось ровно на том моменте, как я связываю Арсения диметриловой веревкой и с наслаждением разглядываю его конвульсии от перекрытой магии. Ну, может быть, еще представлялись пара ударов кулаком по откормленному лощеному лицу колдуна, но на этом мечты себя исчерпывали.

Кортеж последовал в сапожную мастерскую к некоему Леониду Мысивцеву, партнеру Романа Менщикова в Торуси. Этот милсдарь занимался сбытом дурман-травы через налаженную сеть из бездомных и попрошаек, а на досуге клепал отвратительную обувь и распространял ее через ту же сеть. Мы же с Денисом завернули к главной торусской площади, аккурат перед королевским дворцом. Я с тоской посмотрела на Королевский музей Изящных Искусств, с него-то и началось мое триумфальное падение в пропасть.

В таверну «Веселая вдова» люди набились как селедки в бочку. Принаряженные посетители шумели и веселились. Где-то в углу на сколоченной сцене выли две пышнотелые девицы, стараясь поразить публику фальшивым сопрано. Одуряюще пахло едой и чем-то сладко-земляничным. Есть захотелось с огромной силой, но пришлось глотать слюни, наблюдая за тем, как за соседним столом в глотках трех господ исчезает гороховый, сваренный на копченых ребрышках суп. Эти трое составляли странную группу: первый – косой (не хуже нашего Антохи), второй – с перебинтованной рукой, третий– с загипсованной ногой. Костыль последнего, приставленный к столу, закрыл собой весь проход. Мальчики-подавальщики в белых чистых фартуках неловко перепрыгивали его, стараясь при этом не расплескать на головы посетителей соусы от кушаний. Денис волновался и все время смотрел на карманные серебряные часы, заказчики опаздывали уже на полчаса.

– Фголка, – толкнул он меня под локоть, – поди, что ли, пива возьми?

Он положил на стол пару медяков. Я доковыляла до стойки, схватила тяжелую кружку с самым дешевым пивом, плеснув на относительно чистую рубаху пены, развернулась и остолбенела: за столом рядом с Денисом сидел Арсений с неизвестным мне парнем. Меня охватила паника, я всучила кружку мальчику-подавальщику и попыталась спрятаться за спинами бородатых купцов.

– Пацан, – икнул один, обдав меня облаком перегара, – ты какого лешего здесь толчешься? Отвали уже!

Меня буквально вытолкнули на середину зала. Я метнулась к выходу, позабыв про оставленную душегрейку, и тут же пересеклась взглядом с Арсением. Время замедлило ход. Колдун буквально переменился в лице, сначала он побледнел, потом заморгал, не веря собственным глазам. Молодой парень, сопровождавший его, тоже уставился на меня, словно увидел призрак. Впрочем, они и не подозревали, что я могу появиться в городе.

– Фгол! – взвыл Денис. Я колебалась, из таверны надо было убираться подобру-поздорову, а главное – скоренько и без особого шума. Арсений уже медленно поднимался из-за стола. В воздухе запахло горелым, причем в прямом смысле слова, из открытой двери кухни ворвался запах паленого мяса.

– Наташа? – Арсений произнес это тихо, кажется, просто шевельнул губами.

– Какая, к чегту, Наташа? – изумился рядом с ним Денис. – Это мой Фгол! – Он посмотрел на меня по-новому. – Так ты девица?!

Я рванула к двери, в спину мне летел крик Давидыва:

– Стоять, дуга!

А следом за ним чей-то щенячий визг:

– Держи ее!

Чья-то сильная рука схватила меня за шкирку, пуговицы на рубахе затрещали, разлетаясь в разные стороны. Я дернулась, попыталась вырваться. Народ зашумел с новой силой. Раздался возмущенный вопль:

– Ты, картавый, разлил мое вино!

С грохотом отодвигая стулья, люди поднимались из-за столов, торопясь разнести заведение на щепки. Драка началась сама собой, вокруг с визгом носились девицы, одна уже замахивалась кувшином. Я едва успела пригнуться, как он мелькнул над моей головой и, никого не задев, вылетел в окно. На пол посыпались осколки. Мальчик-подавальщик попытался быстрее убраться из пекла на тихую кухню, но поскользнулся на жирной луже из щей, махнул подносом по лицу пьяного купца. Тот охнул и осел на пол. Денис запрыгнул на стол с белой скатертью и, танцуя среди тарелок, наполненных едой, лихо отражал удары нападающих. Он хохотал как сумасшедший, глаза его горели бешеным огнем. Тут на сцену среди общего круговорота ударов и криков вышла компашка покалеченных. Хромой замахнулся костылем, заехав кому-то аккурат в район челюсти. Потом ударил Дениса под колени, Давидыв по-женски взвизгнул и упал спиной на тарелки. Косой стал стягивать его на пол, а однорукий при этом колотил по лицу здоровой пятерней. Меня охватило кольцо чьих-то рук, в это время снова просвистел стул. Из последних сил я вырвалась и упала на пол в мешанину из остатков еды и грязи, осыпавшейся с обуви. Обидчик, удерживающий меня, грохнулся рядом, побежденный деревянной ножкой стула, угодившей ему почти в глаз. Девица, бросающая мебель, дико захохотала и запустила в голову незадачливых драчунов, сцепившихся в непосредственной близости от нее, тяжелой медной пепельницей.

Я быстро забралась под стол, рваная рубаха открыла перебинтованные женские прелести. Там сидел старичок с тонким песне на носу, с маленькой кружечкой в одной руке и тарелочкой с одиноким грибком в другой.

– Вы за наших или за ихних? – полюбопытствовал он, впрочем, без особого энтузиазма. – Ваше здоровье! – он кивнул, не обращая внимания на царящий вокруг хаос, и отхлебнул пива.

Я обогнула старикашку и поползла в сторону стола, где оставила свою душегрейку. Удачно миновав десяток толкущихся ног и господина в некогда дорогом камзоле, свалившегося практически мне на голову, я добралась до своей одежки. Кто-то схватил меня за волосы.

– Ну что, попалась, Наталья? – ухмыльнулся Арсений, дернув так, что я вскрикнула. Тут схватка его ослабла, он рухнул, придавив меня своей стопудовой тяжестью. С трудом выбравшись, я хотела отблагодарить своего спасителя. Им оказался хромой, по-прежнему размахивающий костылем, как булавой. Стоило мне поднять голову, как в лоб впечаталась костяная ручка костыля. Я сдавленно ругнулась и упала на приходящего в себя Арсения. В этот момент раздались крики:

– Стража! Уходим! Стража!

Бой закончился полной победой стражьего предела.

Из «Веселой вдовы», превратившейся после драки в руины, нас отвезли не в городской карцер, а в старинный особняк Арсения. Два подкупленных Арсением стража провели нас через кухню, где орущий Давидыв насмерть перепугал всех кухарок и дворовых девок. Те спешно крестились и отворачивались к стенам, страшась, как бы «попорченный» не заразил их безумием. Нас затолкали в дальнюю комнату в нежилом крыле дома и привязали к стульям, а Денису вовсе запихнули в рот грязную тряпку, чтобы успокоился и перевел дыхание (признаюсь, последнему обстоятельству я втайне обрадовалась).