Птичка по имени Авелин (СИ) - Красовская Марианна

Я с ужасом смотрела на Ральфа. Нет, я этого не понимала. Для меня супружеская верность была чем-то незыблемым. Брак без нее становился фарсом.

- А как же любовь? – растерянно выдохнула я.

- Ты потом поймешь, - усмехнулся Ральф. – Кто любит, тот желает счастья своему любимому. Доверяет ему. Разве это не высшая степень доверия – отпустить и знать, что твой партнер к тебе вернется?

- Нет, - отрезала я. – Это разврат и неумение держать себя в руках. Когда любишь – уважаешь себя и партнера.

- Ух, какая ты правильная штучка, - засмеялся муж. – А ты любишь?

- Тебя? Пока нет.

- Тогда мне можно развлекаться?

- Нет, - подумав, ответила я. – Меня это очень обидит. Я разведусь, если узнаю об измене. Сразу же.

- Ладно, я тебя услышал. Пойдем спать? Или посидим еще? Хочешь черешни?

Некоторое время он развлекался, кормя меня ягодами с рук, а я подыгрывала ему, а сама внутри не находила себе места и, наконец, не выдержала.

- Ральф, ты ведь это несерьезно? – жалобно спросила я, ухватив его за руку. – Ну, про развлечения на стороне? Ты меня просто проверял, правда?

- Эва, я не собираюсь тебе изменять, - спокойно ответил он. – Ты слишком мне нравишься, чтобы смотреть в сторону других женщин. У нас с тобой столько всего интересного впереди!

- Да уж, Ада мне рассказывала, - проворчала я с облегчением. – Ох, сколько интересного!

- Я убью эту болтушку, - притворно зарычал Ральф. – Это я должен рассказывать тебе всякие пошлости, а не она! 

24. Обучение

Я никак не могла подумать, что самой сложной наукой для меня станут эти проклятые танцы! И даже ниххонский отвар мне не особо помог. Сварить-то я его сварила, после чего меня просто разрывало на части от кипящей внутри энергии. Даже после того, как учитель танцев, в очередной раз обозвав меня неповоротливым бревном и коровой на льду, убежал, громко хлопнув дверью, я до изнеможения повторяла все эти повороты, наклоны и прыжки, забыв про еду и сон. Ральф утаскивал меня из бального зала насильно.

Я все же птица. Некоторые вещества влияют на меня не так, как на людей. Видимо, и здесь какая-то травка сработала неправильно. Наутро было плохо, ужасно болело всё тело, но лежать всё равно не могла. Ральф смеялся, уверяя, что я – тот еще химик. Я сварила ему еще отвара. Вызвали начальника стражи – крупного мужчину с седыми усами и выдали ему кувшин зелья для испытаний на солдатах. Я была против, но муж сказал – всё, что не убивает, сделает человека сильнее. Тем более, что я жива. Значит, всё же не яд.

Урок я вынесла ценный: никогда не испытывать незнакомые отвары на себе.

К моему облегчению, спешно вызванный знакомый ниххонский лекарь Ральфа подтвердил, что отвар нормальный. Не опасный, даже полезный. Но раз уж графиня приняла первую порцию, стоит продолжать хотя бы неделю, но не больше трех. И усиленно тренировать мышцы. И поскольку учитель танцев просто не мог вынести моего стремления к обучению, Ральф выдал мне рапиру и принялся учить фехтовать.

Его уроки мне нравились гораздо больше. Во-первых, это было красиво – и Ральф, потный, с прилипшими к вискам кудрями, в полурасстегнутой рубахе, тоже был очень красив. Я уже сходила от него с ума. Сложно не влюбиться в человека, который так к тебе относится. Во-вторых, эти занятия были чем-то похожи на танцы. А в-третьих, Ральф меня не ругал, как мэтр Больен, а только хвалил, и я старалась изо всех сил ему угодить.

У меня получалось. Пару раз я задевала кончиком рапиры его бок и грудь, почти в любом поединке – рукав. А однажды, когда он подцепил своим оружием завязки на моей рубашке и практически обнажил мою грудь, смогла даже приставить острие к его горлу. Я не обольщалась: он просто отвлекся на открывшееся зрелище. Но и в этом был важный урок. Мужчины, даже Ральф – не идеальны. И они падки на женскую красоту.

С того дня мне выдали настоящую шпагу, а поединки наши превратились в любовные игры. Нас забавляло оставлять прорехи на одежде друг друга. Мы всеми силами пытались открыть в сопернике как можно больше голого тела, а потом, смеясь и ойкая, смазывали царапины друг друга.

Я почти привыкла к боли, я стала быстрее, сильнее, увереннее в себе. Ада, пришедшая посмотреть, как ловко я фехтую, морщилась и вскрикивала, а потом заявила, что я больше похожа на мальчика, чем на даму королевского двора. А к исходу второй недели я потеряла сознание во время уроков танцев, и меня долго не могли привести в чувство. После этого ниххонский отвар я больше не пила, но готовила его регулярно: стражников обучали с его использованием.

Стремительно приближалась осень. Я ждала ее с таким нетерпением, как никогда раньше. Я стану совершеннолетней, а значит, заполучу свою брачную ночь. Если честно, я ни о чем другом и думать не могла. Только мечтала о том, как всё это будет.

В замок приехал тот самый герцог Шантор, и я к глубокому своему изумлению убедилась, что он вовсе не старый, а очень даже обаятельный мужчина. Затем приехал некто Клебсон со своей супругой Хлоей. Они с Адой основательно за меня взялись: учили придворным манерам, рассказывали всякие страшные истории про тамошних дам, которые могли пожелать меня унизить, и от души восхищались моими дерзкими по-деревенски ответами. Мы в Фулбине с кумушками не раз языками сцеплялись, оказалось, что и в высшем свете происходит тоже самое, только порой более жестко и зло. Меня это не пугало.

Мужчины всё запирались в лаборатории, часто просили меня перевести те или иные свитки, спрашивали советы, как правильно заготавливать травы. Несколько раз я вместе с ними колдовала с перегонным кубом. Судя по рецептуре, варила я самый настоящий яд, но непростой, а такой, который выделялся в воздух в виде испарения при нагревании. Я понимала, что делаю, но молчала. Догадывалась, что у мужчин свои игрушки и интриги.

Когда начались дожди, мужчины сорвались с места и куда-то уехали, а мы с девочками остались в Белом замке. Мне была непривычна такая погода, она навевала тоску. За окном была серость. Стоило выйти во двор – и одежда была насквозь сырая. А ведь я хотела собрать кое-какие травы в ближайшем лесу! Мне редко это удавалось, разве что когда дождь не лил как из ведра, а висел в воздухе моросью. Надевала кожаный плащ, большие сапоги, брала корзину и упорно шла в лес. Меня сопровождали два стражника, которые, кажется, меня ненавидели. Ада и Хлоя мне помогать отказывались наотрез.

В день своего совершеннолетия я проснулась совершенно разбитая. Ральфа всё еще не было. День был унылым и пасмурным. Серые тучи, казалось, цеплялись своим раздутым брюхом за шпили башен. Ветер гудел в щелях окон.

Хотелось плакать и топать ногами.

Дома меня бы разбудила тетушка, принесла бы мне новое платье – она всегда дарила платье. Аглая испекла бы пирог, Тешка подарила лично сплетенные бусики, а дядя – увесистый мешочек с монетами. Поставили бы столы на улице. К вечеру собрались бы все Ферны, был бы большой пир и танцы. А здесь… кажется, мне предстоял еще один серый день.

- А чего у моей девочки такое недовольное личико? – раздался из дверей веселый голос, и я, взвизгнув, бросилась на шею Ральфу.

- Ты приехал!

- Да, на рассвете. Гнал всю ночь. Не мог бы я оставить любимую жену без подарка!

- А какой подарок?

- А что бы ты хотела?

- Тебя, - тут же призналась я, прижимаясь к нему плотнее.

- Черт, а я привез тебе книги. Не угадал?  

- Книги потом, - шептала я смело, стаскивая с него влажный камзол. – Ты что, даже переодеться не успел?

- Нет. Сразу к тебе.

- Ты же простудишься! Быстро в купальни!

- Как прикажет моя королева.

Мы спустились вниз, в бани, где я быстро стащила с него одежду и велела залезать в купель. Он смеялся и требовал, чтобы я его мыла. Немного стесняясь, но резонно полагая, что он всё равно сегодня увидит меня голой, я разделась, завязала волосы на затылке и опустилась в воду рядом с ним. Он повернулся… и игры закончились.