Птичка по имени Авелин (СИ) - Красовская Марианна

- Я девственница, - выдавила я из себя, жмурясь до слез.

- Да иди ты! – от удивления Ада даже уронила что-то, пришлось открывать глаза и собирать с пола записи. – Вот это у него сила воли!

- Мне семнадцать!

- И что? Шантор меня в шестнадцать взял. Или раньше? Не помню… а до этого учил всяким штукам… Так что девственницей я была только номинально.

- Ада, - застонала я. – Пожалуйста, не нужно!

- Что не нужно? – нахмурилась девушка. – Тебе муж член покажет, а ты в обморок упадешь! Так нужно?

- Ада!

- Эва!

- Ой, ну ладно, - выдохнула я. – Я видела мужские… эээ… достоинства.

- Не у всех достоинства, у кого-то недостатки, - не унималась подруга. – А видела-то где?

- В бане, - созналась я. – Подглядывали мы с подружками. И как мужчина и женщина… ну… вместе… тоже видела.

- Ой, да что ты видеть в своей деревне могла! Задранные юбки и голые задницы? А телесная любовь, милочка, это искусство, впрочем, не мне тебя учить. Ральф в этой науке на высоте, поверь, тебе понравится.

Я теперь в этом сомневалась, но была так рада, что Ада переключилась на что-то другое, что возражать не стала. Хотя вдруг подумала, а откуда она знает, какие у ниххонцев члены, если Шантор ее в шестнадцать… обесчестил?

Постыдные мысли так и поселились в моей голове. Изменяла ли Ада своему мужу? А он ей? А Ральф – он в самом деле будет хранить мне верность, или теперь, пока я еще, по его словам «маленькая», он получает свое где-то в другом месте? Вот последнее волновало меня больше всего. Даже не выдержала, попыталась ночью за ним проследить. Прокралась к дверям его спальни, прислушалась: есть ли там кто? Наклонилась, осторожно повернула ручку, тихо-тихо приоткрыла дверь.

- Эва? – раздался голос мужа у меня за спиной.

Я подпрыгнула от неожиданности, прижимая ладонь к колотящемуся сердцу.

- Ральф? Ты не спишь?

- Нет, как видишь. Ты меня искала?

- Нет… да… я… не спится. Думала, поболтать перед сном.

- О чем? – спокойно спросил муж.

- О… моем обучении… я, кажется, могу сварить то ниххонское зелье.

- Это вряд ли, - пожал плечами Ральф. – Проклятый Араи там не все ингредиенты указал, да еще какую-то дичь написал про последовательность варки.

Я позволила себе снисходительно улыбнуться.

- Ничего не дичь. Там всё понятно, если немного подумать. У ниххонцев своеобразная система записи рецептов, к тому же там есть подсказки. Например, «лунный свет» - это, конечно же, не про ночное светило, а про остроглаз белый, он только при луне цветет…

- Так, так, это ужасно интересно, - оживился Ральф. – Расскажешь мне, что ты еще поняла? А хочешь, я покажу тебе то, чем занимаюсь по ночам? Это можно делать и вдвоем.

Я залилась краской, кусая губы. Он сейчас о чем? Нерешительно кивнула.

- Пойдем, - муж уверенно взял меня за руку и повел по коридору на лестницу.

Кажется, он ведет меня в лабораторию в башне. Но нет, дверь, обитую медными листами, мы миновали. Поднимаемся выше, под самую крышу. Здесь у Ральфа прямо райский уголок: каменный пол устлан шелковыми коврами, подушки, шкура пушистая, блюдо с ягодами, кувшин. Интересно, чем это он тут занимается? В моем представлении – только тем самым, о чем мне рассказывала Ада. Стало обидно. Я замуж не для того выходила, чтобы муж начал мне изменять еще до того момента, как у нас с ним что-то сложилось.

- Хочешь взглянуть? – спросил Ральф тихо.

Я растерянно посмотрела на него и едва не расхохоталась. Как можно было не заметить огромную подзорную трубу, направленную в небо – я искренне не понимала.

- Это телескоп, слышала о таких? – с каким-то благоговением спросил мужчина. – В него можно наблюдать за движением небесных светил. Подойди, взгляни!

Мои щеки пылали, мне было искренне стыдно за свои нелепые домыслы. Я надеялась, что темнота скроет мое смущение. Я подошла и, зажмурив один глаз, поглядела в черное небо. Ахнула от восторга. Звезд так много! Они такие красивые!

Ральф встал за моей спиной так близко, что я чувствовала тепло его тела, но не прикасаясь ко мне. Его дыхание щекотало мне шею. Руки легли на телескоп, обнимая меня и чуть поворачивая трубку.

- Вот здесь созвездие «клубок змей», - бархатным голосом, от которого у меня в животе екнуло, - начал он. – По нему мореплаватели определяют направление. Глаз змеи – видишь эту яркую звезду с краю? – всегда на севере. А вот тут, восточнее, - он сместил телескоп влево, все же прижимаясь ко мне. – Туфелька Вероники. Ты слышала сказку про Веронику?

- Нет, - прошептала я, не понимая, что со мной происходит. – Расскажи!

- У нас эту сказку даже малыши знают, - руки мужа выпустили телескоп и легли на мои плечи, поглаживая, отчего по шее побежали мурашки. – Тебе холодно, Эва?

- Нисколько. Даже жарко.

- Хм… Так вот, жил на свете монах, который однажды нашел в лесу маленькую девочку…

- А, так это сказка про Беренику, - обрадовалась я. – У нас в Эльзании немного по-другому имя звучит!

Губы Ральфа неожиданно прижались к изгибу моей шеи, обжигая, руки скользнули на грудь, стискивая ее. Я ахнула от горячей волны, прокатившейся по телу. Муж не остановился. Он покрывал поцелуями шею и плечо, выводил языком какие-то символы, тяжело дышал. Когда его зубы прикусили нежную кожу, я застонала в голос, тут же испуганно зажимая рот руками.

- Больно? – хрипло спросил Ральф.

- Горячо.

Он замер, буквально закаменел, а потом подхватил меня на руки и уложил на покрывала. Я доверчиво смотрела ему в лицо, ожидая: неужели это, наконец, свершится? Лучше момента и придумать было нельзя: ночь, звезды, шелк подо мной, его губы, наконец, накрывшие мои. До этого мы почти и не целовались: для меня всё было внове. Он не спешил; его губы были мягкими, нежными, язык дразнил и ласкал. Немного привыкнув к странным ощущениям, я робко начала ему отвечать – касалась своим языкам его зубов и неба, захватывала нижнюю губу. Мы лежали очень близко, я отчетливо ощущала упирающуюся мне в бедро выпуклость, но не пыталась ускользнуть. Его пальцы потянули шнуровку на платье, касаясь верхней части груди, потом туда же стекли его губы.

- Проклятый корсет, - шепнул Ральф. – Никак не дотянуться. Что ж, зайдем с другой стороны.

Руки его принялись поднимать подол платья, я замерла, не зная, бояться ли мне или поддаться его ласкам. Выбрала второе: он ведь мой муж, от его ласк всё тело дрожит! Не думаю, что он причинит мне вред! Мужские пальцы наощупь нашли завязку чулка, потянули за нее, коснулись голой кожи бедра. Я всхлипнула, невольно сжимая колени.

- Ты права, на сегодня хватит, - хрипло сказал муж, убирая руки и поправляя платье. – Но какая ж ты сладкая!

- Почему хватит? – обиженно спросила я.

- Ты еще маленькая.

- Ты считаешь, что за два оставшихся месяца я вырасту?

- Нет, но я дал слово.

- Никто не узнает! – я ластилась к нему, как кошка, ощущая странное томление внизу живота. Мне казалось, что Ральф сможет его унять.

- Я узнаю, рыбка. И ты узнаешь. Как ты сможешь меня после этого уважать?

- Но ведь это я тебя прошу… продолжить!

- Ты сама не знаешь, чего хочешь.

Я села рывком, отталкивая его руки. Поправила платье на груди, резкими движениями затянула распущенные ленты.

- Зачем ты на мне женился, если я тебе не нравлюсь? – сама понимала, что веду себя, как капризный ребенок, но обидно было до ужаса.

- Очень нравишься, - погладил меня по голове, словно собачку, Ральф. – Слишком сильно нравишься.

Он поймал мою ладонь и положил себе на пах. Да, бугор в его штанах меньше не стал.      

- И что теперь? Найдешь себе служанку для снятия напряжения?

- Что? – удивился он. – Какую служанку?

- Ну, в Ранолевсе же не принято хранить верность!

- Ада, - после некоторого молчания догадался Ральф. – Вот же язык без костей! Эва, послушай…

- Слушаю.

- Да, в Ранолевсе муж и жена по согласию друг с другом могут завести интрижку. Это не значит, что они меньше любят друг друга. Просто… разнообразие. Хочется чего-то нового. Хороший способ избежать скуки в отношениях.