Василий Головачев Головачев - ЕВАНГЕЛИЕ ОТ ЗВЕРЯ
Легким касанием парализующих точек на шее усыпил полковника и вышел. Дома он переоделся в строгий костюм: пиджак, брюки, серая рубашка, галстук — сунул во внутренний карман пиджака «глушак», аккуратно разложил по карманам метательные иглы и пластины, укрепил на ноге нож и, не оглядываясь, не теряя времени на сомнения, закрыл дверь за собой. В кабине он привел в чувство полковника, тот очнулся, не сразу сообразив, где он и что с ним.
— Вперед, Станислав Борисович, — сказал Тарас почти весело. — Нас ждут славные дела. Он тронул машину с места.
— Хочу напомнить о нашем уговоре. Я вооружен, а терять мне, как вы сами понимаете, нечего.
— А девушка? — безразличным тоном сказал Гольдин.
Тарас бросил на него быстрый взгляд, от которого тот съежился, как от удара, и снова вспотел, и после паузы, продолжая вести машину, сказал чужим тусклым голосом:
— Если вы тронете хотя бы волосок на ее голове…
Волна дрожи прокатилась по телу полковника, вызывая панику и ужас. Он едва не вскрикнул, чувствуя, как горло непроизвольно сжалось и перехватило дыхание. Торопливо, сдавленным голосом, заговорил:
— Лично я ничего не планирую… но они знают… и мне не подчиняются.
— Кто — они? Ельшин? Президент «Купола»9 Гольдин весь покрылся холодной испариной, попытался вытереть ладонью струящийся по лицу пот.
— Ты… вы слишком много знаете…
— Меньше, чем хотелось бы Однако не будем отвлекаться по пустякам Рассказывайте все, что знаете о лаборатории, об охране: сколько, кто, где, как вооружена, где бункер, в котором держат учителя, и все остальное.
Тарас сделал сложное замысловатое движение правой рукой перед глазами полковника, одновременно посылая мысленный приказ не сопротивляться, ломающий волю собеседника, и Гольдин начал рассказ.
* * *
В десять часов вечера перед неприметным двухэтажным зданием на тихой Сенной улице остановилась синяя «Волга» со спецномером. Из нее вышли двое и направились к центральному входу в здание, поднялись по ступенькам на невысокое крыльцо с перильцами. Тот, что шел первым, плотный, круглоплечий, круглоголовый, с коротким ежиком волос и заметными залысинами, нажал дважды на кнопочку звонка. Над дверью шевельнулся окуляр мини-телекамеры. Гостей внимательно разглядывали. Потом ожил динамик:
— Полковник Гольдин?
— Апостол Павел, — буркнул Станислав Борисович.
— Не поздно?
— Допуск «три нуля».
Молчание.
Атмосфера сгустилась до состояния желе, напряжение, владевшее Тарасом, усилилось. Его мысленный нажим достиг, наверное, стадии физического воздействия на невидимых охранников, и они сдались Или просто выполняли инструкцию.
Замок щелкнул. Дверь мягко и тяжеловесно открылась. Гольдин шагнул через порог, за ним вплотную Тарас. Охранники не спросили, кто он такой, приняв за того, кого и надо, — телохранителя полковника, и это слегка облегчило задачу.
Небольшой тамбур со стеклянными полосами, еще одна дверь.
— Ваш спутник вооружен, — заговорил скрытый динамик.
— На то он и оперативный работник, — покосился полковник на Тараса. — Ему положено носить оружие.
Тарас «рявкнул» во всю пси-мощь мозга:
«Пропустить!»
Лязгнуло. Дверь тамбура отошла в сторону, открывая коридорчик с турникетом и двух охранников в серо-синей униформе, вооруженных пистолетами. Оба носили темные очки, и по толщине дужек и массивности оправы Тарас опознал в очках устройства связи и контроля, а также приборы ночного видения.
— Что случилось? — вышел из-за турникета кряжистый седой охранник, внимательно изучая Горшина; тот чувствовал его недоумение и настороженность, поэтому продолжал давить на психику настойчивым повторением мысленной фразы: «Не мешай! Все нормально! Мы имеем право!» При этом Тарас слегка покачивался из стороны в сторону и шевелил пальцами рук в особом порядке, создавая визуальный канал прямого бесконтактного воздействия на охранников.
— Нам нужно поговорить с одним вашим гостем. Вы понимаете, о ком я.
Охранники переглянулись.
— Он плох, — коротко сказал более молодой охранник, высокий, но сутулый.
— Плевать, — махнул рукой Гольдин. — У меня приказ. Можете пойти с нами, это не займет много времени.
— Но мы не получали на этот счет никаких указаний, — пожал плечами седой с сомнением во взоре.
«Пропустить!» — ударил Тарас обоих «тараном» мыслеволевого приказа, готовя на всякий случай «глушак».
Однако гипногенератор не понадобился.
Молодой сутулый страж лаборатории внезапно потерял интерес к происходящему, отвернулся.
— Пусть идут. Объект если и не окочурился, то вряд ли в состоянии говорить.
— Проходите, — отступил седой, сдаваясь. — Знаете, куда идти?
— Передайте парням второй линии, чтобы не препятствовали. — Гольдин миновал турникет, направился по коридору к лестнице.
Гости спустились на этаж ниже, прошли пустой коридор с голубыми стенами и белыми дверями, снова начали спускаться вниз по ступенькам с металлическими полосками. Еще один коридор, узкий, с шероховатыми серыми стенами, почти без дверей. Дважды повернув, он уткнулся в перегородку с металлической дверью, возле которой сидел за столиком мрачный амбал в серо-синем и читал книжку в мягкой обложке. Увидев гостей, он не встал, а лишь кивнул на дверь, видимо, предупрежденный по телефону дежурным:
— Проходите, открыто, только осторожнее, ни к чему не прикасайтесь, стены под током.
Дверь, толстая, обтянутая медной сеткой с внутренней стороны (сетка оказалась под напряжением), медленно открылась. Гольдин вошел в помещение первым. Невольно затаив дыхание, Тарас шагнул следом, и ему показалось, что в голове разорвалась бомба.
Он успел увидеть лежак с телом человека и туманную фигуру в углу за дверью с поднятой рукой. И все… Сознание вылетело из головы как пушинка под ударом урагана…
* * *
Кто-то лез в уши и ворочался там, шурша крыльями, царапаясь и недовольно стрекоча.
Тарас попытался выковырнуть неприятное насекомое, почувствовал укус и жжение и практически сразу очнулся, ощутив, как волна возбуждающего тепла бежит по сосудам и прогоняет онемение.
«Насекомое», копавшееся в ушах, исчезло, слух восстановился. Стали слышны голоса переговаривающихся людей, постукивания, металлическое позвякивание и щелчки. Голова прояснилась, хотя в затылке все еще торчал остывающий гвоздь боли. Мышцы слушались плохо, к тому же двигаться мешали тугие жгуты на запястьях рук и на лодыжках.
Он открыл глаза и тут же закрыл от яркого света. Но и одного мгновения хватило, чтобы увидеть главное и понять, что случилось.
