Dark Window - Клан Мёртвого Кота (Dead Cats Clan)
На всякий случай Ириска выставила меч перед собой и наклонила его к полу. Крыса мерзко улыбнулась и от этой улыбки тут же перестала походить на крысу.
Ириске НЕСТЕРПИМО захотелось проснуться.
Но сон не пропадал. Гномы подбирались к верхней кромке прохода. Ириска бесстрашно подошла к крысе и чиркнула по жёлтым кирпичам.
Гномы продолжали работать. С крысиных пальцев соскакивали всё новые монетки.
И тогда Ириска что есть силы рубанула по кладке. Руки вывернуло отдачей, и меч безвольно вывалился из разжавшихся пальцев. Вернее, уже обломки. Потому что клинок со звоном раскололся. Стальные блёстки запрыгали по каменным, зверски искорёженным плитам, словно в давние времена легендарный Борис именно тут расправлялся с крысиными полчищами.
Гномы закончили работу, быстро собрали серебряные кругляши и, стуча сапогами, словно взвод солдат, ушли в проход, откуда появилась Ириска. А крыса просто исчезла.
Девочка тупо смотрела на закрытый путь. С реальностью она распрощалась, когда спустилась в смотровую яму гаража номер 18. А сказки не получилось. Получался абсурд.
Тянуло сквозняком: то тёплой струёй, то лезвием холода. Трепетали язычки лимонного пламени. И никто не спешил на помощь. Путь направо был закрыт.
Делать нечего. Понурив голову, Ириска побрела в левый проход.
Стены исчезли. Впереди девочку поджидала кромешная тьма. Ириска остановилась.
Нет, ну скажите вы мне, что делать самой обычной девочке, когда реальный мир подменился сумрачным подвалом, под завязку набитым крысами-мутантами? Определённо, знакомства с улетевшими до добра не доводят.
Впереди резко вспыхнули тысячи разноцветных огоньков. Перед Ириской предстал город, застроенный небоскрёбами. Прямо по центру красовались две знаменитые, ещё непотревоженные башни. Ириска смотрела на Нью-Йорк и ничегошеньки не понимала.
Небоскрёбы покачнулись. Все разом, кроме тех, что стояли с краёв. Сквозь картину вечерних окон проступало что-то округлое. Картинка вздрогнула, словно вода, по которой побежали круги. Окна погасли. Вернее, их затопило светом, и тогда Ириска отчётливо увидела, что на неё смотрят кошачьи глаза. Глаза громадной, во всю стену, головы.
Солнечной короной голову обрамляло золотистое сияние. Морду покрывали отвратительные чёрные пятна. Капли дёгтя, упавшие в бочку мёда. А уши словно выточили из янтаря.
Ириска с ужасом увидела, как губы чудища расползаются в уродливую улыбку. Голова подалась вперёд, выгнулась, приобрела объём и полезла прочь из картины.
Сзади возник Рауль и прыжком встал между перепуганной Ириской и страшной кошачьей мордой.
Katty! Katty! Burning bright
In the city of the night,
What immortal hand or eye
Could frame thy fearful symmetry?
Раскатились строчки и утихли. А перед Ириской снова был всего лишь портрет кошки на фоне небоскрёбов. Пусть отвратительно-ужасный. Пусть вызывающе-огромный. Но неживой. В этом Ириска могла поклясться чем угодно.
— Полезно знать парочку древних заклинаний, — радостно выдохнул Рауль.
Ириска только сейчас догадалась, что смерть стояла слишком близко, даже у Рауля не был уверен в счастливом исходе.
— Твоё правило не работает, — воскликнула девочка. — Мне всё время мешали. Странно, что тебе удалось меня отыскать.
— Будем считать, что я тоже неправильно свернул. А минус на минус даёт плюс, — отмахнулся Рауль. — Хороших новостей ровно две. Во-первых, выход теперь недалеко, в этих местах я уже ориентируюсь. Во-вторых, заклинание вырвало нам кусочек вечности. Теперь ровно двадцать минут мы можем делать, что хотим, и ничего нам за это не будет.
"А то, что мы встретились, выходит, уже ничего не значит", — грустно размышляла Ириска, привычно пристроившись за уверенно ступавшим проводником.
Стало светлее. Картины на стенах теперь проступали отчётливо. Кто-то, погруженный в суровую печаль, катился на колеснице, запряжённой шестёркой львов. А к дереву привалился полосатым хребтом кот на задних лапах и разглядывал процессию с гнусной ухмылкой.
— Кот не лев, — кивнул Рауль. — Боятся меньше, зато и упряжь никто не надевает.
Они вышли в просторный зал. Впереди сверкала стеклянная витрина, залитая ледяным сиянием ламп дневного света. По сторонам от неё в сумрачных нишах на высоких пьедесталах стояли статуи поджарых котов.
— Возьми вещичку на память, — посоветовал Рауль, — а то выберемся обратно, и ты пожелаешь забыть Капку-Стрелку, словно ночной кошмар.
— Но брать же ничего нельзя, — напомнила Ириска. — Ты сам говорил!
— Здесь не найдёшь значимых вещей, — сказал Рауль. — Считай, что мы уже не в самой башне, а в её вестибюле. И потом: ты забыла, что двадцать минут ещё не истекли?
Ириска подошла к витрине. Чего там только не было. Первым делом внимание на себя обращал глиняный зеленоватый кувшин. На его боку красовалась коричневая клякса, словно расплавленный шоколад. Сквозь блестящее пятно проступали выдавленные контуры грозного льва. Но, присмотревшись, Ириска чуть не фыркнула от смеха. Уж слишком комично смотрелся вывалившийся язык. Лёва устал. О могучие лапы тёрся котёнок с длинным раздваивающимся хвостом.
Вокруг кувшина громоздились фарфоровые статуэтки котов.
Ласково улыбалась белоснежная парочка чёрноглазых кошечек, различавшихся лишь размерами. Кошка-мать и кошка-дочка. Передние лапы игриво сжимали клубки ярко-красной шерсти. В тени кувшина нежилась стройная киска, фигурой напоминавшая белую пантеру. Рядом беззащитными глазёнками смотрел на девочку котёнок. Его лапки и ушки окаймляли золотые разводы, а на боках красовались розочки, какие Ириска видела на древних музейных чашках. С верхней полки Ириску изучали умные голубые глаза. Крохотный бежевый котик, поджав лапки, прижался к стене, словно его туда прилепили. А под ним на трёхколёсном велосипеде разъезжал разухабистый котяра в рубахе, по которой густо разбросали голубые горошины. Сверкали золотом спицы, алели ободки, лапы небрежно лежали на руле, а глаза-пуговки смотрели сквозь Ириску, словно это её не существовало в реальном мире.
Девочка изучала сиамскую кошечку, стоящую на задних лапках, когда статуя в левой нише ожила. Ириска испуганно отпрыгнула и уставилась на существо, стоящее между ней и витриной. Им оказался слепой ухмыляющийся котяра. Шкура его пестрела залысинами, обнажившуюся кожу разъедали гноящиеся язвы. По истёртой шее ручейком пробегала золотая цепь, застёжкой которой служили две разъярённые кошки, чьи клыки терзали связующее кольцо.
— Выбирайте, почтеннейшая, — промурлыкал он. — Я не могу вас видеть, но чувствую, что сюда пришла особа, лишь лицезреть которую величайшая честь любому коту. Что вас заинтересовало, владычица моего сердца? Угодно ли обратить взор на правый нижний угол. Там представлена коллекция майолики.
