Лана Тихомирова - Легенда о Красном Снеге
— Так говорили древние короли людей, — с дрожью в голосе проговорил Мекелес.
Занка толкнула створки ворот, те беззвучно раскрылись.
Снег валил тихо и мягко. Путники вошли в припорошенный снегом сад. В конце длинной посыпанной гравием дорожки виднелся силуэт разрушенного замка. Никаких других
звуков, кроме хруста шагов не было слышно в округе. Вокруг все создавало ощущение какого-то ухоженного запустения, будто все, что росло в парке, давно уже состарилось,
но чьими-то неведомыми заботами не умирало и хранило почтенные остатки былого величия, за весь род человеческий. Мекелес рассматривал стоящие по бокам дорожки скульптуры человеческих королей. На мраморных бледных лицах застыли угрюмые выражения. Друг за другом лица и фигуры сильнее и ярче выдавали результат борьбы за чистоту крови — вырождение. В сумраке лица казались живыми, а в мертвенной тишине вроде был слышен шепот. Уродливые и слабоумные монархи обступали Занку и Мекелеса. Герцогине казалось, что вот-вот должен раздаться душераздирающий крик и, услышав его, она упадет замертво. Мекелес же, наоборот, с интересом разглядывал уродства королей. Они очень долго шли по дорожке. Мекелес вспоминал параллельно историю.
Люди, уставшие от разногласий и войн, объединились против новой "угрозы". Это в природе человека, все новое считать угрозой. Люди с лебяжьими крыльями, появившиеся на далеком острове, на Западе и стали рабами. Люди же настоящие, стали бороться за чистоту собственной крови, и избрали над собою короля всех земель Бербероса I Смирного. Берберос был глуп, но идеен и фанатичен, крылатые подвергались гонениям, притеснялись, но все равно выживали, тесня численностью людей. Некоторые люди, не согласные с большинством, поддерживали крылатых, женились на их девах и обучали всему тому, что знали сами. Как утверждали историки, род Теорга, шел именно от Бербероса Смирного, через долгие века тянулся род берберийцев, пока не совершено было братоубийство, и братоубийца не женился на лебедь-деве. Их сын с мечом завоевал трон и стал Бендосом I Солдатом Теорга. Люди взбунтовались, и тогда был заключен договор, что люди, тогда уже малочисленные племена, будут жить там, где жили, в лесах и подчиняться Лебедь-граду не будут.
Ряд скульптур кончился монументом, больше похожим, на надгробие. Маленький мальчик, каменные волосы его и глаза были как-то очень живо изображены, и это пугало, пугало так, что кровь стыла в жилах. Славес IX Жестокосерд — вот как звали этого ребенка, убитого, собственным братом, последний наследник трона людей. Скульптуры его брата не было.
Мекелес рассматривал огромные устремленные ввысь двери.
— Мекелес, идем, — потянула его за рукав Занка.
Двери бесшумно отворились.
В темном холле гулял ветер. Слева на развалинах шумно копошились грызуны, справа постройка еще стояла, потолки были целы, но веяло сыростью. Кутаясь в мокрую накидку, Занка пыталась согреться. Двери за путниками тихо закрылись. Мекелесу захотелось поскорее покинуть полуразрушившийся замок, в отличие от Занки, которая уже свернула направо в сырой стеклянный коридор. Мекелес дрожа от холода и
страха пошел следом. Его смущало что-то неуловимое, и от этого ощущения страх усиливался. Посередине коридора он понял: пол под его ногами чист! За столько времени
запустения, замок разрушился, но полы были идеально чисты.
Из коридора они вышли в салон-гостиную, стены были обшиты деревом, на котором не было признаков гнили или плесени, ворс ковра был идеален и даже как-то свеж. Во
всевозможных подсвечниках и канделябрах горели свечи. Мягкие диваны и кресла старинной моды стояли полукругом вокруг черного рояля, крышка, которого была открытой. Перед одним из диванов стоял крепкий журнальный столик на хрустальных ножках со столешницей из стекла.
— Прошу прощения, господа, что не оказал вам должного приема, — раздался тихий приятный голос, от которого, однако, Занка и Мекелес вздрогнули, ибо он был менее
неожиданным, чем холодным.
Из кресла, стоявшего спинкой к вошедшим, поднялся высокий юноша. Он повернулся лицом к гостям и дал им время себя рассмотреть. Худое вытянутое лицо, с острым носом и тонкими губами, обрамляли черные волнистые волосы. Тонкий, гибкий стан, буквально-таки излучал спокойствие. Одет он был изящно, но мрачно: во все черное, на ворот камзола была приколота брошь с редкого размера рубином в золотой оправе. Изящные узкие кисти рук с длинными пальцами были украшены всевозможными браслетами, перстнями и кольцами.
Его взгляда гости избегали, глаза у хозяина были безжизненными и холодными.
— Проходите, господа, располагайтесь у камина. Сейчас будет чай. Он согреет вас и придаст сил.
Гости робко заняли места на диване. Через мгновение на хрустальном столике появился серебряный поднос с хрустальными стаканами в серебряных подстаканниках. На некоторых были изображены сцены охоты. В серебряной конфетнице лежало печенье.
— Пейте чай, господа, — усаживаясь напротив, сказал хозяин замка, — В моих краях редко бывают гости, хотя я не могу сказать, что он вполне безлюден.
Занка взяла чай и отпила глоток, она была слишком шокирована, чтобы чего-то опасаться. Ароматный чай с коньяком, согревал, расслаблял, чему совершенно не способствовал
холодный тон хозяина.
— Так я могу сделать вывод, что вы пришли ко мне по какому-то делу, — закончил хозяин, когда Занка снова стала его слушать, — А значит, вы знаете, кто я, а я уж тем
более знаю, кто вы, и в представлениях мы не нуждаемся.
Мекелес, не притронувшийся к угощениям, встал и поклонился:
— Виконт Мекелес Дорес, к вашим услугам!
Хозяин кивнул и посмотрел на Занку, которая старательно делала вид, что ничего не понимает.
— О, мадам, желает, чтобы мы все-таки представились друг другу официально, — улыбнулся хозяин и встал:
— Принц Славес Берберий, в народе прозванный Жестокосерд. Был убит в возрасте восьми лет собственным братом, предавшим род людской после смерти наших родителей, -
Славес чеканил каждое слово, закончив, он сел и в упор посмотрел на Занку. Герцогиня поежилась.
— Мадемуазель Занка Бранкис, сестра нашей королевы, — коротко и как-то неумело представилась Занка.
— Вас даже землями не наделили, — делано удивился Славес, — как жаль. Впрочем, почто наделять вас землею, коли вы сама крестьянка, и ваша сестра-королева тоже
крестьянка.
Славес ласкал рубиновую брошь пальцами, как бы в задумчивости.
— Какое у вас ко мне дело? — спросил он.
Занка наблюдала за движениями пальцев, но не они, а рубин действовали на нее гипнотически.
