Владимир Кузнецов - Лед
— Угостите даму сигаретой? — спрашивает она, когда Руа подходит вплотную. Он отрицательно качает головой:
— Я не курю. Простите.
— Жаль. Мне кажется, я раньше уже где-то видела вас …
— Возможно, — пожал плечами Патрик. Наверное, сейчас ему нужно было остановиться или хотя бы замедлить шаг, но вступать в разговор с незнакомым человеком второй раз за день ему совершенно не хотелось.
— Будет прилично попросить вашей помощи? — не меняя позы, спросила женщина уже в тот момент, когда Патрик прошел мимо. Вратарь остановился.
— Прилично?
— Я вас не знаю, — пояснила дама, все еще не обернувшись к Руа. — Но так сложилось, что вы и я стоим здесь, на совершенно пустой улице и рядом нет никого больше. Лоа выбрали за вас эту дорогу и поставили меня на ней. Мне кажется, это неплохой повод наплевать на приличия. Хотя я бы чувствовала себя лучше, если бы вы заговорили со мной первым.
Женщина говорила быстро и неразборчиво, так что половину Патрик не разобрал, а половину — не понял. И все же, что-то помешало ему просто уйти. В этой женщине ощущался особый, до сих пор неизвестный Патрику полюс притяжения. Он обернулся и осмотрел ее и еще раз, более внимательно. Кажется, ее это нисколько не смутило.
— Чем вам помочь? — спросил он. Рука в перчатке осторожно коснулась его ладони. Серебряный крестик, вживленный в запястье, беспокойно завибрировал. Ноздрей коснулся тонкий, пряный аромат.
— Проводите меня домой. Я сейчас не могу и не хочу оставаться одна.
— Хорошо, — Патрик поднял с тротуара чемодан. Некоторое время они шли молча. Прошла пара минут прежде чем женщина нарушила молчание:
— На вид вы очень молодой. Сколько вам лет?
— Девятнадцать. Или около того. Я не уверен, — Патрик пожал печами. Его возраст и день рождения были записаны в больничной карте, но его никогда по-настоящему не волновало, сколько ему лет. Эта информация никак участвовала в его жизненном укладе.
— Вы не уверены в своем возрасте? Такое не часто услышишь, — женщина улыбнулась, — Лоа, почему нет ни одного магазина? Если я не достану сигарет, я умру прямо на этом тротуаре.
— Вы не умрете, — успокоил ее Патрик. — Магазин прямо за углом. Если вы направляетесь домой, вы должны это знать.
— Я давно не была здесь. Уже… уже два года.
— Где же вы были?
Она посмотрела на него со странным прищуром:
— А вы любопытный, да? Я жила в другом месте. Со своим мужем.
— Понятно.
Женщина посмотрела на него с каким-то вызовом. Патрик молчал.
— И все? — не выдержала она. — «Понятно»?
— Да.
Они снова замолчали. Мимо, мягко шурша шинами по талому снегу, проехал атоммобиль. Острые плавники в стиле детройт-барокко и вытянутый, сигарообразный корпус делали его похожим на бескрылый самолет.
— Стильная машина, — проследила взгляд Патрика женщина. — Мне всегда нравились такие — стремительные, летящие, сверкающие. Чего у американцев не отнимешь — это умения делать стильные машины. Жаль, после войны производство сильно сократилось…
Она, видимо, ожидала, что Патрик поддержит разговор, но Руа не много знал об атоммобилях.
— Как тебя зовут? — резко поменяла тему женщина. — Я ждала, что ты первый спросишь, но видать ты не из таких парней.
— Каких? — поинтересовался Патрик. Женщина пожала плечами:
— Из тех, что сами рулят ситуацией, ты понимаешь, о чем я?
— Думаю, да, — кивнул вратарь. Это было не совсем правдой. Он понимал, что женщина ждала от него инициативы, но не понимал, к чему это может привести. — Патрик Руа.
— Патрик Руа, — медленно, словно пробуя имя на вкус, повторила она. — А я — Жаклин Вильет.
— Очень приятно.
— Взаимно, — почему-то слова Патрика рассмешили Жаклин. — Скажи, Патрик, где ты учишься? Вряд ли ты работаешь, если тебе и правда девятнадцать.
— Я не учусь.
— Очень зря. Надо инвестировать в будущее… — наставительно заметила Жаклин. — О, магазин! Удивительно, он до сих пор здесь. Подождешь меня минутку?
— Конечно, — кивнул Патрик, и женщина скрылась за дверью.
Сквозь стекло витрины Руа видел, как она выбирала пачку сигарет, долго рылась в сумочке, в итоге высыпав на прилавок целую пригоршню мелочи. Продавец что-то недовольно бормотал, сметая монеты ладонью.
Жаклин вышла, на ходу доставая из сумочки длинный эбеновый мундштук и плоскую перламутровую зажигалку с тисненым охранным символом на крышке. Патрик наблюдал, как она долго и неуклюже пыталась вскрыть сигареты — мешали лишние предметы в руках. Наконец, Жаклин достала сигарету и вставила ее в мундштук. Несколько раз щелкнув зажигалкой, она глубоко затянулась и с тихим удовлетворенным стоном выпустила длинную струю дыма.
— Табак когда-нибудь сведет меня в могилу, — заявила она Патрику. — Проклятая привычка, хуже бокорского проклятия, честное слово. Ты работаешь?
— Что? — резкий переход застал Патрика врасплох. Жаклин хихикнула, довольная таким эффектом.
— Ну, если ты не учишься, ты, наверное, работаешь так? Только не говори мне, что сидишь на шее у родителей. Это слишком грустно, чтобы быть правдой.
— Я хоккеист. Вратарь.
— Вот как? Юношеская лига? Можешь не рассказывать, я все равно в них не разбираюсь, и ничего не запомню. Мы пришли.
Они остановились у пятиэтажного дома довоенной постройки, с потемневшим от сырости и плесени фасадом. Парадный вход украшал довольно свежий рельеф — слегка искаженные геометрические формы позднего модерна. Невысокая кованая решетка ограждала узкий газон, сейчас засыпанный грязным снегом, убранным с тротуара.
— Здесь я живу… жила. Лоа, как давно я здесь не была! — Жаклин снова наградила Патрика вопросительным взглядом. — Если хочешь, можем подняться и выпить чаю.
— Не стоит пить чай, которому исполнилось два года, — Патрик поставил чемодан перед женщиной. Та, кажется, на секунду смутилась.
— Да, ты прав. Я вообще не уверенна, что там есть чай.
— Мне нужно идти, — Патрик чувствовал некоторое беспокойство — он рассчитывал быть у Дженни еще полчаса назад. Жаклин улыбнулась — одними губами, глаза смотрели куда-то за плечо Патрика.
— Ты… необычный, — она раскрыла сумку и достала оттуда небольшой темный прямоугольник, который протянула Руа. Это оказалась визитная карточка, из тех, которые люди делают сами для себя. Дешевый вторкартон, покрашенный в черное, чтобы скрыть естественную мутно-серую фактуру, неразборчивый шрифт под золото. И все же, карточка отозвалась теплом на прикосновение, а взгляд отметил едва заметный охранный знак в верхнем левом углу.
